Ирина Галинская - Дж. С. Сэлинджер и М. Булгаков в современных толкованиях

В окончательном тексте «Мастера и Маргариты» Иешуа опять-таки отрицает, что он великий врач, чудотворец, а Пилат соглашается с тем, что это можно «держать в тайне» (2, с. 31). Но весь эпизод подспудно внушает читателю мысль, четко выраженную Фарраром, что чудо «знаменует таинственный союз Христа с церковью», «что Он воистину был Бог… что Он делал на земле такие дела, которые могут быть совершаемы только силою Божией» (10, с. 96–97).

В «Прибавлении» к книге «Жизнь Иисуса» Э. Ренан пишет: «В четвертом Евангелии пропущено землетрясение и прочие феномены, которыми, по словам наиболее распространенной легенды, сопровождалась смерть Иисуса» (9, с. 323). Рассказывая в книге о крестной казни, Э. Ренан ограничивается замечанием, что «небо было сумрачно» и что облако скрыло от Иисуса «лик его Отца» (9, с. 275).

Ф. В. Фаррар сообщает о «страшном потемнении полуденного солнца», которое «окуталось неестественной мглой» (10, с. 553–554). Однако три Евангелия единодушно именуют это явление «тьмой». В Евангелии от Матфея читаем: «От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого» (гл. 27, стих 45). Аналогичное описание находим в Евангелии от Марка: «В шестом же часу настала тьма по всей земле, и продолжалась до часа девятого» (гл. 15, стих 33). В Евангелии от Луки картина еще более грозная: «Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого; и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по середине» (гл. 23, стихи 44, 45). В четвертом Евангелии, как уже было сказано выше, эта картина отсутствует.

Булгаков описывает данное явление как в черновых рукописях 1928–1929 гг., 1934–1936 гг., 1937–1938 гг., так и в окончательном тексте романа «Мастер и Маргарита». В черновой рукописи 1928–1929 гг. речь идет о черной туче, которая начала застилать окрестности Ершалаима (1, с. 230). «Исчезло солнце, потемнело сразу, пробежал ветер, шевельнув чахлую растительность меж камней», – читаем в рукописи 1934–1936 гг. (1, с. 302). В главе «Погребение» в рукописи 1937–1938 гг. гроза описана Булгаковым более подробно: «Громадный город исчез в кипящей мгле. Пропали висячие мосты у храма, ипподром, дворцы, как будто их не было на свете… Гроза переходила в ураган» (1, с. 415). И, наконец, в окончательном тексте романа рассказ о тьме, пришедшей со Средиземного моря, занимает целую страницу главы «Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа» (2, с. 290), причем описание это стоит в одном ряду с лучшими описаниями природы в истории русской классической литературы.

Таким образом, как видно из вышеизложенного, М. А. Булгаков, начиная и продолжая затем с перерывами работу над своим «закатным» романом, опирался, кроме Евангелий, во многом и на книги Э. Ренана «Жизнь Иисуса» и Ф. В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа».

Список литературы

1. Булгаков М. Великий канцлер. – М., 1992. – 544 с.

2. Булгаков М. Избранное. Роман «Мастер и Маргарита». Рассказы. – М., 1988. – 479 с.

3. Виленский Ю. Г. Доктор Булгаков. – Киев, 1991. – 256 с.

4. Галинская И. Л. Загадки известных книг. – М., 1986. – 126 с.

5. Галинская И. Л. Ключи даны! // Булгаков М. Мастер и Маргарита. – М., 1989. – С. 270–301.

6. Иллюстрированная полная популярная Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. – М., 1891. – 902 с. – (Репринтное издание. – М., 1990).

7. Иосиф Флавий. Иудейская война. – М., 1991. – 512 с. (Репринт 1900 г.).

8. Кончаковский А., Малаков Д. Киев Михаила Булгакова. – Киев, 1990. – 284 с.

9. Ренан Э. Жизнь Иисуса. – М., 1990. – 336 с. (Репринт 1906 г.).

10. Фаррар Ф. В. Жизнь Иисуса Христа. – СПб., 1893. – 586 с. – (Репринтное издание. – М., 1991).

11. Христианство // Соколов Б. Булгаковская Энциклопедия. – М., 1996. – С. 490–511.

Преподаватели Гарвардского университета в США Александр Бабенышев (пишет под псевдонимом С. Максудов) и его коллега Наталия Покровская в 1988–1990 гг. изучали со своими студентами повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце». В их распоряжении оказалось около 40 сочинений молодых американцев о том, как следует относиться к словам героя повести профессора Преображенского: «Да, я не люблю пролетариата» (3, с. 313). В сочинениях речь шла не о художественных достоинствах повести и не о культурных и социальных особенностях русско-советской жизни 30-х годов ХХ в. Студентов волновали тогда общечеловеческие проблемы, отчего они высказывали в своих сочинениях суждения о моральном облике героя этой булгаковской повести. Детям обеспеченных родителей, которыми были студенты А. Бабенышева и Н. Покровской в конце 80-х годов ХХ в., профессор Преображенский не нравился, он раздражал молодых людей, «обычно довольно терпимых, скорее склонных поверить в добрые намерения литературного героя, чем вступить с ним в пререкания» (7, с.3).

