Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов - Александр Петрович Никонов

Обратите особое внимание на вторую, третью и четвертую по счету картинки и удивитесь – это треки частицы в живом металле, в цирконии! Такого раньше наука не знала! Мало того, что трек выглядит хитро закрученной пружинкой, словно маленький вихрь прошел, так еще и эта частица выгрызла на своем пути миллионы атомов металла, оставив за собой натуральную борозду!.. Ну а круги справа – застывший след от вихря расплавленного металла, в лужице которого цирконий превращался в редкие земли. Об этих вихрях жидкого металла мы уже говорили.

– Владимир Дмитриевич! Давай начистоту! По-нашему, по-мужицки, по-простому! Что представляют собой эти ваши частицы ТМ-излучения?

Ковалев ненадолго задумался, пожевал губами.

Любуйтесь, это бесплатно! Вот они – треки неизвестных частиц. Объяснения – в основном тексте. Цит. по: Анналы фонда Луи-де Бройля. 2002. Т. 27, № 4. С. 701–726; Физические идеи России. 2001. Т. 1. С. 43–58

– Я как раз сейчас об этом книгу пишу с формулами, надеюсь успеть… Но если совсем вкратце, то я бы определил ТМ-излучение как поток октета частиц, коагулированных специально организованным электромагнитным излучением из частиц эфира. Точнее, одного из видов тех частиц, из коих соткан эфир, их семь групп. Вообще, эфир я называю прегенетической материей, то есть той субстанцией, из которой получается все остальное.

– Что значит «коагулирует», и что значит «октет частиц»?

– Коагулирует, значит собирает из восьми частиц комплекс. И поскольку частиц восемь, я называю их октетом. Было бы четыре, был бы квартет. Поясню… Электрослабое взаимодействие, известное в современной физике, обслуживает квартет частиц – три тяжелых бозона и фотон. А наше сверхслабое взаимодействие, запускающее реакцию трансмутации, обслуживает восемь частиц. Все просто!.. И этот поток из октета частиц создает коллективный поток нуклонов, приводя к множественной ядерной реакции упорядоченного характера! В классической ядерной физике такого не наблюдалось. Причем средняя энергия взаимодействия составляет всего 0,1–10 электронвольт на нуклон! Мизер! Для сравнения – вся наша современная ядерная физика оперирует реакциями во много миллионов электронвольт на нуклон.

Важный момент… Мы везде говорили, что магнитные монополи Дирака – Лошака – Шахпаронова – Ковалева – Уруцкоева, которые специально приготовленная электромагнитная волна коагулирует (собирает) из эфирных частиц, и которые группа Ковалева окрестила ТМ-излучением, а Уруцкоев называл «странным излучением», является излучением неионизирующим. Однако, строго говоря, это не так.

Излучение это ионизирующее, поскольку частицы оставляют следы на фотоэмульсии. Но при этом традиционные счетчики Гейгера молчат и никакого излучения не регистрируют, потому что внутрь счетчика монополи не попадают: их свойство таково, что они, в отличие от гамма-излучения, прошивающего материал, скользят по поверхности, в которую врезаются – по стеклу счетчика, по слою ядерной фотоэмульсии… Этот краевой эффект происходит оттого, что монополи имеют не только магнитный, но и электрический заряд – и такой эффект, кстати говоря, прямо вытекает из формул Ковалева, которые являют собой начало новой физики…

Несмотря на столь поверхностное поведение и неспособность прострелить лист бумаги, энергия этих частиц достигает полутора миллиардов электронвольт. Иначе они не выгрызали бы борозды в металле. После попадания в препятствие монополи одеваются в шубу из выгрызаемого материала и далее застревают.

Именно это их необычное свойство увело нобелевскую премию еще от одного дяденьки, невероятно грустную историю о котором мне поведал Ковалев. Дело в том, что наука ищет предсказанные еще Лошаком и Дираком магнитные монополи очень давно. Их искали в космических лучах и, представьте себе, один человек нашел! Это был наш соотечественник. Среди десятка тысяч снимков космического излучения он обнаружил пять, на которых остались следы магнитных монополей.

– Один к одному как наши – словно трактор прошел, очень характерный след, который ни с чем не спутаешь! – Ковалев сделал движение рукой, будто ввинчивал буравчик. – И когда я ему сказал, что это был не брак фотофабрики, его чуть инфаркт не хватил: много лет он выбрасывал собственную нобелевскую премию в мусорную корзину!.. Регистратор в виде пакета из фотопленок у него стоял на Памире. Он попросил меня даже не называть никому его фамилию, и когда я спросил, почему, ответил: стыдно, не хочу выглядеть в глазах потомков старым дураком и неудачником, который упустил единственный шанс в жизни.

– Печальная история. Но ведь не он один искал эти монополи в космических лучах. Почему же никто больше не нашел?

– Таким способом искал только он! Другие ставили разнообразные счетчики стоимостью в миллионы долларов в очень хитрой комбинации, рассчитывая на «голый» монополь с одним магнитным зарядом. Никто и помыслить не мог, что эти частицы обладают еще и электрическим зарядом, да к тому же они еще и такие тяжелые! Людям в голову не приходило, что монополь может просто не попасть внутрь регистрирующего прибора, проскользив по его поверхности. И только простая дешевая установка этого невезучего ученого смогла их поймать. Она представляла собой квадратный в сечении раструб, похожий на рупоры времен Отечественной войны. Только «рупор» этот был размером два на два метра. «Рупоры» были обмотаны проволокой, на нее подавался ток, создающий захватывающее магнитное поле, поскольку это ведь была охота на магнитный монополь! А в дне этого рупора стоял пакет фотопленок, который экспонировался в течение года. Предельно простой эксперимент. Затем пленки забирались и в течение двух лет под микроскопом просматривались.

Днем рупор закрывался, ночная звездная засветка слаба, не мешала регистрации, а от дождя и снега раструб прикрывался во время непогоды. Все гениальное просто! Придумал это хороший экспериментатор, старый эмульсионщик, возросший на фотопленке еще в пятидесятых годах. Когда мы с ним в 2003 году встретились, ему уже было за восемьдесят. И я его успокоил, говорю: не переживайте вы так, все равно бы вам никто никогда не поверил, что эти треки – следы магнитных монополей, потому что они ни в какие рамки не лезут, и их нужно было бы описать какой-то теорией, математикой, а вы же не теоретик. Но теперь, вспоминая его установку, я думаю, что старые технологии недооценивать не надо. Например, те дозиметры, который у нас в ОИЯИ висели в карманах и которые раз в три месяца просматривались дозиметристами, содержали внутри простую фотопленку. Если почернела до определенной степени, значит, такую-то дозу схватил. Простейший и надежный прибор без всяких батареек!