Отцы «перестройки», между тем, в силу своей бюрократической ограниченности и непонимания не только самого марксизма, но и психологии нормального человека, диалектической взаимосвязи подавления и свободы не поняли, а значит, не поняли и главного — почему коммунизм оказался бесплодным, почему существовавшая в странах «реального социализма», прежде всего в СССР, система не воспроизводилась.
Попадая на Запад в советские времена, эмигранты из СССР не могли освободиться от привычек Homo Soveticus, пока жили в обществе себе подобных. Но, как только они начинали жить самостоятельной жизнью в тех странах, куда попали, и с советскими, даже бывшими, более не общались, Homo Soveticus в них быстро сходил на нет. Нечто подобное произошло и в СССР, когда наши партократы «разрешили» инакомыслие без всяких на то ограничений и отменили пропагандистские прививки от «идейной заразы». В результате с нами произошло то, что происходит с автомобилем на крутом спуске, если у него снять тормоза. Ведь в отличие от западного человека, у которого жандарм сидит в голове, у советского человека был жандарм только внешний. Внутри у русского человека, какой бы режим в России ни установился, места для такого надсмотрщика за его мыслями и поступками не было никогда. Вроде бы и мелочь это для большой государственной политики. Ан — это и есть одна из основных причин развала нашей великой державы.
Современное российское общество вновь сталкивается с Великим Инквизитором в виде теперь уже не социалистического, а по сути буржуазного государства. Оно защищает интересы в первую очередь тех, кто определяет его социальную суть. На начало 2004 г. около 5 процентов россиян владели большей частью национального богатства страны, а 87 процентов населения — всего 7 процентами. В стране, где экономика контролируется частным капиталом, причем не только отечественным, но и иностранным, приходится воленс-ноленс с этим частным капиталом считаться. Мы уже не можем сейчас сказать словами Маяковского «У советских собственная гордость — на буржуев смотрим свысока.». Во времена Маяковского за спиной у советского человека стояло мощное советское государство, которое его основные интересы худо-бедно, но защищало. В наше время государство защищает в первую очередь интересы высшей бюрократии, а также спаянного с ней олигархического и криминального капитала. Интересы мелкого и среднего частного собственника такое государство попирает так же, как права и интересы рядовых граждан. Частная собственность объявлена священной, как и на Западе.
Великий Инквизитор нового образца пытается внушить русскому народу, что теперь ему надо сделать своей национальной идеей либерализм. Это очередное, по Ильину, «обустройство политической власти» также «основано принципиально на несвободе», как и «реальный социализм». Но при Советской власти факт этой несвободы был государственным секретом, который разглашать никому ни в печати, ни на митингах, ни в частных беседах не позволялось. А в условиях, хоть и российской, но все же демократии, людям рот не заткнешь. Используя восточную мудрость, скажу: «Либерализм можно тысячу раз назвать халвой, но он от этого слаще не станет». В России — это идея-банкрот.
Мы могли какое-то время списывать все наши неудачи на Горбачева, как на человека достигшего по закону Паркинсона своего предела полной некомпетентности. Потом на Ельцина, как на руководителя весьма средних способностей, к тому же пившего и нездорового во всех отношениях. Но вот пришел к власти Владимир Путин, которого возглавляемая им «Единая Россия» объявила «национальным лидером». Не пьющий, спортсмен, человек динамичный и волевой. Но и его преследовала целая серия неудач. Его правительство, что всем стало ясно в ходе экономического кризиса — некомпетентно. Несмотря на свои искренние усилия, Путин и его команда так и не смогли вытащить Россию из той трясины, в которой она оказалась в результате горбачевской «катастройки» и ельцинских «реформ» с «приватизацией». В чем же здесь дело? Я вновь напомню слова Зиновьева о государственной идее. Только для того, чтобы подчеркнуть — Путин, равно, как и сменивший его на посту президента Медведев, могут быть семи пядей во лбу каждый, но в силу того, что позаимствованная у Запада либеральная идея, на которой ныне зиждется Государство Российское, исторически неверна, и никуда для русского народа не годится, они все равно ничем ему помочь не смогут. И, чтобы они ни делали, государству нашему будет только хуже. И так будет до тех пор, пока от этой порочной идеи они не откажутся. Увы, надежды на это нет. Либерализм принят в качестве государственной экономической доктрины и практики, что неизбежно приведет Россию к системному кризису. Достаточно посмотреть на то, как решался в 2004–2005 гг. вопрос о монетизации льгот (закон № 122). Закон этот есть типичный продукт российского либерализма, отвергнутого подавляющим большинством населения России. И, как таковой, он не мог привести ни к чему, кроме сопротивления этого населения и к социальной напряженности. Дмитрий Медведев, несомненно, вызывает симпатии у многих россиян, особенно у молодежи. Он молод, мыслит современными категориями, как юрист по образованию, прекрасно понимает необходимость утверждения равенства всех граждан перед законом. Увы, если он не признает несовместимости западного либерализма и русского менталитета, то и его грандиозные планы модернизации России будут обречены на провал — она так и останется сырьевым придатком Запада со всеми отсюда вытекающими последствиями.
