Его заявление звучит очень странно. Если верить статистике, в США этим заболеванием страдает огромное количество детей дошкольного возраста.
По словам Йэна Гудайера, не исключено, что многие из таких детей больны, некоторые из них больных очень серьезно, но не «биполярным расстройством».
После того как Роберт Шпитцер ушел с поста редактора «DSM-III», его пост занял психиатр по имени Аллен Фрэнсис. Он продолжил традицию Шпитцера по включению в справочник возможно большего числа новых психических расстройств вместе с диагностическими опросниками. Четвертое издание «DSM» вышло уже на 886 страницах.
И вот теперь, направляясь из Нью-Йорка во Флориду, доктор Фрэнсис признался мне по телефону, что они допустили несколько чудовищных ошибок.
— В психиатрии очень легко запустить ложную эпидемию, — заметил он. — И мы, пусть и совершенно неумышленно, многое сделали для возникновения трех таких эпидемий.
— Каких же? — спросил я.
— Аутизм, дефицит внимания и детское биполярное расстройство.
— И как же они возникли?
— Что касается аутизма, то в данном случае мы имеем дело с разновидностью синдрома Аспергера. Раньше аутизм выявляли у одного ребенка из двух тысяч, сейчас — у одного из ста. У многих детей, которых раньше просто назвали нестандартными, своеобразными, теперь диагностируют аутизм.
Я вспомнил свою поездку в Коксэки. И большой плакат на дороге рядом с Олбани: «каждые 20 секунд у какого-нибудь ребенка диагностируется аутизм».
Некоторые родители ошибочно полагают, что описываемая внезапная вспышка аутизма связана с вакциной против кори, эпидемического паротита и коревой краснухи. Подобную точку зрения распространяют врачи типа Эндрю Уэйкфилда и такие знаменитости, как Дженни Маккарти и Джим Кэрри. Из-за них часть родителей перестала вакцинировать детей. В результате появились случаи заболевания корью с летальным исходом.
Однако хаос, вызванный аутизмом, по словам Аллена Фрэнсиса, меркнет по сравнению с тем, что породило детское биполярное расстройство.
— Мы и представить себе не могли, как будет диагностироваться данное заболевание в США, — признался он. — У детей с симптомами сильной возбудимости, частыми переменами в настроении, склонностью к приступам гнева теперь чуть ли не в каждом случае диагностируют биполярное расстройство. Огромная вина за распространение данной эпидемии лежит на фармацевтических компаниях и группах влияния, пропагандирующих их точку зрения.
Как выяснилось, Трейси Англада, автор книжки «Брэндон и биполярный медведь», является руководителем группы влияния, связанной с распространением информации относительно биполярного расстройства у детей. Группа называется «Дети БП». На мой запрос она ответила электронным письмом, в котором писала, что желает мне успеха с моим проектом, но от любых интервью отказывается. Однако она добавила, что если у меня возникнет желание прислать ей завершенную рукопись моей книги на рецензию, она с удовольствием таковую напишет.
— Психиатрические диагнозы подходят все ближе и ближе к границе нормы, — заметил Аллен Фрэнсис. — Большая часть населения находится в пограничном состоянии. И именно эта большая часть состоит в группе риска.
— Почему? — спросил я.
— В обществе существует стремление к единообразию, — ответил он. — Отличия вызывают настороженное отношение. Поэтому многим людям становится легче, когда они получают некий ярлык. Он дает им ощущение надежды и возможность объединения с себе подобными. «Раньше надо мной все смеялись, дразнили, никто меня не любил, а теперь я могу поболтать с такими же, как я, в Интернете. Ведь у них тоже биполярное расстройство. И я больше не чувствую себя одиноким». — Аллен помолчал. — В прежние времена некоторым из таких людей ставились гораздо более мрачные диагнозы типа «поведенческое расстройство», «личностное расстройство» или «вызывающее оппозиционное расстройство». А расплывчатый ярлык «детское биполярное расстройство» спасает многих родителей от чувства вины за формирование патологического поведения у ребенка.
— Возможно, это не так уж и плохо, — заметил я. — Может быть, наличие такого диагноза, как «детское биполярное расстройство» — хорошая вещь.
— Нет, — отозвался Аллен, — определенно нет. И я могу вам объяснить почему.
