Sifneos, P. (1973), The prevalence of «alexithymic» characteristics in psychosomatic patients. Psychother. & Psycho-som., 22:255-262.
Slatker, E. (1987), Countertransference. Northvale, NJ: Jason Aronson. Spiegel. L. A. (1951), Review of contributions to a psychoanalytic theory of adolescence. The Psychoanalytic Study of the Child, 6:375-393. New York: International Universities Press.
Spitz, R. A. (1945), Hospitalism: An inquiry into the genesis of psychiatric conditions in early childhood. The Psychoanalytic Study of the Child, 1:53-74. New York: International Universities Press.
(1946), Anaclitic depression: An inquiry into the genesis of psychiatric conditions in early childhood.' The Psychoanalytic Study of the Child, 2:113-117. New York: International Universities Press.
(1956), Some observations on psychiatric stress in infancy. In: Fifth Annual Report on Stress, ed. H. Selye & G. Heuser. New York: M.D. Publications, pp. 193-204.
(1959), A Genetic Field Theory of Ego Formation. New York: International Universities Press.
(1965), The First Year of Life. New York: International Universities Press. *
(1966), Metapsychology and direct infant observation. In: Psychoanalysis—A General Psychology: Essays in Honor of Heinz Hartmann, ed. R. M. Loewenstein, L. H. Newman, M. Schur, & A. J. Solnit. New York: International Universities Press, pp. 123-151.
Spruiell, V. (1974), Theories of the treatment of narcissistic personalities. J. Amer. Psychoanal. Assn., 22:268-278.
Sterba, J. (1934), The fate of ego in analytic therapy. Internal. J. Psycho-Anal., 15:117-126.
Stern, D. (1985), The Interpersonal World of the Infant. New York: Basic Books.
Stewart, W. A. (1963), An inquiry into the concept of working through. J. Amer. Psychoanal. Assn., 11:474-499.
Stoller. R. J. (1979), Sexual Excitement. Dynamics of Erotic Life. New York: Pantheon.
Stolorow, R. D., & Lachmann, F. M. (1980), Psychoanalysis of Developmental Arrests. New York: International Universities Press.
Stone. L. (1954), The widening scope of indications for psychoanalysis, j. Amer. Psychoanal. Assn., 2:567-594.
Strachey, J. (1934), The nature of the therapeutic action in psycho-analysis. Internal, j. Psycho-Anal., 15:127-159.
Tahka, V. (1970), Psykoterapian perusteet. (Basic principles of psychotherapy.) Porvoo & Helsinki: Werner Soderstrom.
(1974a), What is psychotherapy? Psychiatria Fennica, 5:163-170.
(1974b), Mourning work and working through. Psychiatria Fennica, 5:171-179.
(1976). On the curative factors of psychotherapy. Acta Psy-chiat. Scand., Supplementum 265:41-42. Copenhagen: Munksgaard.
(1977), On some narcissistic aspects of self-destructive behaviour and their influence on its predictability. In: Proceeding of IX Congress on Suicide Prevention and Crisis Intervention, pp. 250-253. Helsinki: Finnish Association for Mental Health.
(1979), Psychotherapy as a phase-specific interaction: Towards a general psychoanalytic theory of psychotherapy. Scand. Psychoanal. Rev., 2:113-132.
(1984). Psychoanalytic treatment as a developmental continuum: Considerations on disturbed structuralization and its phase-specific encounter. Scand. Psychoanal. Rev.. 7:133-159.
Tansey, M. J., & Burke, W. F. (1989), Understanding Coun-tertransference. Hillsdale, NJ: Analytic Press.
Ticho, E. (1972), Termination of psychoanalysis: Treatment goal's, life goals. Psychoanal. Quart.. 41:315-333.
Tolpin, M. (1971), On the beginnings of a cohesive self. The Psychoanalytic Study of the Child. 26:316-354. New York: Quadrangle Books.
