Весьма обширная гомосексуальная проституция существует в Вен е. Вот что сообщает об этом Гиршфельд:[620]«Проводник мой повел меня в баню, которая в известные дни служит сборным пунктом гомосексуалистов. Подобно другим столицам, Вена обладает несколькими такими заведениями. Но и здесь не происходит ничего такого, что могло бы подать повод для вмешательства полиции. В день моего посещения в бане, наверное, находилось несколько сот урнингов. Сидя в воде, они завязывали знакомства, болтали между собой шутя и серьезно. Здесь находятся также множество проституток, из которых, вероятно, только часть сама принадлежит к гомосексуальным субъектам». В одной венской бане в известные дни и часы собирается около тысячи гомосексуалистов, которые купаются вместе в больших бассейнах.
В Берлинеусловия аналогичны венским.[621] И здесь также существует 4–5 средних по размерам бань, которые посещаются исключительно гомосексуалистами. Местом встречи также служат бассейны для плавания. Нередко владелец или управляющий заведением сам принадлежит к гомосексуалистам. Слух об этом распространяется среди урнингов, и они потом охотнее посещают именно это заведение, потому что чувствуют себя здесь без стеснения. Владельцы, однако, часто не отдают себе отчета в вытекающей для них отсюда опасности (наказание по § 180 свода законов). Так, в 1910 г. хозяин одной такой бани наказан был за гомосексуальное сводничество. В последнее время для завязывания гомосексуальных отношений служат также воздушные ванны. В одном берлинском заведении для воздушных ванн параграф 14 печатных правил гласил; «Гомосексуальных гостей убедительно просят никоим образом не обнаруживать своих наклонностей».
В Париж е, по Некке,[622] существуют различные паровые бани, которые посещаются почти исключительно гомосексуалистами, и притом все людьми высших и средних классов в возрасте от 20 лет и до глубокой старости. Молодые люди от 17 до 20 лет и проститутки бывают там редко. Напротив, в торговом квартале в окрестностях площади Республики в 1903 г. еще существовала паровая баня, которую посещали почти исключительно юноши от 15 до 20 лет. От одного корреспондента Некке узнал еще об очень дорогой бане (10–20 франков) на большом бульваре, посещаемой богатыми гомосексуалистами.
Сообщения Некке дополняются теми сведениями, которые я получил от лица, хорошо знакомого с парижскими гомосексуальными банями. По его словам, гомосексуальная банная проституция нигде не развита в такой степени, как именно в Париже. Так, на одной улице недалеко от площади Бастилии есть баня, где в пятницу по вечерам с давних пор собираются гомосексуалисты. После пребывания в паровой бане мужчины проводят с эфебами целые часы, просиживая за общим столом по 10–12 человек. Они сидят, укутанные в банные простыни, пьют вино и кофе, ужинают, а на эстраде в это время играет музыка и поют. В большинстве случаев здесь потешно распевают песни проституток (например, «Les petits jeunes gens»). Другой специальностью, гомосексуальных бань Парижа являются массовые сцены в паровой бане. Там существует обычай время от времени напускать в какое-нибудь помещение пару приблизительно на полчаса. Этим пользуются гомосексуалисты, чтобы в атмосфере пара предаваться самым безумным оргиям. Несколько парижских бань пользуются в этом отношении известностью среди гомосексуалистов.
Надо думать, что в столичных городах западной Европы существует и лесбийская банная проституция. Но она так умеет скрываться, что до сих пор никакие сведения о ней не сделались достоянием гласности.
