Демократический мир. Но если даже «атлантические демократии» Турция и Греция готовы воевать за микроскопические острова в Эгейском море, то что можно сказать о бушующем в страстях остальном мире? Кант с его вечным миром смотрится анахронистом в мире Бен Ладена.
Не все регионы одинаковы по важности для США. Селективный выбор союзников фокусирует американские ресурсы – и особенно военные ресурсы.
Это явление вызывает оторопь даже среди самых близких союзников Америки в Западной Европе, где французы гордятся своей культурой, англичане считают себя «прирожденными лидерами», а немцы не верят, что их можно превзойти. В Европе критическое отношение к христианскому самоутверждению Америки возникло в XIX веке. Выход Америки на мировую арену в ХХ веке умножил удивление и скепсис.
Британский экономист Джон Мейнард Кейнс, говоря о своем опыте наблюдения за президентом Вильсоном, пришел к выводу, что «теологический пресвитерианский темперамент стал опасным аппаратом самообмана. Многие поколения предков президента убедили себя, что каждый их шаг поощрен свыше». Находившийся рядом британский дипломат Гарольд Никольсон увидел в американском президенте «духовно высокомерного наследника пресвитерианской традиции». Не без оснований президента Рейгана называли «восхитительной пародией на проповедника морального возрождения». Журналист Кольмен Маккарти написал, что Рейган «дошел до уровня аятоллы Хомейни».
В XXI веке в Западной Европе периодически оценивают Америку как «гигантскую фундаменталистскую христианскую страну, населенную людьми, повсюду читающими библию», как страну «религиозного экстремизма, угрожающую миру больше, чем Бен Ладен». Бывший вице-президент Альберт Гор в сентябре 2004 г. увидел в вере президента Буша «американский вариант фундаменталистского импульса, который мы видим в Саудовской Аравии, в Кашмире и во многих религиозных центрах мира».
США всегда рассматривается как коммерческая республика, защищенная политической системой. Джефферсоновский принцип отделения церкви от государства в демократическом обществе так же указывает на эти, казалось бы, светские основы американского самоосмысления. Однако при этом забывают, что истоки американской исходной религиозности и миссионерства институционализированы в политические учреждения и установления, в коллективные представления, которые и есть главная softpower США для самих себя – источник их высокомерия и западного фундаментализма, которого нигде кроме мы не найдем на Западе. Именно фундаментализм, неприятие чужих культур, мультикультурализма и мультиконфессионализма в глобальном масштабе создает идейный фундамент доктрины Буша, у которой много приверженцев не столько на политическом Олимпе, сколько в миссионерском сознании глубинной Америки, не знающей и не желающей знать о других.
Некоторые западные политологи считают, что Бен Ладен был подарком судьбы для президента Буша-младшего. Но правильнее, видимо, было бы считать, что атака Аль-Каиды 11 сентября была невероятным «подарком» американской глобальной стратегии. Итог вспыхнувшей после Сентября войны примерно ясен: Аль-Каида будет стремиться отъединить ближневосточный регион как можно скорее, а Соединенные Штаты приложить все усилия, чтобы сделать Ближний Восток интегрированной частью общемировой картины. «Обе стороны будут сражаться за один и тот же контингент молодых людей – одна сторона в надежде овладеть их амбициями, а другая – завладеть их ненавистью».
В центре Нью-Мехико стоит памятник кадетам, бросившимся в самоубийственном порыве с обрыва, чтобы не видеть американской победы над собой. Американцам, возможно, трудно представить их боль. Но утверждать, что упали они сами, без внешнего принуждения – это уже слишком. Империи строятся жесточайшими усилиями, а вовсе не по закону сэра Исаака Ньютона, такова горькая правда истории. Утверждать противоположное – отрицать критическое чутье большинства человечества, которым правят сегодня с берегов Потомака. И нынешний главный предмет размышлений американских футурологов известен: как продлить американскую имперскую гегемонию на максимально продолжительный период.