Великий Инквизитор в лице российского государства сам себя загнал в тупик. У любого нормального государства есть мощные административные рычаги, которые позволяют более справедливо перераспределить национальное богатство страны. В тех случаях, когда падение жизни населения достигает недопустимо низкого уровня, а именно это и произошло в России после развала СССР и реформ Ельцина — Гайдара, правительство должно ввести дополнительные пошлины и налоги на наиболее обеспеченные группы населения, использовать резервные фонды государства, провести национализацию наиболее доходных отраслей промышленности, наконец, в нашем случае — ТЭК. У любого государства, тем более объявившего себя «социальным», такие ресурсы есть. Было бы желание подойти к этому вопросу по-человечески и творчески. Но подобные меры государственного регулирования противоречат идеям либерализма и пока такими идеями президент РФ и его правительство руководствуются, пока защищают интересы олигархических кланов, захвативших в России власть и ее богатства, они ничего сделать для русского народа не смогут. Разве что дадут ему очередную подачку. А государство между тем будет продолжать разваливаться, нищать и слабеть, пока не подойдет к своему, уверен, не естественному концу.
У русского народа есть еще силы и желание возродить величие России. Отказ от либеральной идеи не будет означать для него отказа от демократического пути развития. Напротив — покончив с либерализмом в экономике, социальное государство окрепнет и поддержит наши чахнущие, либо просто недоразвитые демократические институты. Россия — такая страна, в которой никакая идея не будет принята русским народом в качестве национальной, если в ней не заложены социальная справедливость, равенство, свобода и доктрина единства нации. В этом отношении «русская идея» — материал для государственных мужей воистину благодатный. Воплощение этой идеи в русском национальном государстве дало бы поистине мощный стимул духовному и физическому возрождению русского народа, который к началу ХХI века пришел в состоянии полной, растерянности, отчаяния, аномии (депрессии и нежелания жить), и оказался на грани вымирания. Поговорим об этом подробнее.
В той «идейной Смуте», которая царит в России со времен перестройки, в числе таких государственных идей, о которых говорил Зиновьев, все чаще стала фигурировать и «русская идея», хотя Александр Александрович в силу своих идеально коммунистических убеждений эту идею не принимал. Прослеживая взаимоотношения русских государей /в советский период — генеральных секретарей КПСС/ и народа, некоторые историки приходят к выводу, что русский народ, как носитель «русской идеи» /термин Н. Бердяева, выдающегося русского философа начала XX века/, охотно поддерживал тех правителей, которые способствовали ее утверждению. И напротив — выступал против тех, кто «русскую идею» так или иначе, предавал. Верно ли это?
По традиции в России государственные и общественные идеи генерировала правящая элита с помощью обслуживавшей ее интеллигенции. Ниоткуда кроме, как с руководящих верхов подобные идеи не могли сойти на непросвещенную массу. Не исключение здесь и «русская идея», хотя и утверждают, что она будто бы родилась в самой гуще народной. В этой гуще, однако, философские постулаты, никогда не водились, хотя традиции русского народа и его менталитет были как раз той самой питательной почвой, на которой «русская идея» была взращена русскими философами и историками из дворянства и разночинной интеллигенции. В том виде, в котором они ее представляли, «русской идеи» в природе, т. е. в народе не существовало. Она придумана так же, как Лев Толстой придумал своего Платона Каратаева. Был скорее русский образ жизни, который соответствовал многовековому государственному устройству, национальному характеру, общинным традициям, православной религии и естественной среде обитания русского народа.
