географические отождествления основаны вовсе не на лингвистических соображениях ‹…›, а вытекают из новой математико-статистической хронологии» – использовано совершенно новое для математики и логики понимание слов «А вытекает из В», а именно: «если В, то мне начинает казаться, что А».
В самом деле, какое отношение может иметь какая бы то ни было математика, например, к установлению того, что в XIV – XVI веках весь мир был подчинен русско-ордынским правителям и говорил по-славянски?
Единственное, что может показаться непосредственно убедительным простому читателю, – это демонстрация названий из разных мест земного шара, сколько-то похожих на русские. И ровно этим авторы и заполняют свой том. Так что лингвистические выкладки служат у них отнюдь не подтверждением чего-то уже установленного, а фактически единственным основанием для их баснословных геополитических утверждений. И заверения авторов: «Отмечаемые нами лингвистические наблюдения вовсе не играют роли самостоятельных доказательных аргументов» – это чисто словесная уловка. В действительности именно эти «наблюдения», а не что-либо иное, призваны оказать психологическое воздействие на читателя.
Прекрасно известно, что распавшиеся империи оставляют многочисленные следы в языках, культуре, литературе, образе жизни входивших в империю народов. В Южной Америке, захваченной испанцами и португальцами, остались испанский и португальский языки. В странах бывшего Арабского халифата остался арабский язык. После распада Римской империи в части стран просто осталась латынь, в другой части местные языки впитали в себя множество латинизмов. В языках балканских стран, бывших под властью Оттоманской империи, множество тюркизмов. В языках на территории бывшего СССР множество русизмов. В языках бывших английских колоний множество англицизмов; и т. д. Не говорим уже об аналогичных следах в культуре, о фиксации прежних событий в национальных летописях и фольклоре и т. п.
И вот «новые хронологи» утверждают, что существовала русско-ордынская империя, охватывавшая практически весь мир. Особо подчеркивается, что под русско-ордынским владычеством находились Западная Европа и Америка.
Но где же тогда следы такого прошлого, которые неизбежно должны были бы остаться?
О каких-либо следах в культуре, искусстве, литературе, фольклоре, в летописных традициях и т. п. авторы даже и не говорят. Единственное, что они в связи с этим обсуждают, – это слова.
При этом, однако, практически никаких русизмов в языках Западной Европы или Америки они не указывают. Дело в том, что в книге вообще почти отсутствуют какие-либо упоминания конкретных языков, скажем, немецкого, испанского, какого-нибудь из индейских, – авторы как будто не замечают существования в мире разных языков.
Всё сводится к проблеме географических наименований. Книга СК построена как собрание свидетельств о том, что весь мир полон географических наименований русского (или русско-ордынского) происхождения. Каково качество этих свидетельств с точки зрения серьезной лингвистики, мы покажем ниже.
Отрицание науки лингвистики
Есть много сходства в том, как АТФ трактует существующую историческую и существующую лингвистическую науку, – он не признаёт за ними никакого объективного знания, попросту говоря, дает понять, что как науки они вообще не существуют.
Но тут есть разница между историей и лингвистикой. По утверждению АТФ, ошибочность традиционной истории вытекает из произведенных им математических и астрономических расчетов. А коль скоро это так, то взгляд на историю должен быть пересмотрен, чтό АТФ и делает: он строит новое представление об истории, в корне отличающееся от традиционного.
Что же касается существующей лингвистики, то здесь АТФ даже и не выставляет никаких математических или астрономических соображений, которые дали бы основание ее отрицать. Он, правда, прежде пытался объявить существующую лингвистику несостоятельной на том основании, что она якобы построена на традиционной хронологии и в силу этого неверна. Но это было совершенно голословное заявление: выводы лингвистики в действительности независимы от хронологии (см. об этом главу 2, раздел «Любительские поиски происхождения слов»).
Но раз нет математических оснований отрицать лингвистику как науку, то АТФ, недолго думая, отрицает ее уже без всяких оснований – если, конечно, не считать основанием мнение самого АТФ, что ему как математику в любой области знания виднее, чем соответствующим специалистам, что верно, а что неверно.
Заметим, что судьбу лингвистики разделяют и другие дисциплины, данные которых свидетельствуют об абсурдности фоменковской перекройки мировой истории.