Немалое число американцев верят в продолжительность американского имперского главенства. Авторы столь смелы в своих оценках, что предвещают «несколько столетий»[273] американского всемогущества, поскольку на горизонте не видно никого, кто приблизился бы к качеству американских университетов, стабильности политической системы США, их демографическому росту. Последние полвека, говорят они, доказали глобальное превосходство Америки. Судьба в лице демографии благоприятствует продолжительности американского превосходства. Пусть население бурно растет без образования в Африке, Индии и Китае; Америке это не грозит.
Единственное, что способно поставить страну на грань поражения – безумная политика ее лидеров. Речь идет о способности многих новых иммигрантов поставить личные и этнические интересы выше общенациональных. «Сегодня многие наблюдатели предупреждают, что новые иммигранты склонны противостоять традиционной американской идеологии, обращаясь к «политической корректности и гимнам культурному многообразию. Это может быть охарактеризовано как внутреннее столкновение цивилизаций... ведущее к тирании»[274]. Американские президенты – как и избиратели – открыто стремятся поставить всемирные либеральные интересы выше узких национальных интересов США. «В этом заключается самая серьезная опасность Американской империи. Власть лидеров ограничена только их идеологией, то есть либеральными нормами. Нет других преград, чтобы сдержать власть вождей, не поможет и выработка новых правил. Лучшие из намерений могут оказаться плохим маяком в тумане такой политики»[275]. Другие разрушительные волны менее опасны и реалистичны: экологические катастрофы, массированные ядерные атаки, гигантские метеоры. Но эрозию американской мощи может вызвать необдуманная атакующая внешняя политика, типа вторжения в 2003 г. в Ирак, сделавшее противостояние США с исламским миром неизбежным. Триумфализм и самолюбование способны довести самую мощную державу к той черте, за которой начинается имперское напряжение.
За два последних десятилетия ХХ в. ослабли и исчезли две великие исторические траектории, определявшие жизнь двух последних веков – великой французской и русской революций. Это убило «левых» – веру в прогресс, в рациональность, в мировую эволюцию как в линейный процесс постоянного прогресса, обещающего привилегии для всех. Произошел геокультурный поворот колоссальных пропорций. Практически потерянными для осмысления происходящего оказались 1990-е годы, когда философские и социальные искания свелись к констатации факта глобализации как триумфа рыночных правил, ниспровергающего все барьеры, включая культурные. Мировую аудиторию убедили, что глобализация меняет все и вся; но подобный дискурс оказался в конечном счете «гигантской ошибкой при осмыслении реальности – обман, спровоцированный на нас мощными своекорыстными группами – и, что еще хуже, этот дискурс оказался самообманом, поскольку он игнорирует реальность и ложно трактует исторический кризис, в центре которого мы оказались»[276]. А затем последовало крушение Берлинской стены в 1989 г. и террористические атаки в сентябре 2001 г. Потеря легитимности сразу же сказалась во вторжении Ирака в Кувейт в 1991 г., стало ясно, что следовать ялтинской системе уже невозможно. И против двухсотлетней культуры триумфализма Запада в последние десятилетия возникает очень своеобразная культура протеста.
Вот кратчайшая оценка Буша: «Полный вперед» – это девиз нынешней администрации, поскольку, если они ослабят темп, то будут выглядеть очень глупо, а поражение позже кажется менее болезненным, чем крах сегодня»[277]. Благоприятная возможность может уже не повториться. «Мир оказался охваченным миражом неолиберализма, акме которого уже пройдено – это мираж, равно как и сознательный обман, заслуживающий меньше дискуссий, чем это казалось вначале»[278]. Неизбежно и объективно увеличивающаяся стоимость производимой продукции, необратимый процесс повышения заработной платы, требования увеличения расходов на образование и бесплатную медицину неизбежно гасят иллюзию благотворности глобализировавшихся рынков. «Ястребиная интерпретация, исходящая из того, что шансы США на всемирный контроль велики, является ложной и следование ей только ускорит американский упадок, превращая постепенное нисхождение в быстрый и турбулентный упадок»[279]. Более того, слабеют и союзники.
