• В «Дедуле» Джона Бернингема читатель должен восстановить диалог без комментариев автора и разгадать, что же означает пустой стул в конце книги.
Когда мы разгадываем загадки, заполняем недосказанное, — мы понимаем, о чем книга, и получаем удовольствие от нее.
Задолго до того, как научиться чтению и письму, дети уже умеют и слушать, и рассказывать. Многие исследования подтверждают, что читательские качества ребенка во многом зависят от того, насколько насыщенным был подготовительный период сторителлинга.
2. Соберите коллекцию ваших любимых литературных сюжетов
Все сюжеты можно разделить на два основных типа:
• сюжеты, на основе которых можно импровизировать;
• сюжеты, которые требуют точного пересказа.
К первым относится, например, «Золушка». Там должно присутствовать несколько ключевых эпизодов, но рассказывать их можно как угодно: быстро или со множеством деталей, сделать сказку смешной, романтичной, позволить себе ироничные замечания о природе человеческих отношений. Многие народные и волшебные сказки дают полную волю рассказчику. Есть сюжеты, которые хоть и позволяют импровизировать, но имеют устойчивые обороты, без которых сказке будет чего-то недоставать. Например, в «Трех поросятах» волк постоянно повторяет: «А не то я так дуну, что весь твой дом разлетится».
Другие сюжеты до такой степени уникальны стилистически, что рассказать их по-своему — значит лишить их глубины. К таковым относятся сказки Беатрис Поттер про кролика Питера или «Сказки просто так» Редьярда Киплинга. И если мы не хотим читать их вслух, то единственный способ рассказать их — выучить наизусть, как пианист пьесу, и в точности следовать оригиналу. Рассказчик волен выбирать только скорость, с которой он будет рассказывать, да озвучку диалога. У чтеца примерно те же методы интерпретаций, и разница между чтецом и рассказчиком только в том, что когда рассказчик пересказывает, его личность производит на слушателя гораздо большее впечатление, чем если бы он просто прочитал текст. В этом смысле чтение и пересказ, конечно, разные вещи. Сторителлинг держится на отношениях «рассказчик — аудитория», а чтение вслух — на тексте как таковом. Варьирование двух этих видов деятельности очень важно и качественно меняет опыт слушателя.
3. Не все сюжеты вам подойдут
Одни люди умеют непринужденно пошутить, другие — нет. Одни могут «управлять разными голосами»[6], другие обладают только одним голосом, и тем не менее все персонажи в их исполнении звучат по-своему. Кому-то нравится разыгрывать историю в лицах, превращая рассказ в театральное представление (лиричные, «тихие» рассказы, полные тонкостей и недосказанностей, таким исполнителям лучше не брать). А кому-то лучше удаются рассказы «у камелька», что никак не совместимо с высокопарным стилем.
Любой зритель устал бы от одного актера во всех ролях (неважно, что не все истории ему подходят по характеру), и детям тоже приедается один рассказчик в течение учебного года. Пусть дети слушают истории в исполнении разных людей. Вот почему я советую учителям меняться группами для сторителлинга и чтения вслух.
4. Каждой аудитории — свой сюжет
Как же тогда выбирать истории для сторителлинга? Ответ простой — путем проб и ошибок. Хотя, как и в любом ремесле, не мешает спросить совета у опытных людей.
Если вам предстоит выступать перед незнакомой группой, выясните, что рассказывали за последние несколько дней (малышам), недель (младшим школьникам) или месяцев (ребятам старше восьми лет). А потом спросите, что им понравилось больше всего. Такой вопрос полезен в двух отношениях.
Во-первых, если то, что понравилось детям, есть в вашем репертуаре — начинайте с него, хуже не будет.
Во-вторых, и детям, и взрослым приятно ловить знакомые нотки в новом рассказе (и чувствовать себя в своей тарелке) и в то же время находиться в постоянном ожидании «Что же будет?». Когда вы знаете, что любят ваши слушатели, вам легче подобрать сюжет, который в чем-то будет схож с теми, что им известны, но при этом новый и этим им интересный.
Прежде чем начать, дайте детям привыкнуть к вам. Расскажите пару сюжетов, которые подготовили бы их к тексту, который вы собрались им рассказывать. А когда они будут готовы, переходите к главному. Схема примерно такая: «Привет всем! Как жизнь?.. Давайте начнем с вот этого… Понравилось? Отлично!.. Что ж, я вас понял. Поехали дальше!».
5. Готовьтесь к встречам заранее!
