Николай Барышников - Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944

В течение второй половины минувшего столетия написано уже значительное количество книг о блокаде Ленинграда. Рассмотрению событий, связанных с героической обороной города в годы Великой Отечественной войны и суровыми испытаниями, которые пришлось выдержать сотням тысяч ленинградцев, чтобы защитить его, посвятили свои исследования многие историки. К сожалению, было почти не освещено то, что город был блокирован неприятельскими войсками не только с юга, но и с севера. Между тем, почти все усилия историков сосредоточились на рассмотрении наиболее опасных событий, связанных с прорывом к Ленинграду с юга немецких войск группы армий «Север» и последующим ходом боевых действий с ними. Однако вся полнота картины защиты города не получила должного анализа и раскрытия в силу того, что лишь в общих чертах касались событий, происходивших к северу от города, откуда вышли на ближние подступы к нему финские войска и стали затем соучастниками его блокады. Лишь к началу нынешнего века наметился заметный сдвиг в том смысле, что было обращено внимание на изучение боевых действий, о которых отсутствовало обстоятельное изложение.[1]

В чем причина того, что эта сторона битвы за Ленинград не стала предметом должного рассмотрения как военных, так и политических аспектов? Может быть, не доставало документальных и иных источников? Отчасти такое предположение верно, но главная причина заключалась в другом. Для советских историков существовала негласная установка не касаться негативных сторон в отношениях СССР с Финляндией, избегать в публикациях всего того, что могло повредить развитию в послевоенный период дружественного сотрудничества с северным соседом. Тема войны между обеими странами оказалась по существу закрытой.

Впервые лишь в 1985 г. в Советском Союзе появилась книга «Финляндия во Второй мировой войне», которую через два года опубликовало хельсинкское издательство на финском языке.[2] В ней обращалось внимание на политический аспект событий. В более расширенном виде эта тема затем получила свое развитие и в новой работе, которая вышла, как и предыдущая, с аналогичным названием в 1989 г. Авторы ее предприняли попытку раскрыть хронологически последовательно сложный период финляндской истории в контексте тех отношений, которые складывались с СССР во время Второй мировой войны. Книга основывалась на российских и финских источниках, но широкое использование документов советских архивов в тот период было все еще весьма затруднительно из-за закрытости ряда их фондов для исследователей. К тому же ознакомиться с материалами архивов и в Финляндии оказалось невозможно в виду ограничения, существовавшего там для российских историков (доступ к ним имели только коллеги из западных стран). Постановка вопроса об этом в центральных финских газетах вскоре способствовала изменению сложившегося положения.[3]

Рецензии на появившиеся уже издания свидетельствовали об интересе к ним, как в СССР и Финляндии, так и в ряде других стран, что стимулировало дальнейшее углубленное исследование рассматриваемых событий военного времени. Стало также очевидно, что проблема обеспечения безопасности Ленинграда в предвоенные годы и защита его с севера в период войны требовала особого рассмотрения с привлечением одновременно российских и финских источников, внимательного отношения к использованию ранее закрытых архивных документов как в России, так и в Финляндии.

Это становилось все более назревшим, поскольку начало заметно проявляться также стремление некоторых зарубежных, да и российских авторов, замолчать или представить в искаженном виде саму суть этой проблемы. Между тем, как известно, в предвоенные годы для СССР вопрос безопасности Ленинграда с севера стоял весьма остро, поскольку после отделения Финляндии от России государственная граница между ними стала проходить всего в 32-х километрах от Петрограда.

