В главе «Тайна Графенштайнской надписи» я писал, что норики были не этнической общностью, а племенным союзом. Но я лишь повторил распространенную среди историков точку зрения, в немалой степени сформировавшуюся под влиянием «немецкой исторической школы». Тот факт, что в источниках не содержатся временные и пространственные размежевания таврисков, норичан, карнов и латобиков, вообще-то свидетельствует в пользу гипотезы об их общем происхождении, о едином народе. О кельтских корнях можно говорить лишь в применении к латобикам, не забывая о том, что, согласно Плинию (III, 131), земли латобиков – перевал Хрущица и область Сисак в Славонии (по латыни: Carnis Segesta et Ocra) — также принадлежали карнам.
Народ в Альпах избежал кельтской ассимиляции прежде всего благодаря горному ландшафту, который не подходил кельтам для поселений, а местным венедам давал возможность успешно обороняться. Кроме того, у венедов был достаточно высокий уровень крестьянской культуры, более высокий по сравнению с кельтами (что подтверждают сохранившиеся древние славянские корни в говоре фриульских крестьян). Тысячелетием ранее, при завоевании и заселении Альп в процессе переселений периода Культуры полей погребальных урн, старое альпийское население со своей культурой (Й. Шавли приводит в пример культуру Крестаулта в Энгадине), более слабой по сравнению с венетской, растворилось среди венедов.
Царство Норик (Regnum Noricum) упоминается в середине I столетия до Р. Х. , хотя оно было значительно древнее: впервые о нем говорит Юлий Цезарь в своих «Комментариях к Галльской войне» (I,5,4), называя его ager Noricus (Норикская земля), что обычно понималось как царство. При этом Цезарь указывает, что кельтские бойи, которых Марбод, царь германских маркоманов, изгнал из Богемии (Boiohemum), вторглись в Норик, попытались захватить его столицу Норею, осадили ее, но были всё же отбиты. Из этого очевидно, что норичане не могли быть кельтским племенем, иначе они, будучи единого с ними происхождения, помогли бы бойям в сражениях с германскими маркоманами или хотя бы пустили их в свою страну. В действительности же они претерпели осаду.
Более того: норичане были связаны с германскими свевами в Поренье. Из сообщения Цезаря (bell. Gall. I, 53, 4) следует, что вторая жена свевского короля Ариовиста, подчинившего всю Германию и бросившего вызов самому Юлию Цезарю, была родной сестрой норикского царя Воккио (Norica, regis Voccionis soror). Имя Voccio, как не без оснований полагают Й. Шавли и Б. Грейншпол, представляет собой латинизированную форму древнеславянского имени Волк (Бук, Буйко).
Отдав в жёны Ариовисту свою сестру, царь Вуйко договаривается о совместных действиях против бойев. Но после победы Цезаря Вуйко переходит на его сторону и отправляет ему на помощь отряд в 300 всадников, с которыми Цезарь и переходит Рубикон в 49 г. до н. э., вступив в гражданскую войну против Помпея. Все норикские всадники полегли в первой же битве.
Царь Норика Вуйко был заметной личностью в политических и военных условиях того времени на территории Альп, так как он отразил мощное нападение, которое совершил в 60 г. до Р. Х. на его страну через Паннонию Буребиста, могущественный правитель Дакии. Столица страны была перенесена тогда из Нореи, находившейся на современной каринтийско-штирийской границе близ области Неймаркт, в город на холме Штален, или Шталенской горе (Магдаленсберг). Название этого города нам не сообщено, но вполне вероятно, что он назывался Вирун, как и позднее одноименный римский город, возникший ниже на склоне горы.
Норикское хозяйство, кроме земледелия, основывалось на животноводстве, пчеловодстве, лесоводстве и, особенно, на горном деле. На Шталене получил развитие мощный центр норикской торговли, которая велась в основном с Оглеем. Надеясь облегчить торговлю с Римом, в 186 г. до н. э. норики пытались закрепиться в этом основанном карнами городе на торговом перекрестке недалеко от Венеции, ранее контролируемом изгнанными Римом кельтами. Но римляне неожиданно попросили своих союзников покинуть Оглей и в 182 г. до н. э. сами основали там «колонию Аквилею». Тем не менее у торговцев из Норика здесь были свои постоянные представительства.
Начиная со II в. до Р. Х. норичане чеканили собственные деньги, беря за образец римские. В ходу была большая серебряная монета двух видов: западнонорикская (монетный двор на Шталене) и восточнонорикская (монетный двор в Целье). Монета «Adna Mati», о которой шла речь в главе «Тайна Графенштайнской надписи», – восточнонорикская.
