– Может быть, во мне есть какой-то скрытый шарм? – с сомнением подумала она. — Что-то взрывоопасное, о чем я до сих пор не догадывалась? (Г. Куликова. “Синдром бодливой коровы”).
Героиню искренне жаль. Но первое впечатление обманчиво. Нет, не в том смысле, что она не клиническая идиотка, а в том смысле, что, несмотря на горы трупов, у нее все будет хорошо. К концу книги у нее не будет проблем с внешностью, исчезнут комплексы, а мужчины будут перед ней падать замертво, но уже в переносном смысле (то есть “шарм” таки был). Даже ее идиотизм станет менее заметным или, во всяком случае, перестанет быть клиническим.
Вообще-то характеру героини можно только позавидовать. Ведь вокруг нее убивают не только чужих людей, но и соседей и знакомых (иногда просто потому, что их пути пересеклись с ее причудливой траекторией):
Вечером того же дня ее [соседки. —М. К.] истерзанное тело нашли за гаражами местные алкоголики (Г. Куликова. “Пенсне для слепой курицы”).
Героиня же продолжает нестись по жизни, как ни в чем не бывало.
Итак, в ироническом детективе читатель не соревнуется с героиней, более того, читатель, с точки зрения настоящего детектива, всегда выигрывает. Он всегда умнее героини (глупее быть просто трудно) и догадывается о том, кто же преступник, значительно раньше ее, иногда даже в середине книги. Впрочем, это абсолютно не важно, поскольку речь идет не о настоящем детективе, а об ироническом. Дальше читатель просто сопереживает героине, которая сама лезет в очевидные ловушки, и ждет, как же автор разгребет горы трупов и свяжет все чудесные нелепости сюжета. А вот этого как раз ожидать не следовало, поскольку все снова происходит по Хармсу. Жизнь опять побеждает смерть неизвестным (по-видимому, ни для читателя, ни для героя, ни для самого писателя) способом.
Хотя в ироническом детективе предполагается некоторое интеллектуальное превосходство читателя над героиней, это отнюдь не означает, что интеллект читателя оценивается высоко. Подобные тексты весьма нравоучительны и снабжены громадным количеством объяснений, часто кажущихся избыточными. Приведу несколько очевидных примеров:
– В натуре! – Кирьянов имитировал интонацию так называемых “новых русских” низкого пошиба.
– Рассказывай, а то зарэжу, – я в свою очередь спародировала “лицо кавказской национальности… (М. Серова. “Грабь награбленное”).
или:
– А это, Таня, настоящий полковник, – Натали спародировала строчку из песни Аллы Пугачевой (М. Серова. “Грабь награбленное”).
Еще можно представить себе домохозяйку, которая не знает, что такое “в натуре”, но домохозяйку, которая не имеет представления о “кавказском” акценте и не слушает Пугачеву, вообразить невозможно. Тогда – для кого эти неуклюжие пояснения? Кого же видит автор в качестве своего читателя? Нет ответа.
Эти примеры, конечно, случай исключительный, но в целом в ироническом детективе автор часто выступает в качестве гуру и выстраивает следующую интеллектуальную иерархию: автор читатель -» героиня.
В сентиментальном детективе все вроде не так, но если чуть-чуть присмотреться, то довольно похоже. Героиня, конечно, не дура и даже вызывает у читателя уважение, но почему-то все время совершает, нет, не дурацкие, но, скажем, опрометчивые поступки. Она тоже притягивает несчастья, и она тоже расцветает по ходу действия. Если в начале героиня – бедный, никому не нужный гадкий утенок, то в конце книги она богатый и очень красивый лебедь (например, получила наследство, влюбилась и расцвела). Впрочем, все чаще в качестве главной героини сентиментального детектива выбирают вполне самостоятельную, успешную и привлекательную леди. Но все-таки немного несчастную в личной жизни. Тогда в процессе развития сюжета она избавляется от всего наносного, фальшивого и, конечно же, обретает выстраданное счастье.
Некоторые отклонения от сказанного возможны, но не столь значительны. Так, Анна Малышева часто пишет о тяжелой женской судьбе (как самой по себе, так и по причине происходящих преступлений) и далеко не всегда балует читателя сказочным счастьем в конце. Бытовая сторона жизни, однако, так заедает, что детективная интрига становится почти незаметной. Дарья Донцова, используя постоянных персонажей, не может каждый раз эксплуатировать любовную линию (тогда ее героини могут соскользнуть в разряд падших женщин). Поэтому у нее главным героем является не сама героиня, а вся ее большая и, как правило, сумасшедшая семья. Наградой в этом случае становится не большое и светлое чувство, а счастье и процветание семьи, иначе говоря, героини Донцовой борются не столько за любовь, сколько за семейные ценности.
