«До сих пор только отдельные слушатели так-сяк знают творчество Леси Украинки и даже в далеко меньшей мере, чем требует этого программа. Как ни печально, но надо, однако, сказать, что украшение нашей литературы — Лесю Украинку, творчеством которой могла бы гордиться и более богатая, чем украинская литература, — не знает наш массовый слушатель, и даже тот, что более-менее солидно знает украинскую литературу». В то же время, как признавал украинизатор, произведения русской литературы кто лучше, кто хуже, знали все слушатели. Он даже составил специальную таблицу, из которой следовало, что около 45 % проверенных обладают «элементарными знаниями по русской классической литературе», 35 % «более солидными знаниями русской классической и новейшей литературы» и 20 % «доскональными знаниями русской и элементарными знаниями мировой литературы». Кроме того, проверяющий выяснил, что украинизируемые почти не читают украинскую прессу. «Проверка того, как и что именно читает наш слушатель из периодики украинской, то и дело давала очень плохие результаты. Конечно слушатель говорит, что читает «Комуніст», «Вісті» или рабочую газету «Пролетар», но это в основном не искренне — в лучшем случае он просматривает кое-как и то очень поверхностно эти газеты, а доказательством этому то, что редко какой слушатель мог назвать хоть одного-двух постоянных сотрудников той или иной газеты».
Одним словом, реальное положение дел было весьма неутешительным для украинизаторов. В ответ — они только ужесточали свою деятельность. «Бывает, приходится слышать разговоры, что, дескать, украинизация слишком остро проводится, что массам она не нужна, что крестьянство вроде бы хорошо и русский язык понимает, что рабочие не хотят усваивать украинскую культуру, потому что это отдаляет их от их братьев русских» — заявлял известный украинизатор Г.Лапчинский и почти открыто угрожал: «Все такие разговоры — в какие бы ультра-революционные и «интернационалистические» наряды не одевались — партия в лице своих руководителей и каждый отдельный разумный партиец — считают проявлением антирабочего и антиреволюционного влияния буржуазно-неповских и интеллигентских настроений на рабочий класс… Но воля Советской власти является непоколебимой и она умеет, как это показал уже почти десятилетний опыт, доводить до конца любое дело, признанное полезным для революции, и преодолеет всякое сопротивление против своих мероприятий. Так будет и с национальной политикой, которую постановил провести в жизнь авангард пролетариата, его выразитель и вождь — Всесоюзная Коммунистическая Партия».
«Каждый член партии, каждый гражданин должен знать одно: что национальная политика в действительно ленинском понимании на Украине неминуемо ведет к полной украинизации всего рабочего класса на Украине, украинизации прессы, школы, научной работы» — вторил Лапчинскому зав. отделом прессы ЦК КП(б)У А.А.Хвыля (Олинтер). «Мы считаем, — отмечал он, — что дело проведения украинизации, решения культурно-национальной проблемы нужно поставить на такое же место, как и дело социалистического строительства в отрасли хозяйства. Таким образом украинизация, в широком понимании этого слова, является частью социалистического строительства новой советской Украины». «Украинизацию студента и вообще его муштру на элементарно-языковом участке нужно целиком приравнять к военнизации, с дисциплиной наистрожайшей» — требовал видный украинизатор М.Ф.Сулима, занимавшийся проблемой изгнания русского языка из вузов.
Ненькопатриоты рангом поменьше засыпали органы власти доносами на противников «национальной политики партии». «Стучали» не только на еще неукраинизированных сотрудников, но и на их непосредственных начальников, которые, по мнению «национально сознательных», относились к украинизации «с недостаточной серьезностью». «В ряде округов, несмотря на постановления окркомиссий (окружных комиссий по украинизации — Авт.) об увольнении работников за незнание языка, руководитель учреждения оставляет таких на работе. Такое отношение является недопустимым и с этим нужно повести решительную борьбу» — сигнализировал один из особо бдительных борцов за права «рідной мовы». (Подобные случаи действительно были: некоторые начальники, руководствуясь профессиональными интересами, не торопились увольнять высококвалифицированных специалистов и закрывали глаза на их русскоязычность). «Часть профессуры, особенно реакционеры тайные и явные, упорно сопротивляются переводу преподавания на украинский язык, особенно таких дисциплин как математика и дисциплин специальных. Правления институтов часто потакают саботажу украинизации» — доносил другой ревнитель мовы. «Правительство обязано уничтожить остатки русского шовинизма и русотяпства, которые мешают культурному росту Украины, поставив изучение украинского языка в школе на соответствующий уровень, и, наконец, дать материальные средства на издание необходимой литературы и обеспечение работников, отдающих свое время и силы для этой работы» — объявлял третий.