Если мы бросим теперь взгляд назад на все сказанное, то увидим, что проституции, как пережитку первобытной необузданной половой жизни, благоприятствуют все те жизненные условия и явления, которые вытекают из стремления отрешиться от условных будничных стеснений и связанных с ними ограничений, налагаемых культурой. Сюда относятся элементарные импульсы дионисьевского характера: состояния опьянения, экстаза, самозабвения, вызываемые художественной восторженностью, различными средствами опьянения, сильными ароматами, или, наконец, свободной игрой голого человека в воде. Они в такой степени благоприятствуют временному уничтожению социальных и индивидуальных ограничений, поставленных половому инстинкту, как мы это видим в проституции, и действие их в этом отношении так поразительно, что мы несомненно имеем здесь перед собой не случайную связь, а внутреннее родство. В этом смысле проституция представляет своего рода половое опьянение человечества, которое является реакцией против организации и урегулирования половой жизни внутри общества и государства согласно рассудочным соображениям. Глубокое понимание сущности проституции обнаруживает поэтому мощное слово о людях в Откровении Иоанна (гл. 17, 2): «и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле». Здесь и нигде в другом месте нужно искать последнего разрешения загадки проституции и ее столь продолжительного существования. В противоположность, например, Бебелю, я решительно подчеркиваю, что первопричина кроется именно здесь, а не в выступающих теперь, по-видимому, на первый план экономических условиях – не в отношениях проституции к пауперизму и борьбы за существование.[623]
В главе об определении проституции мы же указывали, что денежное вознаграждение, или плата, первоначально не принадлежало к существенным признакам проституции. На это открыто указывали римские юристы,[624] считавшие характерными признаками проституции промискуитет (половое смешение), отсутствие всяких индивидуальных отношений между мужчиной и женщиной, наконец, всеобщее, публичное, неограниченное удовлетворение полового инстинкта. Выдвинутая теперь на первый план экономическая сторона проституции представляет уже вторичный продукт развития культуры, имеющий для брака такое же, если не большее еще значение, чем для проституции. Мало того, не будь индивидуального брака, экономический момент в проституции никогда не давал бы себя в такой степени чувствовать, как это имело место в действительности. С другой стороны, любовь, как объект ценности, несомненно, гораздо старее проституции. Выше я уже говорил о глубокой физиологической склонности пассивной в половом отношении женщины требовать чего-нибудь взамен за ту жертву, которую она приносит, отдавая себя неограниченным половым отношениям со всеми их последствиями (беременность, муки родов, страдания послеродового периода, тяжесть ухода за детьми и воспитания их). Весьма вероятно, что в первобытные времена в «борьбе за женщину» победителем часто оставался тот мужчина, который предлагал наиболее красивые и наиболее ценные предметы. С тех пор расчет на женское тщеславие всегда оказывал свое действие. Сама же женщина могла сделаться объектом ценности, предметом купли-продажи для полового наслаждения лишь с того момента, как она сделалась чисто индивидуальной собственностью мужчины – как она, благодаря браку, сделалась предметом его владения. Таким образом, только брак внес в отношения между полами экономический момент, и только благодаря браку он проник и в проституцию. Лишь брак связал вопрос о любви с вопросом о деньгах в один почти неразрешимый вопрос.[625]
Пока в половом союзе первобытных времен существовал еще полный промискуитет, общность жен и коммунальный брак, до тех пор экономический фактор, по понятным причинам, не мог играть в половых отношениях значительной роли. Он приобрел большое значение лишь с появлением похищений и покупки жен, благодаря чему в брачном союзе создалось понятие об индивидуальной собственности и владении, между тем как раньше все женщины составляли общую собственность всех членов рода.[626] В то время, следовательно, мужчина мог приобрести индивидуальное право на какую-нибудь женщину лишь похищением ее из другого племени или другого полового союза. Тем самым она становилась его исключительной собственностью, представлявшей определенную ценность. Таким образом, первый индивидуальный брак был ничем иным, как приобретением права собственности на известную женщину. Кулишер[627] приводит очень интересное объяснение происхождения индивидуального брака, а именно: вследствие превращения периодического полового инстинкта мужчины (весной и осенью) в постоянный (в течение всего года) возникло несоответствие между повышенным половым влечением мужчины и незначительным числом женщин полового союза; для своего удовлетворения мужчинам приходилось похищать чужих женщин, из которых каждая и становилась собственностью и предметом наслаждения своего похитителя.
Наряду с браком при помощи умыкания и похищения жен развился также брак при помощи покупки их, как вторая форма индивидуального владения женщиной. Так как все члены союза имели право собственности на каждую женщину, то индивидуальное право владения можно было приобрести, только выплачивая за нее выкуп либо им, либо главе рода, как их заместителю.
