Физиологические последствия детских впечатлений
Воздействие впечатлений раннего детства проявляется, однако, не только в душевной сфере. Оно проникает и в сферу телесного. Может быть, наиболее показательны случаи такого рода — дети, воспитанные животными. «Волчьи дети» из Миднапура, найденные в 1920 г. местным протестантским миссионером Дж. Э. JI. Сингхом, были тогда приблизительно лет двух и восьми соответственно. Они обладали рядом своеобразных особенностей: «Резцы были длиннее и острее, чем обычно бывает у людей. Ротовая полость была кроваво-красного цвета. Дети могли сидеть на корточках на полу, но не могли стоять. Их коленные и тазобедренные суставы были для этого не приспособлены... Глаза были почти круглыми. В течение дня им с трудом удавалось бороться со сном, но ночью, около двенадцати часов, их глаза становились широко открытыми и сверкали в темноте, как у кошек и собак. Дети гораздо лучше видели ночью. Когда они нюхали что-нибудь, их мясистые ноздри шевелились... Руки были длинными и мускулистыми, они свисали почти до колен и свидетельствовали о силе и ловкости. Кисти рук были сравнительно длиннее, чем обычно, пальцы и ногти на ногах загибались внутрь. Пищу дети принимали с повадками собак. Они спали на полу, тесно свернувшись клубком в каком-нибудь углу. Они не проявляли никаких признаков страха перед темнотой, но боялись света и огня» (Сингх Дж. Э. JI. «Волчьи дети» из Миднапура. — Гейдельберг, 1964). Детей поймали и забрали на миссионерский пункт, где за ними ухаживали, где их воспитывали кропотливо и нежно. Младшая (это были девочки) умерла через год после того, как ее обнаружили, старшая прожила еще девять лет, выучила, в общей сложности, около пятидесяти слов и проявляла под конец своей жизни явные признаки интеллекта и созревающих душевных способностей.
Достаточно одного такого примера, чтобы особенно ясно понять силу психического воздействия, сопряженного с ранними впечатлениями детства. Конечно, когда детей воспитывают люди, физиологические особенности, проявляющиеся у них вследствие этих впечатлений (в противоположность наследственным предпосылкам) заметны гораздо меньше. Но они есть. Рудольф Штейнер подчеркивает, что органы человеческого тела формируются определенным образом вплоть до седьмого года жизни: «Позже происходит рост, но в дальнейшем он основывается на уже выработанных ранее формах... Накануне рождения природа заботится о правильной среде обитания для физического тела человека. Подобно этому воспитатель должен позаботиться о создании правильного физического окружения для ребенка сразу после его рождения. Ребенок подражает тому, что происходит в его окружении, и в ходе подражания его физические органы приобретают будущие формы. Нужно рассматривать понятие "окружающего" как можно шире. К нему относится все, что происходит вокруг ребенка, что может быть воспринято его чувствами, что может в близлежащем пространстве воздействовать на его духовные силы. Это также все поступки, доступные его взору, — моральные или аморальные, разумные или глупые. Если здоровое зрение вырабатывается, когда в окружение ребенка привносятся правильные цветовые и световые соотношения, то физические предпосылки для здорового морального чувства формируются в мозгу и в крови, если ребенок видит в своем окружении моральные поступки. Если же до семи лет он видит рядом с собой одни вздорные поступки, то его мозг принимает такие формы, которые в последующей жизни сделают его способным только к глупостям" ("Воспитание ребенка"). Ранее, когда значение первых детских впечатлений еще отнюдь не было общепризнанным, такое высказывание Рудольфа Штейнера должно было казаться абсолютно недостоверным. Однако на протяжении последних десятилетий исследователями и воспитателями был собран чрезвычайно богатый материал по этой теме, который во всем подтверждает нарисованный им образ ребенка как «единого органа чувств».
«Когда я гуляю по улице». Автопортрет четырехлетней девочки (детский сад, Гетеборг).
Во многих рисунках маленьких детей отчетливо проявляется, что окружающий мир они воспринимают как бы через переживания собственного организма. Ребенок, который вдруг начинает изображать человечков с огромными носами, очевидно, схватил как раз насморк, а потому «чувствует» мир преимущественно сквозь свой нос.
Первые три года
Первые три года имеют уникальное значение для всей последующей жизни ребенка. Наше сознание может не сохранить о них воспоминаний, но факт остается фактом — эта ушедшая из памяти эпоха продолжает существовать в нашем бытии, в нашей судьбе. Никогда больше мы не будем столь подвержены впечатлениям окружающего мира. Никогда больше мы не сможем так отдаваться во власть процессов, протекающих в нашем собственном теле. Никогда больше, даже в результате упорных упражнений и напряжения силы воли, нам не удастся овладеть столь же фундаментальными способностями, которые можно потом применять изо дня в день на протяжении всей жизни, как ходьба, речь и мышление.
