Когда я учился писать так, как я хотел, я много обращался к истории литературы. Я пытался понять, что общего было у разных писателей, которыми я восхищался. Я изучал их всех: Бодлер, Фицджеральд, Генри Миллер, Дос Пассос, Хемингуэй, Керуак, Мейлер, Томпсон, Гинзберг, Брет Истон Эллис. Когда появлялись их книги — никто прежде ничего подобного не видел и не читал. Например, «В дороге»[54]. Сколько книг существовало до нее? Миллиарды. «Дон Кихот» — тоже своеобразный дорожный справочник, книга о путешествии двоих парней. Приходится радикально менять не только стиль и подачу повествования, но и то, каким образом можно рассматривать основную тему произведения. Тебя просто вынуждают создавать великолепные, уникальные, неповторимые вещи, и почти такие же революционные и немедленно узнаваемые, как книги этих великих писателей.
Сейчас мы, думая о Хемингуэе, понимаем, что он — Хемингуэй! Но когда вышла его первая книга с короткими предложениями, скупым повествованием, сжатым, легко читаемым и сконцентрированным на сюжете стилем — это было радикально. Если вы подумаете о Керуаке — радикально. Генри Миллер — радикально. Гинзберг — радикально.
Лучший из лучших
В моей жизни писателя были захватывающие, потрясающие моменты. Впервые увидеть свою книгу в книжном магазине. Впервые услышать: «Черт возьми, чувак, мне нравятся твои книги». Я люблю начинать книгу и заканчивать ее. В ощущении, которое охватывает тебя, когда ты написал точную фразу, идеально подходящую для того, что ты хотел выразить, есть чистое удовольствие. У меня были чтения, на которых присутствовали тысячи людей, я продал десять или пятнадцать миллионов экземпляров своих книг, я собираюсь отправиться в книжный тур по всему миру. Какое-то время моя книга занимала первую строчку в списке бестселлеров по версии New York Times.
Вы думаете, это были лучшие моменты? Отнюдь.
Лучший момент — говоря о нем, я могу даже пустить слезу — это когда я напечатал последнее слово в «Миллионе осколков». Я посмотрел на него и расплакался. Не знаю, испытаю ли в своей писательской жизни момент лучше этого.
У меня соглашение с самим собой. Если когда-либо я буду озабочен мнением окружающих, или продажами тиражей, или количеством публики, приходящей на мои чтения, больше, чем желанием написать бомбу, которая взорвет человеческий мир, я брошу все и займусь другим делом. Я не собираюсь быть семидесятипятилетним стариком, пишущим всякую фигню только затем, чтобы потешить свое самолюбие.
Марвин Хаглер однажды просто взял и ушел из бокса. Все вокруг только и говорили: «Когда же он вернется?» Он не вернется. Я очень уважаю его за этот поступок.
Наступит момент, и я просто уйду. Никто никогда обо мне больше не услышит.
Джеймс Фрэй делится профессиональным опытом с коллегами
• В настоящем искусстве нет правил. Не стоит задумываться на тем, представителем какого направления ты являешься, в каком жанре работаешь, написал ли ты художественный роман или автобиографическую повесть. Чтобы быть писателем, необязательно заканчивать учебное заведение или иметь степень магистра словесных искусств. Ты либо можешь писать, либо нет.
• Трудись.
• Благодаря электронным книгам, в издательствах больше нет необходимости. Хочешь опубликовать книгу — сделай это сам.
• Верь в себя. Если могу я, справишься и ты.
Узри: в начале было все, так же как и сейчас. Сильнейший удар грома, и — бам, идет дождь из говорящих змей.
Больший свет — чтобы править днем, меньший свет — чтобы править ночью, вечно движущейся водой и неугомонным воздухом. Мужчина опускается на колени, женщина открывает бедра, и оба задерживают дыхание, чтобы слушать. Воображение поможет услышать шаги Бога в прохладе дня…
«Колдовство» (Enchantments, 2012)
«Откровенно говоря, моя мать не была красивой женщиной…» — я прочитала первую строку первого романа Кэтрин Харрисон в 1992 году и сразу поняла, что нашла автора, которого ждала всю читательскую жизнь. Мне стало интересно: кто заявил, что мать рассказчика была красивой женщиной? Кто был тем категоричным рассказчиком, который решил оспорить это?
