Анатолий Уткин - Месть за победу — новая война

Указанные четыре обстоятельства возникли не сегодня и не вчера. Они давно являются частью структуры, психики, менталитета, (не)органических связей. Не разрешив вышеназванных проблем, не только наивно, но и абсурдно петь велеречивые песни с неба падающему партнерству. Прав тот, кто говорит, что российско–американские отношения «сердечные, но бессодержательные». Без надстройки, без базиса — как ни старомодна эта истина. Если Вашингтон будет безостановочно клеймить беспечный русский реформизм, а Москва все более ожесточаться по поводу легкомысленных советов, то финалом станет «холодный мир». Реализм предупреждает: первый же кризис сметет фотографии с улыбчивыми президентами, если две страны не возьмутся за дело серьезно. Как в 1941‑м. Как полагается поступать в ту эпоху, когда Запад демографически превращается почти в исчезающее меньшинство человечества?

«Культура, — как формулирует один из ведущих социологов нашего времени И. Валлерстайн, — всегда была орудием сильнейшего»[534]. Как и информация в целом. Определяемые Западом современные капиталистические ценности получили преобладающую идейную значимость. «С падением коммунизма, — пишет английский исследователь А. Дивен, — альтернативные модернизации идеологии были попросту элиминированы. Экономические элиты России формируют мощный классовый интерес в мирном поддержании мировой рыночной экономики»[535].

Привлекательность страны–лидера создает проамериканскую элиту. Становится ясным, что глобализация — это одновременно распространение американского влияния, в том числе и культурного. Как признают американские исследователи Р. Каган и У. Кристол, «современная международная система построена не вокруг системы баланса сил, а вокруг американской гегемонии»[536]. В начале XXI века все более проявляет себя то, что в США получило название soft power — идейно–культурное воздействие на внешний мир. Как объясняет Дж. Най: «Непрямолинейный путь приложения силы. Страна может достичь желаемых результатов в мировой политике вследствие того, что другие страны хотят следовать по ее пути, подражать ей, восхищаться ее ценностями, имитировать ее пример, стремиться достичь ее уровня процветания и открытости. Это обстоятельство столь же важно для достижения целей в мировой политике, как и использование вооруженных сил или экономического давления. Кооптировать народы, а не грубо заставлять их»[537]. Особенно это влияние сказывается в двух столицах, среди либеральных слоев общества.

США и Россия являются единственными двумя странами в мире, способными уничтожить друг друга. Для этого достаточно получаса ракетной атаки через Северный полюс, над которым разделяющиеся головные части начинают свое движение к заранее определенным целям. Вступление в Североатлантический союз после Польши (подобострастной в Ираке) Прибалтийских государств делает подлетное время американских крылатых ракет равным 6–7 минутам. Для потерявшей в XX веке почти треть своего населения России такая степень уязвимости — большое психологическое испытание.

Звучит параноидально? Но утечка в «Лос — Анджелес таймс» в 2002 г. сигнализирует, что Пентагон продолжает видеть в России потенциального противника. А как Америка реагирует на противников — хорошо известно с 1999 г. Что же касается мотива сознательного ожесточения, то не ясно ли он прозвучал в американской прессе поздней осенью 2003 г.? «Веймарская Россия» опять обзаводится однопартийной системой, свобода оказалась краткосрочным элементом, новый российский парламент не многим отличается (по своей покорности) от рейхстага, демократия в России — явление прошлого, 80 % населения жаждут передела грабительской приватизации 1990‑х гг. — а во внешней политике Россия готова встать на путь своеобразной «Реконкисты».

Говорить о стратегическом балансе неуместно.

Таблица 1

СООТНОШЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО И БУДУЩЕГО ВОЕННОГО ПОТЕНЦИАЛА НАТО И РОССИИ

При этом в России сегодня осталось лишь 37 % от прежде неприкасаемых резервов. 100 % вертолетов работают за пределами уже отработанного ресурса. Весьма реалистические прогнозы предупреждают, что через 10–20 лет РФ будет не в состоянии отразить внешнюю угрозу — это зависит от степени финансирования Российских вооруженных сил.

