понимал, зачем давать России, которая, судя по всему, находилась на последней стадии коллапса, какие-то гарантии и тем более платить какие-то компенсации. Не в коня был корм – и видно это было невооружённым глазом. Не жилец была Россия, и демонстрировала это не стесняясь.
Эта страна могла распасться в любой момент. Она практически потерпела поражение в развязанной по инициативе кремлёвского начальства локальной гражданской войне в Чечне. Управлялась не столько правительством, сколько группой олигархов. Стояла на грани дефолта. Не могла справиться с террористами. Да и вообще, с учётом размера внешнего долга и состояния экономики, должна была быть благодарна за любое внимание извне, даже негативное, а не выкобениваться как выпь на болоте и ставить какие-то условия.
В свете добровольно взятой им на себя высокой миссии борьбы с иранским Бушером информация о Пакистане раздражала. В первую очередь тем, что отвлекала от главного. Но и тем, что это наверняка была дезинформация. Обычная неуклюжая дезинформация, слепленная «на коленке» КГБ, подсовываемая через «правильный» источник и призванная завлечь его на ложный путь, ослабив давление на Кремль на главном направлении. Причём, с его точки зрения, настолько шитая белыми нитками, что её и проверять не стоило.
Он согласился встретиться в своём гостиничном номере в «Президент-отеле» с человеком, который затронул эту тему, не предполагая, что тот будет говорить именно об этом. Возможно, если бы он знал заранее, о чём пойдет речь, то отказался бы от встречи. Но она уже шла, и единственное, что он мог придумать – быстро и жёстко, в присущем ему уверенном стиле закрыть вопрос. Он его и закрыл, указав на несвоевременность дискуссий по Пакистану, Китаю и любой другой теме, касающейся иранской ядерной программы, кроме Бушера.
Указал на то, что понимает и ценит искренность собеседника – истинного патриота еврейского народа и еврейского государства. Что помнит старые времена, когда он, Щаранский, только что вышел на свободу и его встречали молодые московские еврейские активисты, включая его сегодняшнего собеседника. Что Российский еврейский конгресс, в котором тот является председателем Совета директоров, организация в Израиле уважаемая и советы её руководства будут всегда выслушаны и приняты с благодарностью.
Подтвердил, что занимающиеся Ближним Востоком эксперты института, которым руководит собеседник, – люди, несомненно, профессиональные. Возможно, даже слишком профессиональные. Что собеседник, в качестве президента института, несомненно, верит своим экспертам. И, скорее всего, слишком верит. А верить профессионалам-ближневосточникам с советским опытом работы за плечами он бы лично не стал. И собеседнику не советует. Мало ли чего те порасскажут. Не всё ж им головы Израилю морочить. Не те нынче времена.
Так что у него, Щаранского, человека, много что видевшего в этой жизни, в том числе от организации, являющейся явным источником предоставленной ему информации, нет ни малейшего желания этой информации доверять, эту информацию проверять или иным способом тратить на неё своё крайне дорогое время. Конец деловой части – начало светской беседы с воспоминаниями о добром старом прошлом и приветами общим знакомым. А кстати, как там… Да, а знаешь, у нас как раз случилось… И прочее в том же духе.
Многокомнатный престижный номер в «Президент-отеле», горбачёвской постройки монстре красного кирпича на огороженной территории, главной ценностью которого была охрана, не пропускавшая с улицы посторонних, что гарантировало сравнительно незначительное присутствие в холле уголовников и девушек лёгкого поведения, был полон народу. Обстановка была несколько романтичная – не каждый бывший «Узник Сиона» возвращался на места «боевой славы», в Москву, «на коне» через несколько лет после выхода из заключения.
Общество, как писал по совершенно другому поводу Булгаков, было смешанное. Свита министра включала активистов партии ИБА и неизменного Рому Полонского, состоявшего при Щаранском чем-то вроде адъютанта на протяжении всей своей и его карьеры. Израильтян из московского посольства – сотрудников службы безопасности, мидовцев из «Мисрад ахуц» и отвечавших за контакты с местными евреями представителей «Лишки» – «Конторы по связям». Каких-то не известных гостю, а не министру. Общей знакомой министра и его гостя по временам «отказа» Наташи Сегев, руководителя Израильского культурного центра в Москве.
Пожалуй, именно она, организатор сегодняшней встречи, была единственной, кто всерьёз выслушал рассказ о пакистанских ядерных контактах с Ираном. К сожалению, она могла только назначить встречу. Заставить Щаранского задуматься о чём-то, что не укладывалось в его картину мира, она не могла. Судя по рассказам людей, которые его хорошо знали, это вообще было под силу единственному человеку, и человеком этим была его жена. Но это был явно не тот случай.
На дворе стояло начало второй половины 90-х годов. Только что созданный Российский еврейский конгресс, РЕК, был крупнейшим благотворительным фондом и самой влиятельной еврейской организацией России. Миллионы долларов, вложенных в организацию её основателями, складывались в десятки миллионов, причём тратились они большей частью на дело, что для еврейской благотворительности было вовсе не обязательно.
Встречи с президентами Соединённых Штатов, России, Франции и Израиля, премьер-министрами Великобритании, и тех же России и Израиля, канцлерами Германии и королями, стоявшими во главе европейских и арабских монархий, создавали ощущение того, что в этом мире возможно всё. Американские миллиардеры и российские олигархи, генеральный секретарь ООП и высшие чины ООН, министры и генералы, дипломаты и ректоры университетов сменяли друг друга в офисе автора.
Россия была ещё совсем новенькая – точно по Киплингу. Элита училась носить смокинги и вести себя за границей. Бизнесы открывались и прогорали с головокружительной быстротой. Чиновники ещё не стали бизнесменами и относились к бизнесменам с пиететом: иногда как к партнёрам, иногда как к врагам. Пресса была абсолютно свободна, хотя журналистов периодически убивали. Телевидение могло обрушить или создать карьеру.
Организованная преступность и занимавшаяся ею милиция ещё не стали единым целым. Наиболее продвинутые бандиты только начали становиться мэрами, парламентариями и губернаторами. Парламент пока был местом для дискуссий, хотя некоторые из них навевали мысли, что лучше бы он был чем-нибудь другим. Для кого-то время развала и анархии. Для кого-то время надежд и свободы. Тебя могли уничтожить, но ты говорил и делал что хотел.
Отношения России с Израилем развивались бешеными темпами. Сотни тысяч эмигрантов составили костяк «Большой алии», обустраивая страну, которая до их приезда уже смирилась с практически неизбежной левантизацией. Алию из Советского Союза призывали, но никто не ожидал, что она на самом деле состоится. А она состоялась. И хотя никто в самом Израиле ещё не верил в «израильское экономическое чудо», процесс уже пошёл.
Огромная, богатая ресурсами и технологиями страна с развитой промышленностью и наукой, ещё не разваленным образованием и неплохой медициной впервые в