Брайна Герберт живет на расстоянии двухсот миль от Роберта Шпитцера в Баррингтоне, штат Род-Айленд. Она была таким энергичным ребенком, что ей явно поставили бы диагноз «биполярное расстройство». «Я совершала массу всяких безумств, — вспоминает она. — Устраивала сальто-мортале на лестнице…»
Но ее детство прошло до выхода «DSM-III», и на нее смотрели просто как на слишком активного ребенка.
С собственными детьми Брайны все уже было совсем по-другому. Я сижу у нее в гостях в ее просторном и уютном доме. Четырнадцатилетний Мэтт разгуливает по комнате, наигрывая на гитаре «Дым на воде». Ханна выражает беспокойство по поводу того, что кое-какие из продуктов, которые она съела, были не совсем свежие. Джессика еще не вернулась из школы. Все представляется мне очень милым и абсолютно нормальным. Но мне говорят, что Мэтт принимает лекарства. И я пришел к Брайне потому, что, подобно своей подруге Трейси Англада, она написала книгу для детей под названием «Мои биполярные ощущения».
— Они всегда были очень энергичными детьми, — сказала Брайна. — Сложными детьми. Им нужно было постоянно двигаться. Они ползали уже в шесть месяцев. А в десять месяцев ходили. Учителя постоянно на них жаловались.
Брайна рассмеялась и покраснела. Она до сих пор сама очень энергичный человек, говорит очень быстро, слова и мысли льются из нее потоком.
— Мы приклеивали пеленки скотчем, так как они их сбрасывали во сне. Да, с ними было нелегко. Мэтт! Пожалуйста, прими лекарство.
Его лекарства выстроились в ряд на кухонном столе. Он выпил их все сразу.
Когда Мэтт был совсем маленьким, его прозвали «Мистер Маниакально-Депрессивный».
— Его настроение менялось постоянно и мгновенно. Вот он, бывало, сидит на своем стульчике, счастливый и неподвижный, как краб, а две секунды спустя уже разбрасывает по комнате вещи. Плачет, злится, и никто не знает — почему. Когда ему исполнилось три года, его поведение стало еще более сложным. Другие дети любили Мэтта, но и боялись, так как невозможно было предсказать, что он способен выкинуть в следующий момент. Он мог ударить другого ребенка и не почувствовать никаких угрызений совести. Мэтт страшно любил истории про вампиров. Вырезал кусочки бумаги, приделывал их к зубам и расхаживал, изображая из себя вампира. И шипел при этом. Ходил по улице. Подходил к незнакомым людям. Подобное поведение было очень странным и неприятным.
— И вы нервничали?
— Да. Мы садимся в машину, и вдруг Мэтт говорит, что видит здания в центре города. На расстоянии тридцати миль! Играя в «Короля Льва», он в прямом смысле становился Симбой. Приходил в маниакальное состояние. Правда, депрессии у него случались не очень часто. Но бывали. Время от времени Мэтт внезапно говорил, что не имеет права жить, но мыслей о самоубийстве у него никогда не было. И если уж на Мэтта находило подобное, то такое настроение у него длилось довольно долго. Как-то дома перед обедом ему вдруг захотелось сладкого печенья, а я как раз готовила обед и решительно запретила ему есть сладости. Тогда он схватил нож для резки мяса и стал мне угрожать. Я заорала на него: «Положи на место!»
— Сколько ему было лет?
— Четыре.
— И он положил нож на место?
— Положил.
— Это был единственный подобный случай?
— Да, это был, так сказать, эксцесс. Ну, если не считать, конечно, того, что однажды он ударил Джессику по голове и пнул ее в живот.
— Это она ударила меня по голове, — крикнул из противоположного конца комнаты Мэтт.
Брайна в очередной раз возмутилась его поведением, но быстро успокоилась.
По ее словам, именно после случая с ножом они решили отвести Мэтта к психиатру.
Педиатрическое отделение в их местной больнице в Массачусетсе возглавлял доктор Джозеф Бидерман, один из ярых приверженцев диагностики детского биполярного расстройства.
…
«Теоретические основы фармакологии в детской психиатрии находятся на таком примитивном уровне, а влияние Бидермана так велико, что стоит ему в ходе презентации просто упомянуть какое-то лекарство, как в течение года или двух этот препарат — один или в сочетании с другими медикаментами — начнут прописывать десяткам тысяч детей. Подобное происходит без какого-либо серьезного испытания эффективности таких средств. Их популярность в детской психиатрии есть результат рекламы, распространяемой среди 7 000 детских психиатров, работающих в США».
