Речь именно об утрате системных качеств, а так — люди бродят, автомобили ползут, кто-то в робе, кто-то в очках или с погонами… Даже есть министры и бунтовщики.
3. Задача, которую все смутно изложили, очень сложна — снова создать сплоченное справедливое общество с большим потенциалом развития и без мещанской тупости норм позднего СССР. В чем сложность? В том, что большая часть образованных и умелых людей сдвигаются к социал-дарвинизму (если ослабевает тоталитарная идеократия, а она вырождается быстро). Даже если таких людей 10-15 %, они побеждают остальное «мирное население», которое само не может организоваться. В позднем СССР интеллигенция составляла 30 % населения, из них половина была «энергичных», остальные примыкали к «мирному населению» и своей политической функции не выполняли.
А сейчас почти всю молодежь пропускают через «вузы». Знаний не так уж много, но идеологическая промывка эффективна. Даже крайне просоветские выражаются штампами из полученных курсов. Они и не знают, что «говорят прозой».
Мы видим, что какое-то время справедливые общества держатся на харизме вождей и первых трех поколений чекистов и «правдистов». Каддафи просто засыпал всех своих бедуинов нефтедолларами — и что? От Лукашенко молодые и продвинутые бегут, чтобы «защищать Беларусь» извне. И это понятно. Пока что его опора — простонародье. Но память «лихих девяностых» уже перестает работать, и легитимность его квазисоветского режима иссякает, как это было и в СССР. То же самое наблюдается на Кубе — хотя всем очевидно, что их сбросят с уровня постиндустриальной (во многих отношениях) страны на уровень Гондураса, да еще и примерно накажут.
Я уверен, что эта слабость — следствие романтических, идеалистических представлений о человеке и обществе. Справедливости, чистой совести и безопасности желают минимум 95 % населения (почти все с какими-то личными отклонениями, а без них — никак). Но незнание «общества, в котором живем» и тупое неуважение к «личным отклонениям» отталкивают массу людей — и они равнодушно смотрят на уничтожение главных ценностей.
4. Почему заговорили о партиях? Они — не какой-то магический инструмент. Но это — ставшая доступной и сравнительно простой форма организации для той деятельности, которая необходима. Тут говорили, что и школу, и лабораторию можно организовать просто в Интернете. Я сомневаюсь (с 1999 г. года сижу в интернет-форумах — они для этого не годятся). Партия — аналог предприятия. Попробуйте наладить какое-нибудь производство просто на общности идеалов. Не получится. Необходимы организация, социальные нормы и санкции, информационная система, требующая ресурсов. Существующие институты по многим причинам противятся обновлению их сложившейся системы знания и познания — трудно расставаться с привычными взглядами. В принципе, некоторое число партий могли бы заняться этим, и как «опытные образцы» предлагать новые объяснительные модели и тексты типа манифестов. Я думаю, что это привлекло бы людей, особенно молодежь.
Но, видимо, надо в течение еще одного цикла «наращивать слой почвы» в свободных дискуссиях, где можно, в основном — в Интернете. А там и какие-нибудь новые социальные формы организации появятся. Черт с ними, с партиями. Видно, что нет для этой работы свободных людей и денег им на прокорм.
Караван все равно будет идти вперед.
НА НЕЯСНО ВЫРАЖЕННЫЕ ВОПРОСЫ — ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ОТВЕТЫ
20.04.2012
Спрашивали, какие распространенные представления я считаю неверными. Я ответил слишком коротко, сейчас расширю.
Многие считают, что те люди, которые мельтешат перед нашими глазами, и есть «субъекты исторического процесса» («социальные акторы»). Если так, то задача — овладеть их сознанием, внушить им наши благородные идеи и повести к Добру. Иногда даже поминают Минина и Пожарского, которые так и сделали.
Я же мягко намекал, что эти люди — всего лишь население, слабо структурированная масса. В ней нет общностей, которые могут быть «социальными акторами» — кроме работников госаппарата и организованной преступности.
Почему мы этого не замечаем? Да просто за последние 300 лет привыкли к тому, что население структурировано и организовано в общности, сплоченные многими скрепами. Привыкли и считали, что такая организация населения — результат действия природных или божественных сил. Это ошибка. Сборка и сплочение этих общностей — результат кропотливого труда, множества культурных и социальных программ, проб и ошибок, изобретений и открытий.
