дивизии, а затем я уехал учиться в Военную академию, откуда был в 1927 году направлен в Витебск нач. штаба 27 дивизии. В 1929 году там же в Витебске я был разоблачен особым отделом как офицер гетманской и петлюровской армии, что я до этого всячески скрывал. К этому времени проходила чистка рядов ВКП(б) и у меня был задержан парт. билет, возвращенный мне через недели три с объявлением строгого выговора.
ВОПРОС: А в других политических партиях Вы состояли?
ОТВЕТ: Да, я в 1920 г. состоял в партии “боротьбистов”.
ВОПРОС: Об этом Вы не скрывали?
ОТВЕТ: О моем пребывании в партии “боротьбистов” я до сего времени тщательно от всех скрывал.
ВОПРОС: С какого года Вы числитесь в ВКП(б)?
ОТВЕТ: В ВКП(б) я числюсь с июля 1919 г.
ВОПРОС: Как же Вы могли, состоя в партии “боротьбистов” в 1920 г., числиться в ВКП(б) с июля 1919 г.?
ОТВЕТ: Стаж моего пребывания в рядах ВКП(б) с июля 1919 г. указан мною обманным путем. В действительности я принят в ВКП(б) в апреле 1920 г.
ВОПРОС: К этому вопросу следствие еще вернется. Продолжайте свои показания об обстоятельствах Вашего вовлечения в заговор.
ОТВЕТ: После объявления комиссией по чистке строгого выговора мне за скрытие службы у гетмана и Петлюры, для меня создалась в 27-й дивизии весьма тяжелая обстановка и я стал принимать меры к тому, чтобы перевестись в другие части. К этому времени я встретился с Якиром на маневрах БВО в 1922 году и рассказал ему о случившемся со мной в связи с моей службой в антисоветских армиях. Тогда же Якир оказал мне крупную услугу, предложив переехать в Харьков на должность начальника отдела штаба УВО, куда я и был переведен в ноябре 1929 года. С этого времени у меня с Якиром сложились хорошие, близкие отношения, причем Якир всячески старался приблизить меня к себе, продвигая по службе и поощряя. Так, я с должности начальника отдела был продвинут командиром дивизии, после чего в апреле 1934 года был назначен заместителем начальника штаба УВО. С этого времени я стал чаще встречаться с Якиром, который постепенно стал вести со мной антисоветские разговоры, дискредитирующие руководящих работников РККА (Егорова, Буденного), занимаясь критикой приказов Наркома обороны тов. Ворошилова.
В этих же беседах Якир всячески восхвалял немецкую армию, противопоставляя ей Красную армию по вопросам организации и выучки, заявляя, что в таком состоянии трудно будет бороться с немецкой армией при нынешнем руководстве Красной армии. Продолжая эти беседы, Якир критиковал политику партии и правительства, обращая мое внимание на переживаемые якобы в стране трудности, особенно увязывая эти вопросы с проведенной коллективизацией и общим положением в стране.
Во всех этих вопросах я с Якиром соглашался, особенно еще и потому, что я очень болезненно относился к практическому осуществлению политики партии по ликвидации кулака как класса и пережитым продовольственным затруднениям в 1933 году. К тому же отец моей жены – Старченко, который являлся кулаком в селе Вышевичи Радомысльского района, был выслан в Сибирь.
Убедившись в моих антисоветских настроениях и преданности ему, Якир в июле 1935 года, накануне моего отъезда из Киева в Харьков, куда я был, по его настоянию, назначен начальником штаба Харьковского военного округа, во время беседы в его служебном кабинете посвятил меня в существование антисоветского военно-троцкистского заговора в армии, дав понять, что в заговор входит много крупных военных работников и “больших людей”, предложил мне принять участие в заговоре.
ВОПРОС: Как Вы реагировали на предложение Якира?
ОТВЕТ: На предложение Якира принять участие в антисоветском военно-троцкистском заговоре я дал свое согласие.
ВОПРОС: Что Вам говорил Якир о задачах заговора?
ОТВЕТ: Со слов Якира мне известно, что задачей заговора являлось изменение руководства партии и страны, свержение советской власти и установление власти троцкистов. Осуществление переворота приурочивалось к началу военных действий с расчетом на помощь интервентов.
В связи с этими целями заговора, Якир и поставил передо мной задачу по подбору и вербовке подходящих и близко мне известных военных работников и практической деятельности, направленной к ослаблению боевой мощи Красной армии.
ВОПРОС: Называл ли Вам Якир участников заговора?
ОТВЕТ: Разновременно Якир назвал мне, как участников заговора: командира 6-го корпуса Сидоренко, командира 17-го корпуса Гермониуса, начальника штаба КВО Кучинского, его двух заместителей – Бутырского и Подчуфарова. Кроме того, со слов Якира, можно было понять, что в заговоре принимают участие начальник политуправления округа Амелин и его зам(еститель) Орлов.
Давая мне указания, как вести себя по месту новой службы в Харькове, Якир предложил мне особо прислушиваться к Дубовому, Березкину и Туровскому, заявив, что это “свои люди”, из чего я понял, что Дубовой, Березкин и Туровский состоят в заговоре или во всяком случае знают о существовании в армии заговора.
Одновременно, говоря о расстановке сил, Якир подчеркнул, что он всячески стремится к замене командира 8-го корпуса Антонюка командиром 7-го корпуса Рогалевым. Вспоминая этот разговор Якира, я заключаю, что он делал ставку и на Рогалева.
ВОПРОС: К этому вопросу следствие еще вернется. Расскажите, какую практическую котрреволюционную работу Вы лично провели?
ОТВЕТ: Выполняя контрреволюционные задачи, поставленные передо мной Якиром, я, действуя весьма осторожно, начал изучать и приближать к себе начальника 4-го отдела штаба ХВО Ягодина, его заместителя Красильникова, начальника 5-го отдела Карлсона, бывшего начальника ВТУ Скрастина, начальника разведотдела Шмакова и впоследствии начальника 3-го отдела Добрякова. Из всех этих лиц я весной 1936 года, у меня в кабинете, завербовал Ягодина, с которым знаком с 1924 года и знал его как бывшего штабс-капитана царской армии, в прошлом анархиста, появлявшего недовольство своим служебным положением. Остальных же, намеченных мною – Красильникова, Карлсона, Скрастина, Шмакова и Добрякова, – я завербовать не успел. Кроме этих лиц, я считал, что участником заговора является мой заместитель Ауссем, который был в близких отношениях с Якиром, им же послан в штаб ХВО, а я был предупрежден Якиром, чтобы Ауссему не мешать, но лично с ним я контрреволюционные связи не устанавливал в целях конспирации.
Основной же моей контрреволюционной работой, вытекавшей из задач заговора, являлось вредительство, направленное на срыв боевой мощи частей ХВО. Эта моя вредительская деятельность проводилась по линии срыва боевой подготовки, расстановки кадров и в вопросах мобилизационных и военных сообщений.
Допрос прерывается.
Протокол записан с моих слов верно и мною прочтен.
П. Соколов
Допросили:
Зам. нач ХОУ и нач. ОО УГБ НКВД ХВО
полковник (Шумский)
Зам. нач. ОО УГБ НКВД ХВО
капитан гос. безопасности (Санин)» [20].
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Соколов-Соколовский Пётр Лукич. Комдив