Основу неуязвимого ударного комплекса России составляют 20 стратегических атомных подводных лодок (из общего числа 60 подводных лодок российского флота). Да, численность российских ракетных подводных крейсеров стратегического назначения за последнее десятилетие сократилась более чем в три раза. Основу морских стратегических сил России составляют шесть ракетных подводных крейсеров стратегического назначения проекта‑667 «Дельфин», имеющие на своем борту каждая 16 межконтинентальных баллистических ракет с четырьмя разделяющимися, индивидуально наводящимися ядерными боеголовками. К ним следует присовокупить 14 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения проекта 941 «Акула», имеющих каждая 20 трехступенчатых межконтинентальных твердотопливных ракет с 10 ядерными боеголовками индивидуального наведения. Существует еще 14 единиц подводных крейсеров проекта «Кальмар‑667», вооруженных первыми отечественными баллистическими ракетами морского базирования с разделяющимися боеголовками.

Ныне Россия строит одну–две подобные стратегические подводные лодки. В строй вводятся новейшие атомные подводные крейсеры «Юрий Долгорукий», «Северодвинск».

Россия сделала важный шаг на пути создания оружия против ударных подводных лодок потенциального противника. Речь идет о создании дизельно–электрической лодки «Санкт — Петербург» проекта «Лада». Зациклившиеся на атомоходах американцы не имеют ничего сравнимого (по относительной дешевизне и боевым качествам), как начатая еще в 1997 г. русская дизельно–электрическая субмарина. Петербургские «Адмиралтейские верфи» опробовали весьма впечатляющие технологии. Серийное производство «Лад» началось в 2005 г. Это относительно небольшая подводная лодка водоизмещением в 1765 тонн, способностью погружения на глубину до 300 м и экипажем всего в 35 человек, автономным плаванием на протяжении 45 суток. Именно такие подводные лодки способны блокировать своими шестью торпедными аппаратами калибра 533 мм самые важные мировые морские пути.

Полностью игнорировать Россию Вашингтон не может. Помимо ядерного аспекта имеются следующие четыре обстоятельства:

— Россия может влиять на ряд государств в ту или иную сторону (чего Западная Европа не может);

— Россия имеет боеготовые войска (чего в Западной Европе нет);

— Россия имеет транспортные самолеты (а незначительному контингенту бундесвера пришлось просить их у Узбекистана);

— Россия реально нуждается в борьбе против исламского фундаментализма (что для Западной Европы весьма отдаленная проблема).

После реализации Договора о сокращении стратегических потенциалов (подписанного на американо–российском саммите 2002 года в Москве) через десять лет Кремль будет распоряжаться минимум 1700 единицами ядерных боезарядов стратегической доставки (дополнительно складированы будут многие тысячи ядерных боезарядов, способных быстро быть возвращенными в строй). Это много больше, чем нужно для уничтожения любой цивилизационной инфраструктуры, любой страны, избранной в качестве цели. С момента объявления Соединенными Штатами в декабре 2001 г. о выходе из Договора об ограничении систем противоракетной обороны Россия пошла на модернизацию 200-тонных межконтинентальных баллистических ракет СС‑18 («Сатана»), сохраняя их на боевом дежурстве до 2014 г. Ракеты данного типа выбрасывают над районом цели 50 боеголовок, что теоретически ставит перед американской системой Национальной противоракетной обороны пока — и на десятилетия вперед — неразрешимые задачи. Грандиозный ядерный стратегический потенциал России, ее способность быстро мобилизовать феноменальные разрушительные силы средств массового поражения делают вопрос глобального выживания во многом функцией понимания условий этого выживания России. Даже одно лишь ослабление контрольных функций Москвы над своим арсеналом непосредственно и прямо воздействует на судьбы Америки.