Мой писательский процесс ритуален до неприличия. Когда я начинаю новую книгу, я погружаюсь в идею до тех пор, пока ко мне не придет целиком первая сцена. Я думаю о ней, когда иду спать, когда принимаю душ, когда готовлю. И все время натыкаюсь на стены.
Когда я уже сажусь писать, ритуальность продолжается. Утром пью чай, проверяю почту, выпускаю птиц, открываю файл и читаю написанное накануне; перечитываю снова и снова до тех пор, пока не почувствую, что могу продолжать. Обычно на это уходит полтора часа, но в какую-то минуту я чувствую, будто прошла сквозь портал в параллельный мир и скорее записываю, что происходит там, нежели придумываю свой текст.
Звучит телефонный звонок, или кто-то подойдет к двери — и чары разрушаются. Тогда мне снова приходится осуществлять этот полуторачасовой транс. А в сутках так мало полуторачасов. Вот почему мой кабинет находится в задней части дома и почему так важна дверь. Если она закрыта, никто не стучит. Я не горжусь этим, но однажды, когда у меня был лишь угол в гостиной, я пряталась за занавесками от почтальона.
Мне нужна работа, и я готова писать все: от технической документации до бульварных романов
Я переехала в Штаты из Канады в 1999 году ради работы. Стала техническим писателем. Мне это нравилось. Я смогла писать и еще получала за это деньги, но в 2001 году попала под сокращение. Меня это подкосило. Чем дольше работаешь в компании, тем ближе к окну сидишь. На новой работе, которую я так или иначе найду, мне придется сидеть у шахты лифта.
Мы с мужем и раньше обсуждали возможность моего ухода со службы, чтобы мне попробовать писать романы. Я уже принималась за роман во время своего первого декретного отпуска, но малыш забирал все время, к тому же я оказалась на редкость неподготовленной мамашей, ничего не знавшей о новорожденных. И о романах тоже. Нет нужды говорить, что затея провалилась. Поэтому, когда меня сократили, мы решили, что посмотрим: поживем так два года или до выхода первых двух книг. Если к тому моменту я не буду зарабатывать столько, сколько получала, будучи техническим писателем, я вернусь к своей старой работе. Мы с мужем, в отличие от многих, считали, что в семье должны зарабатывать оба супруга. У нас была закладная. Мы родили третьего ребенка. По существу, мы оба подняли руки и спрыгнули с обрыва.
Тихая маленькая книга
На двухлетней отметке (и когда уже существовали две книги) были проданы «Уроки верховой езды» (Riding Lessons). Успех у книги был скромный, под этим я подразумеваю: никто не приставал и не интересовался, что я делаю сию секунду. А я на протяжении всего года я писала «Воды слонам!»
Я отдала «Слонов» на рассмотрение моему редактору, и она отклонила мой текст. Но в том же письме ко мне она попросила написать продолжение к «Урокам верховой езды». Поэтому я полностью все изменила и написала Flying Changes («Менка ног на галопе»). Пока я занималась этой книгой, мой агент отослал роман «Воды слонам!» другим издателям. В течение долгих четырех с половиной месяцев никто не проявлял признаков заинтересованности. Наконец, кто-то в Random House вытащил его из стопки, прочитал, и ему понравилось. Тогда мой агент начал обзванивать других редакторов: «Знаете, нами заинтересовались». Часть из них прочитали текст, и я стала получать очень странные отклики: «Спасибо за то, что дали возможность взглянуть на этот исторический роман» или «Книги про цирк не продаются». Я думала: «Какие книги про цирк? Ни одной не знаю!»
Наконец, в 2006 году мы продали книгу за очень маленький аванс. Моя прибыль катастрофически падала — и это при наличии одной вышедшей и еще двух написанных книг. Издатель, купивший право на «Слонов», думал, что это тихая, хорошая книга. Маленькая книга. Но независимые продавцы решили иначе. Исключительно благодаря им «Слоны» не провалились. Когда покупатели заходили к ним в магазины, они просто навязывали им мою книгу. Независимые книжные магазины выбрали ее книгой года. Благодаря абсолютной силе этих небольших независимых лавок, большие сети были вынуждены купить «Слонов». Через три или четыре месяца после выходя роман попал в список бестселлеров по версии New York Times. Мой друг, увидевший меня тогда, заметил, что выглядела я контуженной. И именно так я себя и чувствовала.
