Вардан Айрапетян - Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

(ср. это место в статье Волошина И. Ф. Анненский — лирик). — «Женщиной сырой» не раз называет себя вдова чиновника у Островского — Бедная невеста. 1.9, 3.7 сл. и 5.10. но Анненский имел в виду, должно быть, купчиху, которая «мудреных слов» боится, из Тяжелых дней (2.2), другой пьесы того же автора; «Уж я такая робкая, право, ни на что не похоже. Вот тоже, как услышу я слово „жупел“, так руки-ноги и затрясутся.»

Манифест Утро акмеизма (5): «А = А: какая прекрасная поэтическая тема. Символизм томился, скучал законом тождества, акмеизм делает его своим лозунгом и предлагает его вместо сомнительного a realibus ad realiora.» Мандельштам хвалит логический «закон (принцип) тождества» как фигуральное выражение принципа индивидуации, говорящего, что все вещи разные, двух одинаковых не найдешь. Ср. у него же через несколько лет

Возьмем, к примеру, розу и солнце, голубку и девушку. Для символиста ни один из этих образов сам по себе не интересен, а роза — подобие солнца, солнце — подобие розы, голубка — подобие девушки, а девушка — подобие голубки. Образы выпотрошены как чучела и набиты чужим содержанием.ЙЙЙ

ЙЙЙНи одного ясного слова, только намеки, недоговаривания. Роза кивает на девушку, девушка на розу. Никто не хочет быть самим собой.

(Дальше — уже приведенное место, похожее на «По-моему, метла так метла и есть; ухват так и есть ухват!»)

ЙЙЙАкмеизм возник из отталкивания: «Прочь от символизма, да здравствует живая роза!» — таков был его первоначальный лозунг.

— O природе слова. «Первоначальный лозунг» акмеизма находится в примечании дневниковой записи Блока от 17.4.1912: «ЙЙЙутверждение Гумилева, что „слово должно значить только то, что оно значит“, как утверждение глупо, но понятно психологически как бунт против Вяч. Иванова и даже как желание развязаться с его авторитетом и деспотизмом»; ср. в гумилевском манифесте Наследие символизма и акмеизм «непознаваемое, по самому смыслу этого слова, нельзя познать», «все попытки в этом направлении — нецеломудренны». Мнимо глупому утверждению (вероятно, устному) «Слово должно значить только то, чтó оно значит» и верны у Мандельштама А = А (ср. пояснения Н. Мандельштам. Вторая книга, гл. Трое), бесподобие живой розы и поздний стих Не сравнивай: живущий несравним. Это не отменяется, но обостряется сказанным в черновой записи к Разговору о Данте, что «ЙЙЙнет бытия вне сравнения, ибо само бытие есть — сравнение» (СК. с. 161, № 25). (↓1: «Роза это роза». — 2: «Равное себе» и «большее себя».)

Священник, поп, он же ученый («Неуча в попы не ставят» — ПРН, с. 424), — иной человек, особенный, но дурак и пьяный тоже иные, поэтому они легко соединяются со священником в двойственный образ. Краткий вариант поговорки умен как поп Семен (ППЗ, с. 133) держится на таком образе и на значимости имени Семён, по Сл. блат., с. 221, значащего «глупый, недалекий человек»; к семантике Семена см. В. Топоров. Госп. Прох., с. 152 сл. и 164 сл., он же в тезисах Имя, с. 69–91. Соименником и чуть ли не сыном (так Топоров — Имя, с. 74) попу Семену приходится явно иной Сенька Попов из выражений вроде А свет кто тушить будет. Сенька Попов? Встречается отдельно и вторая половина книги/книгу продал да/а карт купил (ППЗ, с. 87, и Поcл, нар., К76), ср. смотрит в книгу, а видит фигу (ПРН, с. 480, ср. на с. 419 и 454). Другие варианты: умен как поп Семен: купил вместо книги карты (Волог., с. 195). у Лескова: Ты, милый, умен как дьякон Семен, который книги продал да карты купил. (На ножах, 1.5). умен как наш Семен — (СВРЯ, ст. Карта) — мы тоже иные, ср. пословицы типа «Люди то, а мы другое» (ППЗ. с. 94). Поговорку использовал Вяземский в картежном стихотворении Выдержка:

(↓1: Иные люди.)

Есть и вариант с прибавкой умен как поп Семен: книги продал — карты купил, сел в овин да играет один (Р. посл, погов., с. 72. ср. РПП. с. 162. и Мудрое сл… с. 80 и 215). Ср. о пастухе, тоже ином:

Иван Александрович был не очень умен. Сидит на полянке, вокруг спят коровы. Он же сам с собою играет в карты, в «Окулю». на две руки, «Ну теперь ты ходишь! — Пастух брал карту из руки воображаемого партнера. — Вот! Опять ты проиграл, тебе тасовать».

