себя телом, напротив, посмотрела с точки зрения потомства и здоровья своего организма. <…> генеалогическая забота превратилась в озабоченность наследственностью» [559]. Европейская буржуазия «конвертировала голубую кровь дворян в хорошо себя чувствующий организм» [560]; но этой же буржуазной идеологией «хорошо себя чувствующего организма» оказываются охвачены к концу «длинных семидесятых» и жители Советского Союза. И если советское тело эпохи сталинизма должно было быть героически изувеченным (а-ля Павка Корчагин или Алексей Мересьев) [561], то во времена Брежнева, Андропова и Черненко все грезят о теле здоровом и целом.
В массе своей жители СССР считают социализм вполне прогрессивным строем, ни в коем случае не думают о его демонтаже и, как правило, не являются пламенными сторонниками свободного рынка и частной собственности на средства производства. Иными словами, они ни в чем не похожи на карикатурных буржуев из «Окон РОСТА» и журнала «Крокодил»; тайные черты советской буржуазности связаны скорее с отказом от мобилизации (типичной для первых сорока лет существования СССР), с возрастающей ценностью частной жизни, с набирающей силу идеологией индивидуализма, с простыми радостями потребления – и с тем, что в качестве самых важных проектов рассматриваются уже не построение коммунизма или дальнейшее развитие «развитого» социализма, но работа над собственным телом и забота о потомстве.
Вот почему «мода на здоровье», о которой писали еще в 1971-м, через десять лет становится почти одержимостью – и как в любом достаточно зрелом обществе потребления, повышенный спрос сразу рождает предложение. Анатолий Зубков говорит о йоге со все возрастающей торжественностью (заявляя, что йога «далеко не хобби» [562]), в журнале «Наука и жизнь» публикуется цикл статей Виктора Воронина «Хатха-йога: что мы можем взять из нее?», в 1982 году в Минске выходит монография Виктора Верещагина «Физическая культура индийских йогов»; во всех этих работах йога не экзотизируется («Прочитав эту книгу, вы не станете завязывать себя в узел, не захотите употреблять вместо нормального завтрака смесь из бритвенных лезвий, толченого стекла и пятисантиметровых гвоздей» [563]), но, наоборот, нормализуется и встраивается в общий тренд на «оздоровление» («строгое соблюдение режима дня, отказ от употребления спиртных напитков и от курения, опасного не только для самого курящего, но и для окружающих, занятия спортом – крайне желательные условия для тех, кто решит попробовать овладеть Хатха-йогой» [564]). Помимо Бродова и Зубкова, йогу в Москве преподает Виктор Бойко; с 1983 года в московском ДК «Маяк» собирается группа йогов под руководством Андрея Лобанова [565]; в Киеве Андрей Сидерский начинает применять методы йогического дыхания для тренировки аквалангистов [566]. Тогда же в журнале «Физкультура и спорт» печатаются новые восторженные статьи о «парадоксальном дыхании» Стрельниковых [567], все более востребованными становятся лекции Галины Шаталовой, а книга Микулина «Активное долголетие» фигурирует в кадре популярного кинофильма «Чародеи» (1982).
В цветущем многообразии оздоровительных практик отражается многообразие советской криптобуржуазности как таковой: индивидуализм (не соревновательный, но оздоровительный бег трусцой), самодисциплина (голодание ради здоровья), потребление (покупка мумиё на черном рынке), частная жизнь («омагничивание» воды и выращивание чайного гриба на кухне), некоторая независимость от государства (посещение полуподпольных занятий йогой). Важной темой становится развитие детей: набирает популярность концепция домашних родов в воде (позволяющих новорожденному избежать «гравитационного удара»), придуманная Игорем Чарковским [568]; почти все в СССР знают о педагогическом эксперименте Бориса и Елены Никитиных (закалявших своих детей с самых малых лет) [569]; а главный герой кинофильма 1977 года «Усатый нянь» абсолютно в духе времени противопоставляет космонавтику и педагогику: «Ну космос, что космос? Космос дело наживное. А дети… дети – они перспективные».
Дрейф интересов позднесоветского общества от проблем пространства к проблемам индивида и его тела хорошо прослеживается на примере известной серии научно-популярных книг «Эврика»: если в шестидесятые годы преобладали книги о современной физике, квантовой механике, теории относительности, покорении космоса, морских глубинах и земных недрах [570], то в восьмидесятых в основном печатают работы под названиями «Познать себя», «Ищи свой талант», «Молодость и сердце», «Живем ли мы свой век», «Почти природные лекарства», «Локаторы здоровья», «Родники здоровья», «Выбираем здоровье» [571]. Одна из таких книг, написанная в 1981 году космонавтом Георгием Береговым, озаглавлена как обещание (и почти извинение): «Космос – землянам». Времена изменились, и теперь не космос востребует людей, но люди вопрошают о смысле покорения космоса; действительно, а «насколько своевременны те колоссальные затраты труда и материальных ресурсов, которых требует освоение космоса, когда на Земле так много нерешенных и крайне важных проблем? Не полезнее ли построить еще несколько домов, чем запускать очередной спутник?» [572] Что может предложить советскому обывателю забуксовавший «космический фронтир»? Один из ответов Берегового (помимо указания на пользу спутников для нужд метеорологии и картографии) заключается в том, что космос приближает нас к пониманию тайн здоровья: «За тысячелетия существования медицины врачи накопили богатейший опыт диагностики и лечения самых разнообразных заболеваний. А здоровый человек, как это ни парадоксально звучит, был изучен несравненно меньше и хуже, чем больной» [573]. Комплексное обследование тела здорового человека (с широким привлечением ЭВМ), удаленная диагностика (с помощью биотелеметрии) были созданы для нужд космонавтов, но теперь используются и на земле; кроме того, именно космическая медицина открыла явление «гиподинамии» («гипокинезии»), недостатка движения – самую обсуждаемую в восьмидесятых годах проблему человеческого здоровья:
Здесь, на Земле, мы хотя и не сидим сутками напролет в ограниченном пространстве – вполне можем пробежаться, размяться, – однако тоже испытываем воздействие гипокинезии. Широкое внедрение в производство и быт средств механизации и автоматизации, телевидение, транспорт сделали нас ленивыми, тяжелыми на подъем. <…> Недостаточная физическая нагрузка потянула за собой рост заболеваний, прежде всего сердечно-сосудистой системы. И первыми бить тревогу начали космические медики. Именно они, изучая длительное пребывание здоровых людей в горизонтальном положении, выявили весь комплекс сдвигов, неблагоприятных для организма [574].
Еще одним подарком космоса стало распространение адаптогенов – повышающих иммунитет «биологически активных веществ», главным исследователем и популяризатором которых был доктор медицинских наук Израиль Брехман. В Дальневосточном научном центре АН СССР Брехман изучал женьшень, затем перешел к элеутерококку и лимоннику; целебную силу этих растений предполагалось использовать для нужд космонавтики («Сохранение физиологического тонуса организма в длительном космическом путешествии требует испытания общетонизирующих средств, в частности растительных стимуляторов, таких как элеутерококк» [575]), но довольно скоро адаптогены стали известны и обычным гражданам. Самые сильные «космические» коннотации связаны с элеутерококком («А у вас нет настойки лимонника, экстракт космонавтов элеутерококк?» [576] – говорит один из персонажей Людмилы Петрушевской), и люди охотно употребляют его «от стресса» и «для