Ходьба, речь и мышление
К числу важнейших задач, входящих в обязанности всех людей, занятых воспитанием детей и уходом за ними, отводится умение наблюдать и понимать то, что собственно происходит, когда дети овладевают первыми элементарными способностями. Осознав это, взрослый человек должен набраться сил, чтобы выполнять самые необходимые для ребенка вспомогательные действия: проявлять терпение, с нежностью излучать тепло, быть разумно предусмотрительным, подбадривать его. В этом ребенок, как в атмосфере для жизни, нуждается не меньше, чем в гигиене.
Процесс ходьбы напоминает нам о таком физическом явлении, как земное притяжение: вытянутая форма нашего тела с расположенным высоко наверху центром тяжести, и незначительная несущая поверхность стоп, казалось бы, делают не такой уж очевидной нашу способность стоять и ходить. Чтобы обрести вертикальное положение, цепочка позвонков складывается в колонну, а нам при этом приходится заниматься довольно сложным балансированием. Когда дети приблизительно в возрасте одного года начинают замечать эту обретенную способность, их охватывает глубокое удивление. Выражение триумфа на лице — не только отражение рефлекса радости, ощущаемой при этом событии взрослыми. Восторг идет изнутри и торжествующе свидетельствует — только что происшедшее, действительно, является одним из величайших мгновений человеческой жизни. Теперь организм ориентируется на постижение глубины пространства.
В более позднем возрасте мы можем распознать человека непосредственно по его осанке, походке, жестикуляции, что свидетельствует о том, насколько ярко проявляется его сущность в движениях. Скрытая тайна воли становится зримой. Следующая фаза развития наступает обычно спустя несколько месяцев. Новое разностороннее восприятие широты окружающего мира способствует проявлению глубоко заложенной в человеке потребности. Ребенок шествует вперед, подобно Адаму в раю, и называет вещи своими именами. Звуки вожделения и удовольствия, невыразимые впечатления боли и радости, а также упорные упражнения ребенка в лепете начинают складываться в осмысленные единства. За короткий период, всего за полгода, он часто выучивает много сотен слов. В возрасте трех-четырех лет детям уже доступен ряд запутанных грамматических законов, логическое значение которых прояснится для них гораздо позже. Дети практически безупречно используют род, число, падеж и время, образуют степени сравнения прилагательных и употребляют главное и придаточное предложения. Никогда в жизни им не удастся больше так быстро и легко постичь любой язык.
Через речь раскрываются связи человека с вещами и самой сутью его окружения, корни ее — в чувстве. Вместе с речью пробуждается сознание. Когда двухлетний ребенок, сидя за обеденным столом, смотрит вокруг себя, и выкрикивает: «Папа ложка, мама ложка. Тетя ложка, Катя ложка — все ложка», он совершает огромное открытие: у всех ложек есть нечто общее, заключенное в наделении именем, в тайне слова — понятие. Если овладение прямохождением и членораздельной речью — события, происходящие в физическом мире, отличающиеся определенной драматичностью, то первые попытки мышления свидетельствуют о первичной способности отвлекаться от физического явления, о зарождении способности концентрироваться и погружаться в самого себя. Немецкий детский психолог Э. Келер очень тонко описала ребенка двух с половиной лет в первый момент размышления: «Когда А. что-то не совсем понимает и погружается в размышления, она тихонько останавливается и складывает руки за спиной; глаза расширены и смотрят вдаль, рот немного сжимается, ребенок молчит; часто после такого напряжения наступает небольшое утомление, но никаких внешних проявлений нет — природа заботится о разрядке». Мышление как бы открывает дверь ко всякому опыту сознания и самосознания, это самое верное, имеющееся у нас средство сохранить ориентацию и бодрственность в этом мире. Овладение новыми способностями (хождением, речью и мышлением) происходит в различные для каждого ребенка сроки; родителям не следует переживать, если что-то здесь задерживается. Надо побеспокоиться только тогда, когда не соблюдается их последовательность. Цель всякого воления предстоит перед нами в состоянии бодрствующего мышления. Когда же мы отдаемся во власть какого-либо чувства, то оказываемся в состоянии, сравнимым со сновидением. А поскольку волю наше сознание не схватывает, и по отношению к ней, можно сказать, наше сознание глубоко спит; то дети с сильной, но еще не проработанной, лишь подспудно живущей волей могут казаться как бы «сонными» и в первые годы жизни развиваться поразительно медленно. Они ее демонстрируют позже, иногда уже став взрослыми. Некоторые дети не хотят подвергаться никакой критике или оказываться в смешном положении, поэтому они долго не могут начать говорить. Но в один прекрасный день оказывается, что они способны выражать свои мысли почти без ошибок и со значительным словарным запасом.