Таким образом, в целом женский детектив оказывается по сути женским (по большей части, любовным) романом, более или менее отягощенным детективной интригой. А в женском романе, как мы понимаем, нельзя обойтись без мужчины.
“Или он немного того, или что-то знает”
Естественно, встает вопрос, каким же образом разрешается детективная интрига, как разгадывается загадка. К сожалению, по этому поводу сказать почти нечего. Героиня крайне редко раскрывает преступление. В основном реализуются два варианта. Иногда в результате ее беспорядочных, бессмысленных, а часто просто вредных действий преступление как-то само собой раскрывается. Ну, то есть преступники вынуждены самораскрыться, потому что, как и читатели, уже ничего не могут понять в происходящем.
И этот вариант определяется принципом №1:
Женщины не признают никакой логики, и в этом их сила (Г. Куликова. “Синдром бодливой коровы”).
Впрочем, особенно напрягаться женщинам и не приходится, по крайней мере в ироническом детективе. Про всех прочих героев сразу становится ясно, кто он – преступник или хороший человек. Единственным исключением оказывается мужчина ее мечты. Это, пожалуй, самая амбивалентная фигура иронического детектива. Тут уж, как говорится, либо – либо. Либо он действительно мужчина ее мечты, либо он оказывается самым главным преступником (а мужчина ее мечты маячит где-то на заднем плане и в конце концов спасает героиню от этого псевдоидеала). Других вариантов нет, а вот кто же он – это и есть главная и, наверное, единственная загадка, которая одинаково мучит героиню и читателя. Раз уж речь зашла о мужчинах, то можно сформулировать, а точнее, процитировать принцип №2:
Чтобы справиться с неугодным мужиком, нужен другой мужик (Г. Куликова. “Пенсне для слепой курицы”).
Второй вариант заключается в том, что детективную интригу распутывает мужчина. Откуда он берется и вообще какие отношения у главной героини с мужчинами, мы поговорим позже, а пока отметим незначительные отклонения от двух главных принципов. Я имею в виду вмешательство мистических сил, что, впрочем, скорее всего является разновидностью первого варианта. Примером доведения этого принципа “до абсурда” могут служить цитаты из повестей Марины Серовой:
И вдруг меня осенило: а не посоветоваться ли мне с высшими силами?
Я извлекла на свет из ящика письменного стола чехольчик с магическими двенадцатигранными “косточками”. Я закрыла глаза и сконцентрировалась на вопросе: что принесет мне посещение местного театра, где солировала убиенная примадонна (или все-таки покончившая с собой) ?
Потом я бросила гадальные косточки, и они словно сами выскользнули у меня из ладони.
– Ну-ка, ну-ка, посмотрим, – прошептала я, склонясь над столом.
Получилась комбинация: “11+20+27” – “Новые яркие впечатления”.
Я пожала плечами. А чего еще, собственно говоря, можно было ждать от посещения театра?!” (М. Серова. “Обвести вокруг пальца).
Я бросила косточки и открыла глаза. Комбинация чисел оказалась такая: “19+7+33”.
Я напрягла свою память и вспомнила, что это значит. Новое предсказание выдалось следующим:
“Прилив свежих жизненных сил и энергии, которые помогут вам выбрать правильный путь” (М. Серова. “Обвести вокруг пальца”).
И наконец:
Сев в машину, я достала из бардачка заветный замшевый мешочек и кинула гадальные кости. 20 + 25 + 10 – “Да, действительно, жалок тот, в ком совесть нечиста”, – говорили мои помощники (М. Серова. “Грабь награбленное”).
Невозможно понять ни то, каким образом выпадают очки на этих загадочных костях, ни то, каким образом прочитывается предсказание. Но читателю этого знать и не надо, а героине… См. принцип № 1.
“Пара-тройка производственных фрикций”
Отношения героинь женских детективов к мужчинам и с мужчинами многообразны и совсем даже не сводятся к этой игривой цитате. Мужчина – он и главный враг, и друг, и любовник. Иногда ему даже удается совмещать все эти функции.