Тасовать, однако, приходилось каждый раз самому, поскольку Иван Александрович был в двух ипостасях: и проигравшего и выигравшего.

— Белов, Лад (1). Кроме игры в карты наедине с собой, не по-людски, поговорку хорошо продолжает овин, это можно видеть по загадке про него Стоит поп разинувши рот (ПРН, с. 961) — как дурак, и по пословице Аминь, аминь — а головой в овин. «т. е. на распутство». ср. это игумен в(о)круг гумен или такой игумен, что ходит по гумнам (с. 49 и 748). Овин, гумно — противоположность церкви, монастыря, как и кабак, баня, мельница, кузница, но все они иные места по отношению к жилью. В сказочном сюжете АТ 1323 мельницу или кабак принимают за церковь; пьянствующий лесковский персонаж просит: «Преставьте меня либо к матери Божией — она мне заступница, либо пойдемте в кабак — мне целовальник в долг даст.» (Юдоль, 3): В кабак далеко, да ходить легко. — 6 церковь близко, да ходить склизко. — пословица в записи Пушкина (ср. ПРН, с. 42, или СВРЯ. ст. Церковь): а еще у Булгакова (Мастер и Маргарита, 5): «Нам таких швейцаров в ресторане даром не надо. Ты в церковь сторожем поступи.» (↓1: К инакости пастуха. — 2: Баня в пословицах.)

Противопоставленность карт (церковной) книге при общем для них слове лист обыгрывается в выражении читать часослов/книжку в пятьдесят два листа (Лесков. Маленькая ошибка. 2 и 6; ПРН, с. 825) — «ходячем травестирующем обозначении» игры в карты, ср. у Рабле (1.22 и.18) «прекрасные деревянные Евангелия, то есть шашечные доски» и «святая водица из погреба»[34]— это, сказал Бахтин, «ходячее травестирующее обозначение вина» (Творч. Рабле2, с. 240). Сюда же глумливые переносы в блатном языке (Сл, блат., с. 107) книга «бутылка водки или вина», книги читать «пить спиртное», книжник «пьяница», книжничать «пьянствовать». Есть гадание по книге (по Псалтири. Евангелию) и есть на картах, карты заменяют молитвенник или Библию в сказках типа АТ 1613. а изготовленные из книги карты были у лагерных блатарей. Вот забавный пример соотнесения книг и карт из Лескова (Смех и горе. 51): священник защищает свои книги удачной игрой в карты (в дураки и в короли).

— говорят игроки у Лермонтова (Маскарад, 1.1.2). имея в виду карты. Писемский:

— Что ж, господа, ученое звание, про вас и говорить! вам и книги в руки! — сказал Прохоров, делая кочергой на караул.

Петру Михайлычу это показалось обидно.

— Что ж книги в руки? В книгах, сударь, ничего нет худого: тут не над чем, кажется, смеяться, — заметил он.

— Что ж, плакать, что ли, нам над вашими книгами? — сострил Прохоров.

Все засмеялись.

(Тысяча душ, 2.1) — этот Прохоров не только чисто делает ружейные артикулы, он и картежник (см. 2.8); так и в начале Выдержки Вяземского: Мой ум — колода карт. — | Вам, господа, и книги в руки!

Поговорка тебе и карты в руки и слово близорукий оба возникли от шутовской подмены: карты вместо книг, руки вместо глаз. Варианты близорукого: близкорукий, близоглазый, близорокий, близорочник, близорочный, близый в СРНГ 3, близкозоркий, близкозорый, близоглазый, близорокий, близорочный в Псков, сл. 2, близ(к)оокий, близкорукий, близоглазый в СРЯ-XVIII 2: «ЙЙЙприлаг. близорукий. переделанное из близорокий или правильнее близзорокий (зоркий), которое до сих пор сохранило свою настоящую форму в Псковской губ. (см. Опыт областного словаря)» — Филол. разыск. Я. Грота, прим. на с. 158. Еще один случай подмены это ироническое значение «побои» у слова рукоприкладство «подпись». Не «народная этимология» в снисходительном смысле невежественного сведения чужого к своему образовала форму близорукий, а народная ирония, ср. насмешливые очкарик, четырехглазый: сюда же прозвание очки в записи Е. Иванова: И очки наш Иван Петров! Пришел плешивый, а он говорит «позвольте щипцами волосики подвить?» И, что думаете, подвил бока! Мы со смеху чуть не перемерли. Вот вертушка! (Моск. слово, с. 220. на с. 222 очки пояснено как «плут, насмешник», а вертушка как «чудак»).