Tolpin, P. (1978). The borderline personality: Its makeup and analyzability. In: Advances in Self Psychology, ed. A. Goldberg. New York: International Universities Press, pp. 299-316.
Volkan, V. U. (1976). Primitive Internalized Object Relations. New York: International Universities Press.
(1981), Linking Objects and Linking Phenomena. New York: International Universities Press.
(1982), Identification and related psychic events. In: Curative Factors in Dynamic Psychotherapy, ed. S. Slipp. New York: McGraw-Hill, pp. 153-170.
(1985), Suitable targets for externalization and schizophrenia. In: Towards a Comprehensive Model of Schizophrenic Disorders, ed. D. B. Feinsilver. New York: Analytic Press, pp. 125-153.
(1987), Six Steps in the Treatment of Borderline Personality Organization. Northvale, NJ: Jason Aronson.
Wallerslein. R. S. (1967), Reconstruction and mastery in the transference psychosis, J. Amer. Psychoanal. Assn., 15:551-583.
Webster New Universal Unabridged Dictionary, 2nd ed. (1983), New York: Simon & Schuster.
Wetzler, S. (1985), The historical truth of psychoanalytic reconstructions. Internat. Rev. Psycho-Anal., 12:187-197.
Winnicott, D. W. (1949), Hate in the countertransference. Internat. J. Psycho-Anal. 30:69-75.
(1953), Transitional objects and transitional phenomena. Internat. J. Psycho-Anal.. 34:89-97.
(1956), Primary maternal preoccupation. In: Collected Papers. New York: Basic Books, 1958, pp. 300-305.
(1958), Collected Papers. New York: Basic Books.
(1960). The theory of the parent-infant relationship. In: The Maturational Processes and the Facilitating Environment. New York: International Universities Press, pp. 37-55.
(1963), The development of the capacity for concern. Bull. Menn. Clinic,27:167-176.
(1965), The Maturational Processes and the Facilitating Environment. London: Hogarth Press.
(1967), Mirror-role of mother and family in child development. In: The Predicament of the Family, ed. P. Lomas. London: Hogarth Press, pp. 26-33.
(1971). Playing and Reality. London: Tavistock.
Wolfenstein, M. (1966), How is mourning possible? The Psychoanalytic Study of the Child, 21:93-123. New York: International Universities Press.
(1969), Loss, rage, and repetition. The Psychoanalytic Study of the Child, 21:93-123. New York: International Universities Press.
Zetzel, E. R. (1956). The concept of transference. J. Amer. Psychoanal. Assn., 1:526-537.
ПОЛОЖЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В РОССИИ
На стыке веков
Сара Каруш. [*] Психоанализ в России [*]
Михаил Ромашкевич, молодой московский психотерапевт, был разочарован. Несмотря на свой десятилетний профессиональный опыт, научные изыскания и эксперименты со многими видами терапии, он оставался неудовлетворенным результатами.
«Я применял различные методы психотерапии, и все они давали лишь частичный результат,– говорит Ромашкевич.– Хотелось чего-то более эффективного, поэтому я заинтересовался психоанализом».
Это было в 1989 году. С 1993 года Ромашкевич целиком опирается в своей практике на психоаналитические методы.
Сергей Аграчев находился в том же поиске чего-то лучшего, пока не натолкнулся на психоанализ. Являясь по профессии инженером-электронщиком, он счел, что это дело не приносит ему полного удовлетворения, и в середине 70-х начал читать работы Зигмунда Фрейда. (Поскольку с 1930 года Фрейд не признавался Советской властью и в России не публиковался, то работы эти были доступны лишь в виде фотокопий). Волей судьбы в 1977 году его ввел в психоаналитическое подполье терапевт-фрейдист, у которого Аграчев нашел для себя более подходящую профессию и до самой своей скоропостижной смерти (от сердечного приступа в январе 1998 года) сохранял живой интерес к идеям Фрейда.
