2. Доказательства располагаются в возрастающей или гомерической последовательности.
3. Число доказательств ограничено, но они могут сдваиваться, образуя параллельные ряды.
4. Ритор не стремится амплифицировать доводы: чем короче и яснее доводы, тем более они убедительны.
5. Сильные доказательства отграничиваются, более слабые объединяются.
6. Ряды доказательств группируются в комплексы, которые часто снабжаются общим выводом.
7. Существенно не число доводов, а их сила, поэтому ритор стремится редуцировать обсуждение проблемы, прибегая к минимально необходимому составу доводов и типов аргументов.
Глава 17. Середина речи. Опровержение
Опровержение — часть речи, содержащая аргументацию, цель которой состоит в обосновании тезиса путем критики и отвержения несовместимых с ним высказываний или позиций.
Опровержение не следует смешивать с отрицательной аргументацией. Отрицательная аргументация может содержаться в обосновании, когда предложение представляет собой отрицательное высказывание: предлагается, например, воздержаться от необдуманного решения. Задача опровержения — присоединение аудитории к предложению на основании согласия о том, что позиции, несовместимые с предложением, несостоятельны или неприемлемы.
Существуют два вида опровержения: критика и разоблачение.
Цель критики — показать несостоятельность или неприемлемость предложений оппонента и тем самым побудить аудиторию принять иное решение, а оппонента — изменить мнение о предмете обсуждения. Цель разоблачения — показать несостоятельным самого оппонента и тем самым побудить аудиторию к разрыву с ним.
Риторика не рекомендует прибегать к разоблачениям, поскольку разоблачение приводит к разрушению общественных связей.
Более того, опровержение не является постоянным элементом построения: обычно то, что говорится или пишется в опровержениях, с успехом может быть высказано и обосновано иным способом. Хороший ритор стремится не прибегать к опровержению, когда у него есть что сказать.
Рассмотрим в качестве примера опровержение, непосредственно продолжающее цитированный выше фрагмент статьи Л.Н. Толстого «Богу или Маммоне».
«Но, к несчастью, происходит совсем не то. Люди так дорожат старинными привычками и обычаями, с таким трудом отвыкают от них, что есть в наше время очень много хороших, добрых и разумных людей, которые не только не оставляют употребления и угощения других пьяными напитками, но еще и защищают, как умеют, это употребление.
«Не укоризненно вино, — говорят они, — а укоризненно пьянство». Царь Давид сказал: «Вино веселит сердце человека». Христос в Кане Галилейской благословил вино. Если бы не пить, то не было бы правительству самого главного его дохода. Нельзя же встретить праздник, справить крестины, свадьбу без вина. Нельзя не выпить при покупке, продаже, при встрече дорогого гостя. «При нашей работе и нужде нельзя и не выпить», — говорит бедный рабочий человек. «Если мы пьем только при случае и с умом, то мы этим никому вреда не делаем», — говорят достаточные люди. «Руси веселие есть — пити», — сказал князь Владимир. «Мы своим выпиванием никому вреда не делаем, кроме себя. А если делаем вред себе, то это дело наше; мы никого не хотим учить и никем не хотим быть поучаемы; не нами это началось, не нами и кончится», — говорят легкомысленные люди.
Так говорят пьющие разного состояния и возраста люди, стараясь оправдать себя. Но оправдания эти, годившиеся еще несколько десятков лет тому назад, теперь уже не годятся. Хорошо было говорить это тогда, когда все думали, что употребление пьяных напитков есть безвредное удовольствие; что пьяные напитки придают здоровья и силы человеку; когда не знали еще, что вино содержит в себе яд, всегда вредный для здоровья людей; когда люди и не знали еще про те страшные последствия пьянства, которые теперь у всех перед глазами.
Можно было говорить это тогда, когда еще не было тех сотен и тысяч людей, преждевременно умирающих в жестоких страданиях только оттого, что они приучились пить пьяные напитки и не могут уже удержаться от употребления их. Хорошо было говорить, что вино есть безвредное удовольствие, когда мы еще не видали тех сотен и тысяч голодных, замученных жен и детей, страдающих только оттого, что мужья и отцы их приучились к вину. Хорошо было говорить это, пока мы не видали тех сотен и тысяч преступников, наполняющих тюрьмы, ссылки и каторги, и распутно погибших женщин, впавших в это положение только благодаря вину. Хорошо было говорить это, пока мы не знали, что сотни тысяч людей, которые могли бы прожить свою жизнь на радость себе и людям, погубили свои силы и свой ум и свою душу только потому, что существуют пьяные напитки, и они соблазнились ими.