Кстати сказать, о своем кармане украинизаторы никогда не забывали и выделения материальных средств для собственного обеспечения требовали постоянно, хотя обеспечены они были лучше самых высокопоставленных советских чиновников. Как признавал один из виднейших представителей галицкого украинства К.Студинский, посетивший УССР во времена хозяйничанья там Л.М.Кагановича, «партийный, хоть и комиссар (министр) получает самое большее 210 руб. в месяц, когда украинизатор, работающий в пяти кружках, зарабатывает 500 руб.».
Власти чутко реагировали на все требования деятелей «национального возрождения». Их щедро финансировали и выполняли все рекомендации, направленные на насаждение украинской «национальной сознательности» и языка. В украинизаторских целях были «скорректированы» методы проведения на Украине всесоюзной переписи населения 17 декабря 1926 года. В инструкции для переписчиков, принятой к исполнению на всей территории СССР, указывалось: «Отмечается, к какой народности причисляет себя отвечающий. В случаях, если отвечающий затрудняется ответить на вопрос, предпочтение отдается народности матери. Так как перепись имеет целью определить племенной (этнографический) состав населения, то в ответах на вопрос 4 не следует заменять народность религией, подданством, гражданством или признаком проживания на территории какой-либо республики». Однако в Украинской ССР к этому указанию было сделано существенное дополнение: «Чтобы точнее записывать о лицах, которые, может, будут называть себя «русский», нужно, чтобы эти лица точно определяли, кем именно — русскими (россиянами), украинцами или белорусами они себя считают. «Россиянин» (великоросс) считается за то же самое, что и «русский» и в личных карточках записывается «русский». Получалось, что в русские могли записывать только великороссов. Малороссов и белорусов относили к отдельным, новосозданным национальностям.
Такое же указание записывать малороссов в украинцы получили переписчики в других республиках. В результате, например, в Донецком округе РСФСР (центр — г. Миллерово, не путать с нынешним Донецком, который тогда назывался Сталино) согласно переписи 1920 года украинцы составляли 2,5 % населения, а в 1926 году уже 63 %. Но если во всем СССР такое указание было облечено в форму отдельного приложения к переписной инструкции, то в УССР внесли изменения в сам текст инструкции. Такое изменение, по мнению украинизаторов, было необходимо, так как значительная часть украинского (и белорусского) населения «ассимилирована», «не имеет достаточно развитого национального чувства… На вопрос о национальности в этих случаях мы зачастую можем услышать ответ, который отождествляет ассимилированных с ассимиляторами. В наших культурно-бытовых условиях это чаще всего будет причисление украинцев и белорусов к русским».
«Многие украинцы совершенно искренне считали себя русскими и язык свой с некоторыми, скажем, уклонами и особенностями, не большими все же, чем и в первой попавшейся другой губернии, русским» — печалились «национально сознательные». — «Что означает «русский», а особенно на языке человека, воспитанного в условиях старой России? «Хохол», «малоросс» — русские или не русские? На этот вопрос многие и теперь отвечают: русские. В лингвистике русскими и до сих пор часто называют все три восточно-славянские племенные группы: русских, украинцев и белорусов».
Так, все, считавшие себя представителями малорусской ветви русского народа, а заодно и многие проживавшие на Украине великороссы, были во время переписи 1926 года насильно записаны в украинцы. (Сегодня некоторые псевдоученые «национально сознательные» деятели пытаются использовать эти «подправленные» результаты для своей пропаганды. Сопоставляя итоги переписи 1926 года с итогами переписи 1939 года и констатируя уменьшение численности украинцев, они пускаются в рассуждения о голоде 1933 года как «этноциде украинской нации». Между тем, уменьшение числа назвавших себя украинцами имеет другую причину. В 1939 году не было такого огульного зачисления в украинцы, как в 1926-м, хотя общие украинизаторские тенденции сохранялись).
