Первым людям, которые скитались по африканским равнинам, мир, скорее всего, казался огромным, хотя в действительно был крайне невелик. Расстояние, которое можно было пройти за месяц, считалось большим. Личное восприятие мира ограничивалось ближайшими окрестностями того места, где жил человек. Мировоззрение, ориентированное на человека, в таком маленьком мире отлично подходит для большинства ситуаций. Растения и животные, которые играли важную роль приносили пользу конкретным группам людей были сравнительно малочисленными и располагались в непосредственной близости. Охватить их всех, запомнить их имена, знать, как подоить козу или сделать крышу из пальмовых листьев, с этим вполне мог справиться один человек. Глубокий смысл египетских иероглифов заключается не в том, насколько разнообразной была флора и фауна этой культуры, а в том, как тесно ее символичность была связана с организмами, игравшими важную роль в повседневной жизни египтян.
По мере того, как мы стали глубже понимать окружающий мир и задавать новые вопросы, удобные ответы, выраженные на интуитивно понятном нам языке, становились все менее осмысленными. Можно представить, как невидимый навозный жук-гигант, образно говоря, приводит Солнце в движение, однако Солнце это огромный шар, состоящий из раскаленного газа, а пережить такой жар обыкновенному жуку не под силу. Чтобы решить проблему, вы либо приписываете жуку сверхъестественные способности, либо признаете, что жук с этой задачей не справится. После этого вам придется согласиться с тем, что причины, объясняющие движение Солнца, существенно отличаются от целенаправленных толчков со стороны жука, который заготавливает припасы для своих личинок, и задаться интересным вопросом: «Как или почему оно все-таки движется?». С закатом все то же самое: заходящее Солнце, на первый взгляд, скрывается под землей, но мы вполне можем догадаться, что вращающаяся масса Земли просто скрывает его из вида. Вместо того, чтобы рассказывать сказки, которые не сильно помогают проникнуть в реальную суть вещей, мы узнали о нашем мире кое-что новое.
Чтобы все это осознать, человечеству потребовалось время, потому что наша планета намного больше деревни. Если каждый день вы будете проходить по 40 километров, то для того, чтобы обогнуть весь земной шар, вам потребуется три года, и это без учета переправы через океаны и прочих препятствий. Расстояние до Луны почти в десять раз больше; расстояние до Солнца в 390 раз превышает расстояние до Луны. Чтобы добраться до ближайшей звезды, это расстояние нужно умножить на 270 000. Диаметр нашей родной галактики в 25 000 раз больше. Расстояние до Андромеды, ближайшей галактики сопоставимого размера, превышает это число в 25 раз. А расстояние от Земли до края видимой наблюдаемой вселенной более чем в 18 000 превосходит расстояние до Андромеды. Круглым счетом оно составляет 400 000 000 000 000 000 000 000 километров.
Четыреста секстиллионов. Ничего себе деревня.
Мы не в состоянии воспринимать нечто столь огромное на уровне интуиции. В действительности наша интуиция плохо справляется даже с расстояниями больше нескольких тысяч километров, да и те даются нам лишь потому, что теперь многие преодолевают подобные расстояния по воздуху, так что мир сжимается до вполне обозримых масштабов. Всего лишь один обед отделяет Лондон от Нью-Йорка.
О размерах и возрасте Вселенной мы знаем, благодаря созданной нами методике, которая сознательно и намеренно игнорирует точку зрения, ориентированную на человека. Происходит это за счет поиска не только тех фактов, которые подтверждают наши идеи а именно так человечество поступало с незапамятных времен, но также и фактов, которые могли бы их опровергнуть; эта мысль обладает новизной, но в то же время вызывают заметное беспокойство. Методика, которую мы имеем в виду, называется наукой. Она заменяет слепую веру тщательно нацеленным сомнением. Возраст ее предшественников насчитывает тысячи лет, однако в современном виде наука существует всего несколько веков. В определенном смысле «знание» слишком сильное слово, поскольку с точки зрения ученых любое знание условно. Тем не менее, «знания», добытые с помощью науки, опираются на гораздо более прочный фундамент, чем прочие, так как этот фундамент пережил все попытки его разрушить.