В основе сторителлинга — импровизация. Но это не значит, что к ним можно не готовиться. Как раз именно тот, кто готовится тщательно, во время выступления раскован и уверен в себе. Подготовка (от нее зависит любая спонтанность) означает отличное знание материала; именно оно дает чувство защищенности перед аудиторией.
У всех свои секреты подготовки к сеансам сторителлинга, но с чего-то ведь надо начинать. Вот какой совет дает Фрэнсис Кларк Сэйерс, знаменитый американский сторителлер:
«Как только вы решили, какую историю будете рассказывать, прочитайте ее, и снова, и снова, и снова. А потом подумайте: чем она вам так понравилась? Тонким юмором? Искусно выстроенным сюжетом? Какое у нее настроение? Когда вы разделите историю и ваше к ней отношение, это добавит рассказу яркости.
Где кульминация? Отметьте ее для себя, чтобы можно было, замедляя или ускоряя темп рассказа, выделить ее для ребят. Потом прочитайте историю заново. И еще один раз, и еще. Проверьте, можете ли вы мысленно проследить последовательность событий, вспомните сцепки действий, повторите, в каком порядке они следуют друг за другом. Уложив это в голове, прочитайте историю снова, и на этот раз запомните фразы, которые вы захотите сказать во время сторителлинга. Когда и они будут встроены в вашу историю, начните проговаривать ее от начала до конца — перед сном или в автобусе, метро. И только тогда вы увидите, что этот рассказ — навсегда в вашей памяти. Даже если вы его забудете, через много лет достаточно будет пробежать глазами текст, который вы однажды так хорошо проработали, — и вы его вспомните».
Нам тяжело читать про себя то, что мы никогда не слышали.
Мы учимся рядом с теми, кто знает, как это делать, и постепенно начинаем читать самостоятельно. Такую передачу знания от учителя к ученику Лев Выготский называл «зоной ближайшего развития»[7]. Другими словами, начинающий читатель становится на позицию подмастерья.
Вот что думает о таком обучении чтению Лиз Уотерленд, учительница пяти-семилетних ребят. Она описывает в книге «Читай со мной» свой опыт:
«Пока ребенок не научился читать, взрослый читает ему вслух всё. Потом ребенок начинает узнавать некоторые слова и вставляет их вместо взрослого, а взрослый читает всё остальное. Затем ребенок начинает читать самостоятельно, но по-прежнему знакомые ему тексты. Потом он осваивает знакомые ему разговорные формы, пока не наберет достаточно слов, чтобы самостоятельно браться за новый текст (конечно, от взрослого по-прежнему бывает нужна помощь). Эти мысли идут вразрез с представлениями о том, что некоторые книги могут оказаться „неподъемными“ для ребенка и что книгам разной сложности необходима цветовая маркировка по возрасту. Ребенок может учиться на тексте любой сложности, а если возникнет трудность, то взрослый всегда придет на помощь. Мы ведь не говорим маленьким детям: „Не смей произносить трехсложные слова, пока не осилишь двухсложные!“ Когда ребенок хочет сказать „молоток“, — мы хвалим его, даже если у него получается „ток“».
Вот и ответ на вопрос: «Какова задача учителя чтения?».
Получается, обучение начинающих читателей ничем не отличается от того, что делает любой учитель-предметник. Джером Брунер, специалист в области психологии образовательных процессов, рассказывает в своей книге «Актуальные умы, возможные миры»[8] об одном эксперименте[9]:
«Учительница, доктор Росс, постоянно удерживала внимание ребенка. Разыгрывая целую историю, она шаг за шагом показывала ему, что эта задача ему по силам. Она знала наперед, что делать дальше, давала новые задания постепенно, чтобы ребенок мог с ними справиться. Она расставляла фигуры так, чтобы ребенок сам догадался, как решить задачу. И через некоторое время он действительно все делал сам. Хотя если бы она просто сказала „Делай так и так“, вряд ли бы ребенок понял и сделал, не говоря уж о том, чтобы самому это сделать. Таким образом, учитель использовал все возможности „зоны ближайшего развития“, в пределах которой ребенок либо выполнял показанные ему решения, либо доходил до них самостоятельно. Это и есть главный закон этой „зоны“. Учительница делала только то, что ребенок сам делать не умел. В остальном она поворачивала ситуацию так, чтобы ребенок вместе с ней справлялся с тем, что без нее бы не сделал. По ходу обучения ребенок брал на себя все больше задач, которые сначала делать не умел, а потом, бок о бок с учителем, вполне осознанно начал. И учительница с радостью дала ему свободу действий».