Так, дендрохронология, как мы узнаём от АТФ, ничего не стоит.
Радиоуглеродный анализ, как мы узнаём из того же источника, тоже ничего не стоит.
Какое значение может иметь то, что в той и другой области работает множество исследователей в десятках стран! АТФ, возвышаясь в своем статусе математика сразу над всеми науками, сообщает нам: никакие выводы этих дисциплин не следует принимать во внимание.
Современная лингвистика представляет собой развитую область знания, в которой работают десятки тысяч специалистов. Прошло время, когда эта наука представлялась чисто умозрительным занятием, не имеющим отношения к практической жизни. Специалисты-лингвисты ныне активно востребованы, помимо гуманитарной сферы, в самых передовых и активно развивающихся сферах техники, прежде всего в мире информатики и компьютерных технологий.
В лингвистике сформирован развитый понятийный аппарат, успешно обслуживающий описание и практическое применение языков равно как все виды обработки текстов.
Лингвистика накопила огромный фонд знаний о конкретных языках и об их истории. Тем самым она обладает обширнейшими сведениями о том, что бывает и чего не бывает в естественных языках. На основе этих сведений выявлен ряд важнейших закономерностей, которым подчинено функционирование языков и их историческое развитие.
В книге НХ авторы «новой хронологии» проявили полное незнакомство с основными положениями лингвистики, хотя они активно занимались вопросами, связанными с языком. Можно было предположить, что они наивно не подозревали о существовании лингвистики как науки.
Но ныне критика со стороны лингвистов, в частности, та, которая содержится в моей статье, составившей выше главу 2, авторам известна (АТФ ведь даже отвечал на эту мою статью). То есть они уже знают, что профессиональные лингвисты оценивают их лингвистические выкладки как безграмотные.
Какова же их реакция? Исправили ли они хоть что-нибудь из своих лингвистических ошибок? Оспорили ли пункты, в которых они считают критику неверной?
Они реагируют не как ученые, а как лидеры движения, для которого давно существенна не истина, а забота о сохранении и укреплении своих рядов. В своих лингвистических абсурдах они не изменили ничего; кое в чем даже пошли дальше прежнего. Иначе говоря, они открыто игнорируют общепризнанные положения лингвистики.
Вместо этих положений они продолжают пользоваться самыми примитивными и невежественными приемами любительской лингвистики.
Тем самым они ясно показывают своим последователям, что с их точки зрения никакой науки лингвистики, которая знала бы про язык больше, чем произвольный человек любого рода занятий, не существует.
Представим себе химика-любителя, который заявляет профессиональным химикам: «Я не хочу ничего слышать про вашу таблицу Менделеева, про ваши атомные веса, молекулы, формулы реакций и всё тому подобное. Ничего этого я своими глазами не вижу. И я действую попросту – вижу цвет раствора и понимаю: раз цвет одинаковый, значит, и вещество одно и то же. И больше мне ничего не надо».
АТФ – лингвист совершенно такого же уровня. Ему объясняют, что есть фонемы и морфемы, есть законы фонетических изменений, существует родство языков, существуют памятники, запечатлевшие древнее состояние конкретного языка, и т. д. Всё это он полностью игнорирует, принимая во внимание ровно одно: внешний вид слова любого языка в русской транскрипции, то есть то, что он может видеть, не изучая ни языков, ни их истории, ни лингвистических законов. И если два слова (любых языков и эпох) имеют одинаковый или похожий внешний вид, то он смело делает вывод, что одно из них произошло из другого. То есть действует воистину попросту – совершенно так же, как тот химик-любитель.
К несчастью для лингвистики, в нашем обществе элементарная грамотность в сфере лингвистики встречается несравненно реже, чем грамотность в сфере химии. И поэтому подобный химик-любитель не вызовет у окружающих ничего кроме насмешки, а лингвист-любитель, увы, может пользоваться благосклонностью немалого числа слушателей или читателей.
В книге СК имеется новшество, возникшее, возможно, в связи с критикой со стороны лингвистов. А именно, принято решение механически добавлять почти к каждому утверждению, касающемуся происхождения слов, некое «смягчение категоричности»: «может быть», «по-видимому», «не исключено», «вероятно», «скорее всего», «могло произойти». Тем самым авторы как бы ограждают себя от критики