Исторически складывалось так, что еще в августе 1918 г. на переговорах в Берлине с представителями Финляндии видный советский дипломат В. В. Боровский вносил от имени своего правительства предложение передвинуть границу на Карельском перешейке примерно до линии Выборг—Кексгольм (Приозерск). Одновременно выражалась готовность взамен предоставить Финляндии выход на побережье Ледовитого океана и, возможно, уступить часть территории Карелии. Речь шла, как указывал Боровский, «об эквивалентной уступке земельных пространств на юге Финляндии, имеющих большое значение для защиты Петрограда».[4] Затем, спустя два года, в сентябре 1920 г., во время советско-финляндских переговоров в Тарту при заключении мирного договора, советская делегация вновь поставила вопрос об обмене территориями. Выражалось согласие передать Финляндии район Печенги в случае, если она уступит Советской России небольшую территорию на Карельском перешейке и часть островов в Финском заливе.[5]

На переговорах с Финляндией советские представители руководствовались, естественно, инструкциями, полученными от своего правительства. Следовательно, принципиальный подход к решению проблемы обеспечения безопасности Петрограда заключался в том, чтобы:

во-первых, договориться с Финляндией о перемещении границы, проходившей по Карельскому перешейку на выборгском и кексгольмском направлениях, на несколько километров в сторону Финляндии, и во-вторых, одновременно компенсировать утраченную Финляндией территорию за счет северных районов Советской республики. Отодвинув границу от Петрограда на некоторое расстояние, можно было более надежно защитить в будущем подступы к городу с севера.

Хорошо известно, что В. И. Ленин поставил вопрос о прикрытии Петрограда со стороны Карельского перешейка. Имелось в виду, что было необходимо добиться сохранения за Советской Россией форта Ино (Приветненское) при подписании договора с Финляндской рабочей республикой 1 марта 1918 г.[6]«Форт Ино — защита Петрограда»,[7] — так лаконично определил Ленин значимость этого важного участка на Карельском перешейке.

«Теперь можно только поражаться прозорливости Ленина, — справедливо писал известный историк В. В. Похлебкин, — отстаивавшего ту точку зрения, что советско-финляндская граница на Карельском перешейке должна отстоять как минимум на 50–60 км к западу от Петрограда… Мы еще не раз, обращаясь к событиям 30-х и 40-х гг., вспомним мудрость и дальновидность этой позиции Ленина».[8]

Безусловно, раскрытие в историческом плане вопроса безопасности Ленинграда требовало соответствующего исследовательского подхода. В указанном направлении серьезным шагом вперед стала публикация новых работ историков о советско-финляндских отношениях в 1930-е гг. и в ходе так называемой «зимней войны» 1939–1940 гг.[9] При этом проявилось стремление к творческому сотрудничеству историков обеих стран. В конце 90-х годов появилась их совместная работа о политической истории войны 1939–1940 гг. на финском и русском языках. В этой связи известный в Финляндии ученый академик Эйно Ютиккала писал, что «совместный финляндско-российский труд… является выдающимся по своему содержанию произведением и поэтому имеет поучительное в исторической области значение в смысле обоюдной разработки его финнами и русскими».[10]

Вместе с тем, давно уже наступило время для обстоятельного и углубленного изучения событий, которые раскрывали бы отношение Финляндии к проблеме безопасности Ленинграда в период Второй мировой войны, сосредоточив внимание на вопросах, не получивших должного освещения и содержащих различное истолкование событий.

На VIII советско-финляндском симпозиуме историков в октябре 1981 г. в Петрозаводске, рассматривавшем впервые события Второй мировой войны (проблему выхода Финляндии из нее), важную мысль высказал профессор Туомо Полвинен. В своем приветственном слове к его участникам он сказал, что необходимо «объективно и логично показывать, на чем основывались противоречия прошлого и почему разные стороны поступали так, а не иначе». Он подчеркнул, что во время подобных встреч историки обоих государств взаимно обогащают друг друга. «Таким образом, — заключил он, — мы не только служим своей науке, но одновременно укрепляем те основы дружбы и взаимопонимания, на которых строятся отношения между нашими народами».[11]

Практика почти двух десятилетий, прошедших после этого симпозиума в развитии творческого сотрудничества историков обеих стран, полностью подтвердила справедливость сказанного. Открытое, принципиальное рассмотрение самых острых проблем в истории развития отношений между нашими государствами способствует достижению объективного изложения исторического прошлого.