Первое: наши открытия основывались и четко подчинялись жестким стандартам западной медицины. Я настаивал на том, что лечение или методика перестают быть «альтернативными» в тот момент, когда им удается обеспечить себя научными доказательствами и когда они опубликованы в авторитетных медицинских журналах. Альтернативные способы лечения, такие как травы и гомеопатия, нельзя считать «альтернативными» начиная с того момента, как они были научно обоснованы и соответствовали трем стандартам научной медицины: их можно было измерить, предсказать результаты и повторно воспроизвести.
Второе: главное достоинство нашей методики расслабления и эффекта плацебо в том, что их «назначает» сам пациент. Сила их воздействия заключается в нас самих. В этом – революционность нашего подхода и его отличие как от традиционной, так и от нетрадиционной медицины. В конце концов, альтернативная медицина тоже в большой степени основана на использовании таблеток и процедур, как и обычная традиционная. Такие способы лечения навязываются организму снаружи, а не вызываются изнутри. Я верю в то, что медицина, основанная на связи духа и тела, будет принята сторонниками как традиционной, так и альтернативной медицины.
Третье: альтернативная медицина вводит людей в дополнительные расходы, в то время как методика расслабления их, наоборот, уменьшает. Исследование показало, что, когда используется методика лечения, основанная на связи сознания и тела, пациенты гораздо реже обращаются к обычным врачам. Таким образом, общество каждый год экономит миллиарды долларов просто потому, что в медицине начали применяться методики, основанные на взаимосвязи «душа-тело». Можно было бы сэкономить еще многие миллиарды, если бы пациентов не вынуждали пользоваться услугами еще и альтернативной медицины.
Я думаю, что пациенты обращаются к альтернативной медицине, когда чувствуют, что две первые составляющие традиционной медицины – таблетки и процедуры – им не помогают. В среднем обычные доктора тратят сегодня 7-8 минут на прием, в то время как представители альтернативной медицины на каждого пациента тратят около 30 минут.
К тому же многим альтернативная медицина нравится тем, что она использует индивидуальный подход. Мы полагаем, что каждый, кто сталкивается с какой-либо медицинской проблемой, проходит определенный путь. Прежде чем начать развивать и использовать защитный механизм собственного организма, пациенты обращаются то к одному «целителю», то к другому, пьют лекарство за лекарством, принимают процедуру за процедурой – сначала традиционные, потом уже нетрадиционные.
По правде говоря, и обычная, и альтернативная медицина очень часто используют тот же эффект плацебо. Если пациент верит, что аспирин облегчит его головную боль, это ему действительно помогает, причем точно таким же образом, как ему бы помогли лечебные травы, если бы он верил в их действие.
Главное различие между альтернативной и традиционной медициной в том, что большинство обычных лекарств лечат только те заболевания, для которых они предназначены, независимо от того, верите вы в их действие или нет. Нет необходимости «верить» в пенициллин для того, чтобы он сработал. Так же, как трансплантант для катаракты восстановит ваше зрение независимо от того, как вы к этому относитесь. В этом суть разницы между очевидными результатами обычной медицины и недоказуемыми результатами альтернативной. Первая помогает без влияния эффекта плацебо, вторая – нет.
Национальный институт здоровья и созданный при нем Центр нетрадиционной и альтернативной медицины сейчас исследуют не изучавшиеся ранее методики, применяемые в нетрадиционной медицине. Я одобряю такие исследования, но я гораздо больше верю в дальнейшее развитие и использование тех невероятно мощных ресурсов, заложенных внутри каждого из нас, которыми каждый может управлять самостоятельно.
Как вы можете видеть, я шел своим курсом. Многие принимали мою теорию, другие, чье мнение я также очень ценил, ее отвергали. Мне приходилось одновременно выступать в двух ролях: как представителю традиционной науки и как исследователю и глашатаю новой и весьма спорной области в медицине. Несмотря на то что проблема взаимосвязи духа и тела меня очень глубоко интересовала, я прекрасно понимал, что было не слишком-то мудро посвятить все свое время исследованию такой «сомнительной» темы. Поэтому, занимаясь этими исследованиями, я одновременно продолжал работать кардиологом, возглавлял многие медицинские семинары и комитеты. И так продолжалось до 1988 года, когда я со своими коллегами основал Медицинский институт связи сознания и тела при госпитале Диконесс. Только тогда я наконец смог всю свою энергию направить на то дело, которое действительно любил.