А вслед за романом пришел ужас
Самым тяжелым временем за всю мою литературную жизнь стала работа над «Домом обезьян». До выхода романа в свет ощущаешь свободу: никто не знает, кто ты такая, и ничего от тебя не ожидает. Я никогда не ожидала, что книга «Воды слонам!» будет иметь такой успех, но он был, а я двигалась дальше, уже понимая, что множество людей прочитают следующую книгу. Мне нужно было найти способ не думать об этом, поскольку сама мысль вызывала не только радость, но и страх. Я уже на своей шкуре испытала, что такое участвовать во многих публичных мероприятиях, посвященных «Слонам».
Мне необходимо сойти с этого пути, думала я, остаться наедине с собой и притвориться, что никто обо мне никогда не слышал. Мне необходимо открыть файл, пройти сквозь портал и попасть в свой параллельный мир. И не думать со страхом, как примут мою книгу будущие читатели. Мне пришлось отказаться от многих приглашений, поэтому я чувствовала себя виноватой. Но я не умею, не могу и не хочу путешествовать по стране с одной книгой и в то же самое время писать другую. В моей голове есть место лишь для одного воображаемого мира.
Более того, в книгоиздательском бизнесе, как, собственно, и в остальном деловом мире, слишком много злорадства. Я предполагала, что некоторые люди начнут охотиться за мной, и оказалась права. Разумеется, на мою книгу разместили рецензию в New York Times — это была отвратительная критика, носившая почти личный характер.
Сейчас уже нет никакого давления. Я дописала книгу и выжила. И будь я проклята, если не горжусь ею.
Кому «женская литература»[15] перешла дорогу?
Есть очень хорошие, очень успешные авторы «женской литературы», но я себя к ним не отношу. Думаю, происходит вот что: если вы женщина и вы пишете романы с женскими персонажами, книжная отрасль стремится повесить на вас ярлык; если вы не будете осторожны, то вам пришлепнут розовую обложку, с которой ни один мужчина не засветится в метро. Почему я должна сбрасывать со счетов мужскую аудиторию? Я хочу, чтобы и мужчины, и женщины знали, что могут выбрать мои книги.
Я чувствовала — и вполне справедливо, — что после выхода «Уроков верховой езды» на меня навесили ярлык автора, пишущего для женщин. А ярлыки я ненавижу сильнее всего на свете. Поэтому я намеренно писала «Слонов» как книгу, которую будет сложно отнести к какому-либо жанру. Если повествование ведется от лица девяностотрехлетнего мужчины, то критикам придется постараться навесить на роман ярлык «женской прозы». Знаете что? Я считаю, это помогло.
Я и мои волшебные камни
Я немного суеверна. Как я уже сказала, все, что я делаю в процессе написания книги, напоминает ритуальный танец. После того как я проверю почту, я наливаю еще чашку чая. Потом снова проверяю почту. Затем отключаю интернет и открываю файл. На самом деле я не просто отключаю интернет, а полностью блокирую его с помощью специального приложения Freedom. Конечно, я давно выяснила, как прорваться сквозь эту блокаду, поэтому в моменты настоящего отчаяния я прошу своего многострадального мужа поменять пароль сети и не давать мне новый до конца дня. Какого-то английского писателя — то ли Троллопа, то ли Стивенсона — экономка приковывала цепью к рабочему столу под строгим приказом не выпускать его до установленного времени, несмотря на все просьбы и угрозы. Очень напоминает мою ситуацию.
Я тщательно привожу в порядок свой кабинет, прежде чем приступаю к следующей книге. Может быть, уже довольно ритуальных движений? Не дождетесь! У меня есть коллекция ярких камней и золотая подкова; каждый раз перед началом новой работы я должна сначала положить правильно подкову, а потом разложить камни внутри ее, пока не почувствую, что все выглядит так, как надо. Я не трогаю эту инсталляцию до окончательного завершения книги. Если я ощущаю необходимость изменить расположение камней, пока я пишу, то это симптом приближающегося ступора.
Еще одно: я никогда не уничтожаю то, что пишу. Если я знаю, что надо попрощаться с каким-то параграфом, какой-то страницей, главой или эпизодом, то я не стираю ни слова, а помещаю выброшенный текст в отдельный файл, названный мною «Неиспользованное». Файл совершенно неприкосновенен. Никогда ничего из него не удаляю. Я рассказала про маленькие ментальные опоры, позволяющие мне избавиться от хлама. А очистить рабочее место и привести в порядок душу — значит, уже полдела сделано.
Сара Груэн делится профессиональным опытом с коллегами
• Планировать, продумывать сюжет, исследовать — все это отлично. Но советую не думать о том, как и что вы будете писать. Просто пишите!