Критик из Booklist назвал произведения Кэтрин Харрисон «дьявольски захватывающими и убедительными». Харрисон, к сожалению, лучше всего известна своим «Поцелуем», но в этом нет ничего удивительного, поскольку книга посвящена исследованию ее четырехлетних сексуальных отношений с отцом, начавшихся, когда ей было двадцать лет. Прикрепить к Харрисон ярлык «Писательница, Которая Спала со Своим Отцом» — то же самое, что повесить бирку на Сильвию Плат «Писательница, Которая Убила Себя». Но огромные продажи тиражей и полемика, бушующая вокруг «Поцелуя», сделали свое дело. Кэтрин Харрисон заняла место, достойное ее: теперь ее имя в списке допущенных и избранных — списке бесстрашных, блестящих современных американских писателей, за которыми наблюдает вся страна; писателей, превращающих читателей в фанатичных поклонников, а своих коллег-литераторов — во вдохновенных последователей.
Биографические данные
Дата рождения: 20 марта 1961 года.
Родилась и выросла: Лос-Анджелес.
Ныне живет: Бруклин (Нью-Йорк).
Личная жизнь: муж — Колин Харрисон, писатель, редактор; вместе с 1988 года.
Семейная жизнь: трое детей: Сара, Уокер, Джулия.
Образование: Стэнфордский университет, бакалавр гуманитарных наук в области английского языка и истории искусств (1982); Мастерская писателей Айовы, магистр изящных искусств (1987).
Основная работа: преподает в Хантерском колледже мастерство мемуарной литературы.
Интересные факты
• Родители Кэтрин Харрисон поженились, девушка обнаружила, что беременна; обоим было по семнадцать лет; расстались, когда Кэтрин не исполнилось года. Ее воспитали бабушка и дедушка по материнской линии, и она не видела отца, пока ей не исполнилось двадцать лет.
• Бабушка Харрисон выросла и жила в Шанхае; этот факт вдохновил Харрисон написать роман «Плетеный стул». Ее британский дедушка был охотником на пушных зверей на Аляске, что стало толчком к роману «Жена тюленя».
• Литературный критик New York Times Митико Какутани назвала «Плетеный стул» «гипнотической прозой».
Сайт: www.kathrynharrison.com
Facebook: www.facebook.com/profUe.php?id=646167544
Избранные работы
Романы
«Гуще воды», 1992
«Экспозиция», 1993
«Яд», 1995
«Плетеный стул», 2000
«Жена тюленя», 2002
«Зависть», 2005
«Колдовство», 2012
Автобиографическая и документальная проза
«Поцелуй», 1997
«Дорога в Сантьяго», 2003
«Святая Тереза из Лизьё», 2003
«В поисках исступления», 2003
«Материнский узел», 2004
«Пока они спали», 2008
Почему я пишу
Я пишу, потому что только это занятие из всего, что я знаю, дает мне надежду доказать себе, что я достойна любви. Это все связано с матерью, с нашими отношениями. Я провела детство в попытке переделать себя в ту девочку, которую она могла бы полюбить, и я привнесла этот нюанс в процесс сочинительства. Не намеренно. Но я на все смотрю сквозь призму желания привлечь к себе внимание матери — теперь к той, какой я стала, к моему нынешнему воплощению. Душа моя всегда тянется к книге, еще не вышедшей, — может быть, в ней, новой книге, мать увидит меня и поймет, что я достойна ее любви.
Я была нервозной школьницей. Получала твердые пятерки с седьмого по двенадцатый класс. Мне доверили произнести прощальную речь от нашего класса. Мой дедушка предложил давать по десять долларов за каждый высокий балл. Я сказала: «Оценки не продаю». Моя учеба в школе была единственным делом, которое я ощущала своим. В этом мирке я все могла держать под контролем; в большой жизни так не получалось. Это научило меня быть прилежной, приходить домой и делать домашнюю работу Я до сих пор еще школьница. Я люблю исследования, «домашнюю работу» при написании книги.
Я планировала поступать в университет на медицинский факультет. У меня были бесчисленные фантазии на тему моей блестящей докторской карьеры, но однажды я пошла на лекцию в колледж, так как изучала в школе историю искусств, и обнаружила, что можно сидеть в темноте, смотреть на прекрасное, а потом писать об увиденном. Я поняла, что это мой путь, мой безвозвратно.
Когда все отлично, литературный процесс рождает чувство экстаза. Но даже когда работа продвигается тяжело, она все равно притягивает. От работы над текстом я получаю очень много, но самое ценное — это возвышенные моменты, дающие мне силы не утратить веры в себя — даже если речь идет об одном предложении в тексте. Я делаю это предложение абсолютно правильным, и чувство восхищения, которое охватывает все мое существо, рождает еще большее желание быть достойным любви. Конечно, я жажду одобрения, ведь похвала — сестра любви. Но для меня могло бы быть значимым даже небольшое подтверждение от читателя — пусть даже по мелочам, — что он понял и увидел то, что я надеялась показать.