Ромашкевичу и Аграчеву удалось стать заметными фигурами в зарождавшейся в России новой волне психоанализа, которая формировалась с конца 1980-х. Приверженцы Фрейда в России обладают молодым задором, отличающим их от западных единомышленников. Из-за почти полувекового перерыва в развитии этой области в России за решение своих задач они брались с почти миссионерским рвением. Когда они говорили о своей работе, в их глазах сверкал юношеский восторг. Они прочитывали любые крохи литературы, которые удавалось раздобыть, и, несмотря на то, что вначале они были словно дети в лесу в том, что касалось клинической практики, теорию они знали так же хорошо – если не лучше,– как и их западные единомышленники. Зарубежные психоаналитики часто отмечали эту атмосферу воодушевления, столь отличную от той, которая наблюдалась, например, в Соединенных Штатах, где аналитиков все меньше воспринимали как пионеров и все больше – как похожих на динозавров.
В какой-то мере перерыв, возникший после успешного подавления психоанализа коммунистами, вызвал резкий эффект просто в силу самой природы психоанализа. Для того, чтобы практиковать его в том виде, в каком он был разработан Фрейдом, необходимо прежде пройти личный анализ. Однако в России нет реальной возможности для этого, так как здесь не было – и по-прежнему нет – психоаналитиков, сертифицированных Международной Психоаналитической Ассоциацией (МПА – International Psychoanalytic Association) – профессиональной организацией, устанавливающей стандарты фрейдистских аналитиков во всем мире. Эти обстоятельства подтолкнули людей с чрезвычайным упорством, таких, как Ромашкевич и Аграчев, пытаться возродить эту область психотерапии.
Конечно, сегодняшние «пионеры» – далеко не те первые русские, которых привлек психоанализ. На деле идеи Фрейда чрезвычайно хорошо воспринимались в России в течение всей его жизни. Первоначально большевики принимали Фрейда. Советская власть первой признала психоанализ как науку. В 1920-х годах Москва даже могла похвастаться психоаналитическим детским садом.
«Большевики говорили о Фрейде как о союзнике, как о критике буржуазной культуры»,– говорит Гари Голдсмит, психоаналитик из Массачусетса, который входит в состав российского комитета как Американской Психоаналитической Ассоциации (АРА – American Psychoanalytic Association), так и Международной Психоаналитической Ассоциации, и работает с русскими эмигрантами в Соединенных Штатах. «Однако с ходом работы Фрейда они все больше осознавали, что он был критиком не просто буржуазной культуры, но культуры вообще».
Когда революционеры разрушали сложившуюся культуру, попытки Фрейда вывести индивида за рамки общества были им полезны. Но когда они стали сами хранителями нового советского строя, слово Фрейда стало опасным для их собственной власти. Не помогло и то, что главным приверженцем психоаналитических идей среди большевиков был Троцкий; когда он потерял свое влияние, Фрейд потерял его также.
Таким образом, в 1930 году психоанализ в России был загнан в подполье. Переводы на русский язык работ Фрейда и других психоаналитиков прекратились. И, несмотря на то, что имелось три сертифицированных МПА русских психоаналитика*, никто даже не обучался у них. «Железный занавес» отрезал от источника интеллектуального кислорода тех, кто интересовался исследованиями бессознательного, – и русский психоанализ вымер.
«До конца 80-х годов я не видел во плоти ни одного настоящего аналитика»,– сказал Аграчев в интервью, данном им незадолго до смерти.
Когда во время перестройки свобода стала восстанавливаться, после 50-летнего перерыва, таким людям, как Ромашкевич и Аграчев, оставалось только хвататься за дефицитные книги и удивляться тому, как они могут еще надеяться практиковать психоанализ в России в соответствии со стандартами МПА, не имея в своей среде ни одного квалифицированного преподавателя.
Не удивительно, что поиск привел их к установлению тесных контактов с западными аналитиками, которые на протяжении вот уже десятилетия делятся своими специальными знаниями с российским только что оперившимся психоаналитическим сообществом.