Десять лет спустя, в 1999 г., авторы статьи повторили свой эксперимент. Сочинения студентов Гарвардского университета, написанные в этом учебном году, свидетельствуют о том, что они прочли повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце» с лучшим пониманием как ее литературных особенностей, так и советской жизни 30-х годов: «Столкновение Преображенского и его оппонентов студенты рассматривают в реальной обстановке как борьбу старого и нового мира в послереволюционном российском обществе» (7, с. 3). Различие между профессором Преображенским и Швондером с Шариковым представляется нынешним американским студентам не столкновением благородства с низостью, а лишь противостоянием хороших манер и невоспитанности. «Но главное, чем поразительны современные студенческие работы, – это отсутствием социальных эмоций» (7, с. 3). Н. Покровская и А. Бабенышев (С. Максудов) считают, что на смену поколению, стремившемуся к установлению социальной справедливости на земном шаре, пришли люди, решающие только свои собственные личные задачи.

Леонид Карасев, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований РГГУ, предлагает свое прочтение текста знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Анализ романа он производит в рамках так называемой «онтологической поэтики», когда текст понимается как «живое существо», как персона, рассказывающая о себе лишь тогда, когда сама того пожелает (5, с. 11). Л. Карасев полагает, что «новое прочтение текста – это на самом деле не столько “прочтение”, сколько совместное предприятие, в которое пускаются и сам знаменитый сюжет, и его истолкователь» (5, с. 11). Так, в XIX в. о бесконечном количестве толкований одного и того же художественного предмета писал Фридрих Вильгельм Шеллинг.

В статье «Масло на Патриарших…» Л. Карасев называет «эмблемами» художественного текста наиболее прославленные сцены или фразы, способные, как визитные карточки, представлять сразу весь сюжет. «Эмблемы обладают неким “знанием” обо всем тексте, о его “тайне” или скрытой символике. Знают они кое-что о самом авторе» (5, с.11). Вопрос о том, что именно в тексте является эмблемой, не всегда легко разрешим. Но кое-что оказывается вне полемики. «Опыт прочтения знаменитого текста, его жизнь в культуре с достаточной точностью укажут на эмблемы, во всяком случае на многие из них» (5, с. 11).

В романе «Мастер и Маргарита» Л. Карасев считает эмблематическим его начало с сидением на Патриарших прудах и с ужасной смертью Берлиоза. В рамках этого «мини-сюжета» слова Воланда о том, что «Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила» (2, с. 21), сами являются эмблематическими, полагает автор статьи.

Подсолнечное масло Аннушки; розовое масло, ненавидимое Пилатом; крем Азазелло, которым намазалась Маргарита, – все эти вещества являются, по мысли Л. Карасева, эмблемами. «Масло и мазь – вещи родственные», пишет он, добавляя, что буква «м» есть и в имени Маргариты, и в словах «масло», «мазь». Даже в эпизоде с «осетриной второй свежести» (2, с. 202) Л. Карасев усматривает намек на масло. «Прямого упоминания масла здесь нет, однако достаточно лишь представить жирную, лоснящуюся осетрину, ту, что “первой свежести”, чтобы почувствовать, что и эта эмблема не случайна» (5, с. 11). Этой осетрине «вторит», по мнению Л. Карасева, балык, унесенный Арчибальдом Арчибальдовичем из горящего ресторана. К эмблеме «масло» автор статьи относит и холодную курицу, которой Азазелло ударил на лестнице гражданина Поплавского. Ведь курица была вынута из «промаслившейся газеты» (2, с. 198). «Что касается гастрономии в целом, то у Булгакова вообще преобладают лакомства жирные, лоснящиеся, промасленные», – заключает Л. Карасев (5, с.11).

Имена в романе Булгакова также являются, по мысли Карасева, эмблемами. «Мазь – масло» почему-то притаилось, считает он, в имени Азазелло; с букв «М.А.» начинаются и имя, и отчество Берлиоза; «мессир Воланд» также имеет букву «м», а булгаковская аббревиатура МАССОЛИТ демонстрирует слово «масло» почти в незамаскированном виде, не говоря уж об именах главных героев, – Мастер и Маргарита. Что касается Мастера, то Карасев полагает, что он «вообще чем-то напоминает масленку с крышечкой, на которой для верности написана буква «М» (5, с. 11), поскольку на герое романа был засаленный халат и «совершенно засаленная черная шапочка» с вышитой на ней же желтым шелком буквой «М» (2, с. 136). В звучании имени «Маргарита» Л. Карасев усматривает маргариновый привкус, а имя Гелла вызывает в его памяти загустевшее масло или гель, а, вернее, желатин. Масло и жир суть вещества жизни. Масло – это даже всеобщее мировое вещество, но оно способно «поворачиваться» в разные стороны и играть совершенно различные роли, замечает Л. Карасев. Вот почему текст главы «Погребение» в «Мастере и Маргарите» «пропитан» запахом миртов и акаций, т. е. напоминает об оливковом масле.