И потому нельзя уже в наше время говорить, что питие или непитие вина есть дело частное, что мы не считаем для себя вредным употребление вина и не хотим никого учить и сами не хотим быть никем поучаемы, что не нами началось, не нами и кончится. Это уже нельзя говорить теперь; употребление вина или воздержание от него в наше время не частное дело, а дело общее.
Теперь все люди — все равно, хотят ли они или не хотят этого — разделены на два лагеря: одни борются против употребления бесполезного яда, пьяных напитков, и словом и делом, не употребляя вина и не угощая им; другие поддерживают и словом и, сильнее всего, примером употребление этого яда; и борьба эта идет теперь во всех государствах и вот уже лет двадцать с особенной силой в России.
«И когда не знали, то не было на вас греха», — говорил Христос. Теперь же мы знаем, что делаем и кому служим, употребляя вино и угощая им, и потому, если мы, зная грех употребления вина, продолжаем пить и угощать им, то у нас нет никакого оправдания.
И пусть не говорят, что нельзя не пить и не угощать при известных случаях — на праздниках, свадьбах и тому подобных случаях, что так делают все, что так делали наши отцы и деды, и потому нельзя нам одним выделяться из всех. Это неправда: наши отцы и деды оставляли те злые и вредные обычаи, зло которых стало для них явно; так и мы обязаны оставлять то зло, которое стало явно в наше время. А то, что вино стало ужасным злом в наше время, в этом не может уже быть сомнения. Как же, зная, что употребление пьяных напитков есть зло, губящее сотни тысяч людей, я буду угощать этим злом друзей, собравшихся ко мне на праздник, крестины или свадьбу?
Не всегда все было так, как теперь, а все изменялось от худшего к лучшему, и изменялось не само собой, а людьми, исполнявшими то, что от них требовали их разум и совесть. И теперь наш разум и наша совесть самым настоятельным образом требуют от нас того, чтобы мы перестали пить вино и угощать им.
Обыкновенно считают достойными осуждения, презренными людьми тех пьяниц, которые по кабакам и трактирам напиваются до потери рассудка и так уже пристрастились к вину, что не могут удержаться и пропивают все, что имеют. Те же люди, которые покупают на дом вино, пьют ежедневно и умеренно, и угощают вином своих гостей в тех случаях, когда это принято, — такие люди считаются людьми хорошими и почтенными и не делающими ничего дурного. А между тем, эти-то люди более пьяниц достойны осуждения.
Пьяницы стали пьяницами только оттого, что непьяницы, не делая себе вреда, научили их пить вино, соблазнили их своим примером. Пьяницы никогда не стали бы пьяницами, если бы не видали почтенных, уважаемых всеми людей, пьющих вино и угощающих им. Молодой человек, никогда не пивший вина, узнает вкус и действие вина на празднике, на свадьбе у этих почтенных людей, не пьяниц, а пьющих и угощающих при известных случаях.
И потому тот, кто пьет вино, как бы он умеренно ни пил его, в каких бы особенных, всеми принятых случаях ни угощал бы им, — делает великий грех. Он соблазняет тех, кого не велено соблазнять, про которых сказано: «Горе тому, кто соблазнит единого из малых сих».
Говорят: «Не нами началось, не нами и кончится». Нет, нами и кончится, если мы только поймем, что для каждого из нас питье или непитье вина не есть дело безразличное, что каждой бутылкой купленной, каждою рюмкой выпитого вина мы служим тому страшному диавольскому делу, от которого гибнут лучшие силы человеческие; а напротив, воздержанием от вина на праздниках, свадьбах, крестинах мы делаем дело огромной важности, — дело нашей души, дело Божье. Только бы мы поняли это, то нами и кончится пьянство»[107].
Как и положительная часть аргументации, опровержение часто начинается изложением предмета критики — позиции оппонента или фактов, относящихся к делу. Приведенный пример содержит один из возможных приемов такого полемического изложения: критикуемая позиция представляется непоследовательной и неупорядоченной, так как доводы своих оппонентов Л.Н. Толстой дает вразбивку. Делается это в определенном намерении, которое может быть и иным: часто ритор заинтересован как раз систематизировать высказывания оппонента и придать им вид обдуманной позиции, например, если действия оппонента нужно противопоставить его заявлениям.