Моя «двойная» жизнь позволяла мне публиковать результаты исследований в уважаемых научных журналах. Кроме того, мне также поручали писать книги для широкой публики, чтобы даже неспециалисты имели доступ к информации о нашей новой методике.
Кроме того, в течение многих лет я не мог пользоваться тем, что описывал в своих книгах. То есть я не использовал расслабление с той отдачей для организма, которой мог бы достичь. Я боялся, что если я сам буду постоянно заниматься по своей методике, меня могут обвинить в необъективности или в «упертости». Только когда у меня с возрастом постепенно появились различные боли, я сказал себе: «Ну все, достаточно», – и сам начал следовать тем советам, которые я давал другим людям в течение 20 лет.
Тем не менее я продолжал пользоваться всеми тремя составляющими частями медицины, когда это было необходимо. Несколько лет назад со мной произошел несчастный случай, когда я неосторожно встал на шаткий стул, чтобы снять защитный фильтр с кондиционера на своей кухне. Стул выскользнул, отшвырнув меня прямо на край обеденного стола. Я сломал пять ребер. У меня было пробито легкое, поэтому грудная полость наполнилась кровью и жидкостью, и мне стало трудно дышать. Если бы внутреннее кровотечение не удалось остановить, давление привело бы к тому, что могло бы отказать второе легкое, и я бы умер.
К счастью, моя жена вовремя позвонила по 911, и меня отвезли в ближайшую больницу. Мне поставили диагноз и вставили в грудь специальную трубку-дренаж, чтобы отвести кровь и жидкость. Легкое расправилось, и моя жизнь была вне опасности. Никакая мысленная медитация мне в данном случае не помогла бы, здесь нужна была именно помощь хирурга. Эту процедуру, как и многие другие, которые избавляют людей от мучений и вырывают из лап смерти, ничем заменить нельзя.
Получив такой печальный опыт, я еще раз убедился, что должен соблюдаться баланс между медикаментозным и «ментальным» способами лечения. Умение управлять стрессом и упражнения для достижения расслабления, а также вера в их эффективность значительно ускорили тогда мое выздоровление. Однако само выздоровление в принципе было бы невозможно, не вмешайся вовремя обычная медицина.
Следующий уровень медитации
Так как я был поражен той пользой, которую приносила организму даже простейшая медитация, я захотел освоить также более сложный уровень. Если обычная медитация могла так сильно преобразить организм, то может ли более продвинутая методика производить соответственно более сильные изменения? Я понимал, что мне придется самому заняться этим, потому что те немногие люди, которые по-настоящему использовали медитацию такого уровня, тибетские монахи например, вряд ли позволили бы изучать, как они сами это делают.
Тем не менее я встречался с Его Святейшеством далай-ламой. Первый раз это было в 1979 году в Гарварде, а потом еще несколько раз. Мы постепенно стали друзьями, много раз обсуждали те точки соприкосновения, которые имелись между нашими исследованиями и древними обрядами тибетских монахов. В 1980 году мы с коллегами путешествовали по северной Индии, изучая жизнь тибетских монахов-отшельников. Мы стали свидетелями невероятных проявлений связи между телом и сознанием. Монахи, которые медитировали, оставались живыми и здоровыми, находясь почти раздетыми в течение длительного времени в горах на высоте 15 тыс. футов при температуре около 0° по Фаренгейту.
В другом случае наша группа наблюдала, как монахов, на которых были только набедренные повязки, заворачивали в мокрые простыни, чтобы снизить температуру их тела до нуля. И вы, и я при таких обстоятельствах начали бы неудержимо дрожать от холода и вскоре бы умерли от переохлаждения. Но так как монахи за многие годы тренировок научились превосходно управлять терморегуляцией своего организма с помощью медитации, то они прекрасно выдерживают такие испытания. Они даже способны настолько повысить температуру своего тела, что холодные мокрые простыни на них высыхают за несколько минут. Монахи достигали всего этого, используя медитацию, сходную с нашими упражнениями по достижению релаксации. Сначала они вызывали у себя полное расслабление, потом начинали генерировать в теле источник тепла, получая его из «растворенного в воздухе сознания вселенной», потом это тепло поднималось через воображаемый «центральный сосуд» тела. Монахи верят в то, что этот огонь сжигает всю «скверну, которую вызывают дурные мысли».