Благодаря науке, мы знаем о размерах и возрасте Земли. Мы знаем о размерах и возрасте нашей Солнечной системы. Мы знаем о размерах и возрасте наблюдаемой Вселенной. Мы знаем, что примерная температура в центре Солнца составляет 15 миллионов градусов Цельсия. Мы знаем, что внутри Земли расположено ядро, которое состоит из расплавленного железа и по форме напоминает сферу. Мы знаем, что форма Земли близка к сфере, хотя и не совпадает с ней в точности, и (с соответствующими оговорками, которые касаются движущихся систем отсчета), что наша планета движется вокруг Солнца, а не покоится в пространстве, в то время как Солнце вращается вокруг нее. Мы знаем, что многие аспекты формы животных в значительной степени определяется длинной и сложной молекулой, расположенной внутри клеточных ядер. Мы знаем, что бактерии и вирусы служат источником большинства болезней на планете. Мы знаем, что все состоит из семнадцати фундаментальных частиц.
«Знание» одно из тех простых, и в то же время сложных, слов. Возьмем типичный пример: откуда мы знаем температуру в центре Солнца? Кто-то был там и измерил ее?
Скажем так, вряд ли. Если ученые правы насчет этой температуры, то никто, внезапно оказавшись в центре Солнца, не прожил бы там и наносекунды. Более того, они бы сгорели задолго до того, как достигли бы самого Солнца. По той же причине мы не отправляли в центр Солнца измерительные приборы. Так откуда же нам знать, насколько горяч центр Солнца, если мы не можем отправить туда людей или приборы, чтобы выяснить температуру на месте?
Эти знания доступны нам, потому что наука не ограничивается одним лишь наблюдением окружающей Вселенной. В противном случае она бы никогда не вышла за границы человекоориентированного мира. Ее сила заключается в возможности размышлять о мире и познавать его на практике. Основной инструмент науки это логическое рассуждение, выведение свойств окружающего мира, исходя из сочетания наблюдения, эксперимента и теории. Математика уже давно играет в этом процессе ключевую роль на данный момент это лучший инструмент, благодаря которому мы можем делать количественные выводы.
Большинство из нас имеет общее представление о наблюдении: вы рассматриваете интересующий вас предмет и что-то измеряете. Сложнее дело обстоит с теориями. Путаницы добавляет тот факт, что слово «теория» имеет два разных значения. Одно из них «идея об устройстве мира, которая будучи высказанной, еще не прошла достаточное количество проверок, чтобы убедить нас в своей правоте». Работа ученого во многом сводится к тому, чтобы придумывать подобные теории и многократно проверять их на практике как можно большим числом способов. Но есть и другое значение: «обширный комплекс взаимосвязанных идей, которые не удалось опровергнуть даже после бесчисленного множества попыток». Именно такие теории наполняют научную картину мира. Человек, который пытается убедить вас в том, что эволюция «всего лишь теория», путает второе значение с первым либо пытаясь намеренно ввести вас в заблуждение, либо просто по незнанию.
У теории в первом значении есть изящное название «гипотеза». Но лишь немногие люди пользуются этим словом на практике, потому что звучит оно всегда педантично, несмотря на вполне привычное слово «гипотетический». Ко второму значению ближе всего стоит слово «факт», однако в нем есть намек на завершенность, которая идет вразрез с сущностью науки. В науке факты всегда носят условный характер. Тем не менее, если факт хорошо обоснован, то есть относится к прекрасно проработанной и подтвержденной на практике теории, то доля его условности не так высока. Для его изменения требуются многочисленные доказательства, а само изменение нередко сводится к небольшой модификации.
Впрочем, время от времени случаются и настоящие революции например, создание теории относительности или квантовой механики. Но даже в этом случае предыдущие теории часто продолжают использоваться в той предметной области, где они остаются достаточно точными и эффективными. Для расчета траектории космических кораблей NASA в основном пользуется не теорией Эйнштейна, а динамикой Ньютона в сочетании с его же теорией гравитации. Исключение составляют навигационные спутники, входящие в систему GPS, так как для вычисления точных координат они должны учитывать релятивистскую динамику.
Наука едва ли не единственный тип человеческого мышления, который не только допускает подобный ревизионизм, но и активно ему способствует. Наука сознательно и намеренно ориентируется на Вселенную. В этом заключается смысл «научного метода». Наука устроена именно так, потому что ее первопроходцы смогли осознать хитрости, к которым прибегает человеческий разум, пытаясь убедить себя в истинности того, что он хочет видеть истинным, и вместо того, чтобы поощрять их или использовать в собственных интересах, предприняли контрмеры.