На рынок в Оглей норичане возили дрова, скот, смолу, воск, мед и сыр (Страбон V, 208), а также шерсть, шерстяные изделия и кожу (Вергилий. Георгика III, 474 сл.). Вывоз металлов и металлических изделий распространялся значительно дальше, ибо норикское железо славилось как исключительно твердое, и меч из этого железа высшего сорта называли ensis Noricus (но- рикский меч), как об этом упоминает Гораций (Эподий XVII71, сагш. I 16, 9). А в Риме даже было норикское торговое представительство, так называемое statio (подворье).
По римскому образцу норики-венеды не только чеканили монету, они вообще стремились перенимать у могучего соседа всё лучшее: в частности, наряду с письмом типа «черт и резов», которое мы видим на керамике, найденной в Магдаленсберге, они активно использовали латиницу для надписей но-венетски (как на монетах и графенштайнской керамике). В Норике также существовал представительный орган власти на манер римского сената – дума из местной знати. По некоторым сведениям, в раннем Норике практиковалось двоецарствие: видимо, один царь был от венедов, другой – от латобиков.
Важной составляющей государственной и народной идеи в Норике была религия, пишет Шавли. Мы встречаемся здесь с древними арийскими верованиями в двух основных богов, это – свет (солнце, небо) и земля (плодородие). Или, проще, «Отец- солнце» и «Мать-земля». Из соединения обоих элементов, когда божество-солнце своими лучами согревает божество-землю, зарождается жизнь.
В главе «Тайна Графенштайнской надписи» мы уже коснулись темы богов нориков-венедов. Еще в римские времена главными норикскими божествами были Великий Отец народа Белен (Белин, Беленус, Белбог), бог света и солнца, и Великая Мать народа и его защитница Noreia (она же Celeia, Matreia, Teumia), первоначально богиня плодородия и дарительница богатства.
По-видимому, надпись на одной из норикских монет – «ВІАТЕС» («БИАТЕЦ») — означает сокращенное «Веlin Atec» (Белин-Отец). На монете запечатлен скачущий под летящей птицей всадник; он держит поводья в левой руке, а в правой – какую-то палочку с круглым навершием типа скипетра или палицы. Не исключено, что это не скипетр и не палица, а ключ. По преданию о Белине, сохраненном в верховьях Сочи (фриульской реки – не путать с нашим Сочи), он исцелял волшебным ключом слепых. Итальянские историки свидетельствуют, что рассказ этот имеет еще доримское происхождение.
У адриатических венедов мы также встречаем имя Белин, хотя местная покровительница земли и страны имеет другое имя – Rhaetia (Р. Питтиони). Отметим, что богиня Rhaetia, как и область Raetia (Реция), может быть римской калькой венетского «Р<о>утия» или «Р<о>усия».
А древнерусское слово «блин» с большой вероятностью восходит именно к Белину и означает ритуальное угощение, испеченное в форме солнца, что полностью согласуется с дохристианскими традициями нашей Масленицы. Вообще, имя венетского бога «Белин», «Белен» – исконно славянское, потому что происходит от общеславянского belъ на базе индоевропейского корня в значений «блестящий», «светлый» (родственно древнеиндийскому bhalam – «блеск»). Старая праславянская форма этого имени – Белбог, Белобог. Оно реконструируется на основании топонима горы Bjely bóh у лужицких сорбов, связываемого с добрым началом (как и урочища со сходным названием у других славян) в отличие от горы Čorny bóh, с которой было связано представление о нечете (числе три) и о боге, который у балтийских славян назывался Чернобогом. Распространенное мнение о том, что имена «Белобог», «Белин» почти не встречаются у восточных славян, неправильное, поскольку опирается на анализ только фольклорных источников, а не топонимов. Почему, скажем, Белая Русь – «белая», а не «зеленая», что больше бы соответствовало цветовой гамме этого края? Или возьмем древнее, еще дохристианское название волынской столицы – Велинь. Скорее всего, оно имело прямое отношение к Велину, Веленусу (согласно Й. Шавли, имя Белин произносилось и так). Об этимологии слова «блин» мы уже говорили, можно еще вспомнить слово «белена» (на сохранившейся карнийской статуэтке Белина его голову окружает венчик в виде цветка белены). Что же касается фольклора, то, если верить энциклопедии «Мифы народов мира» (М., 1991. Т. 1. С. 167, 391), восточные славяне чаще называли Белобога древнейшим синонимом Доля, – и, соответственно, Чернобога – Недоля, Лихо (древнерусский вариант – Встреча/Невстреча).