В позднем СССР произошел срыв: государство и общество не справились с задачей воспроизводства и модернизации всей этой структуры в быстро меняющихся условиях. Этим воспользовались антисоциальные общности в союзе с внешним противником — и СССР рухнул. Для укрепления своего положения и безопасного изъятия национального достояния общности-победители продолжили демонтаж и советского народа, и советского общества — и довели до состояния, в котором само существование страны стало проблематичным.
Соответственно, я писал, что первой задачей сейчас стала сборка «зародышей», которые бы выработали мировоззренческую матрицу для штамповки культурного профиля людей, соединяющихся в общности. В этом «Живом Журнале» (ЖЖ) главные смыслы такой матрицы мы понимаем, в основном, приемлемо близким образом.
Это сейчас и есть, на мой взгляд, ответ на вопрос «что делать?» Думаю, именно этим сейчас будут в срочном порядке заниматься мозговые центры и СМИ реформаторов, с помощью государства. Для этого прекрасным материалом (почти полуфабрикатом) послужит электорат Прохорова.
Судя по совокупности комментариев, наш контингент этому не верит и такую задачу на себя не берет. Но четко объяснить свои резоны как-то не хотят.
Значит имеют по этому вопросу свое мнение, не совпадающее с моим. Ничего не поделаешь, продолжим наши пути, обмениваясь полезной информацией.
ОБОЗНАЧИМ ГЛАВНЫЕ СГУСТКИ МИРОВОЗЗРЕНИЯ, ВОКРУГ КОТОРЫХ,
22.04.2012
скорее всего, будут собираться общности. Как эти общности разойдутся по обе стороны главной линии фронта?
1. Думаю, главное разделение пройдет в сфере «представлений о человеке», между приверженцами разных «антропологических моделей». Грубо говоря, для одних «человек человеку — волк», для других «человек человеку — брат». На это надстраивается практически все остальное.
Поскольку слоев в этой надстройке много, люди в большинстве своем разделяются не на «чистые типы», а на размытые группы с разными профилями взглядов. Скажем, предприниматель — искренний православный, хочет быть справедливым, любит человечество, но вынужден в условиях конкуренции кое-где иногда поступать по-волчьи, и какие-то нормы этих отношений входят в привычку. Непрерывная рефлексия и самоанализ невозможны, времени и сил не хватит. Куда он сдвинется в критических обстоятельствах — заранее сказать нельзя. Но описать «чистые типы» полезно, это людям в решающие моменты сколько-то поможет.
2. Будет лучше, если общности тех, кто определился и наметил векторы своего дрейфа в критических обстоятельствах, определятся и консолидируются — возьмут в руки флаг. Можно сказать, наденут форму; вспомним, что участие в боевых действиях без формы есть нарушение конвенций. Конечно, появятся партизаны, но лучше, чтобы главные силы были регулярными — меньше травм для мирного населения. Флаг и более или менее внятное кредо позволяют вести переговоры, находить компромисс, а в худшем случае — заменить ковровые бомбежки прицельными.
3. Если верить социологии, большинство населения по главному критерию (п. 1) сдвинуто к типу «человек советский» в состоянии развития. Эта масса, мне кажется, имеет три сгустка (в каждом можно увидеть ядра, способные к развитию):
— люди, ностальгирующие по советскому строю, считающие несвоевременным его критический анализ и модернизацию его мировоззренческой основы; это, в основном, приверженцы ортодоксальной советской идеологии, слегка прикрытой «советским» марксизмом;
— люди, которые подвергали и подвергают советский строй критическому анализу с целью выработать мировоззренческую основу и технологии для сдвига постсоветского общества в коридор «нового советского проекта» как необходимого условия жизни страны и народа (точнее, многих стран и культур); большинство этих людей уже в конце 80-х или самом начале 90-х гг. отвергли доктрину перестройки и реформы; однако весьма велика и доля тех, кто сохранил идеалы демократии и либерализма, но отверг практику реформаторов, признав советский строй потенциально более демократическим и справедливым;
— люди, которые под давлением новой идеологии и социального бедствия отшатнулись от «надстройки» советского строя и прильнули к учениям (религиозным, культурным и этническим), амбивалентным по отношению к главному критерию; они могут стать и союзниками первых двух общностей, и их активными противниками — зависит от многих факторов. Это, видимо, самая массовая категория: это и люди, принявшие религиозную картину мира (при том, что очень влиятельные силы подталкивают Церкви к антисоветизму), это и националисты (которые усиленно склоняют к этнонационализму), а также те, кто попал под влияние криминальной субкультуры.
