Большая часть статьи А. С. Ципко посвящена обоснованию тезиса о вечной вражде украинцев к России, как по причине имевших место расправ над ними великороссов, так и в силу совершенно разной их ментальности и культуры. Среди исторических фактов, подтверждающих вывод автора, уже привычный их набор, который постоянно присутствует и в рассуждениях украинских националистов. Это Переяславская Рада, задумывавшаяся будто бы казацкой старшиной не как исторический выбор украинского народа, а как временный тактический ход. Это зверства Меньшикова во время русско-шведской войны над защитниками города Батурина, в результате которых было «перебито 60 тыс. человек, включая и мирное население». И, разумеется, голодомор 1932–1933 гг., в результате которого было уничтожено украинское крестьянство…
А. С. Ципко подает свои суждения о приведенных (и других) исторических фактах, как непреложную истину, при этом обвиняет неназванных по имени «горе-специалистов» по украинскому вопросу, а также и политическую элиту России в том, что они не понимают того, что превращение Украины в независимое национальное государство «неизбежно ведет к переоценке всей совместной русско-украинской истории».
Я лично не убежден в такой неизбежности. Более того, уверен что она может привести (и уже приводит) к потери нравственных критериев. К сожалению, это имеет место и в статье А. С. Ципко, поразившего, в частности, читателя астрономической цифрой потерь батуринцев в 1708 г., равно, как и постигнутой им истиной, что «для украинского казачества ненавистные ляхи были в культурном и политическом отношении ближе, чем московиты».[29]
Ни то, ни другое утверждение не выдерживают критики. Возможно, на уровне философского обобщения мысли А. С. Ципко о том, что «Украина пришла в Россию с Запада», а «украинская нация сформировалась в рамках литовско-польского мира» и не вызывают неприятия, но исторически они, мягко говоря, не корректны. Как и утверждение, что «русская нация формировалась в рамках империи Чингисхана». Во-первых, для столь раннего времени о формировании наций говорить вообще не приходится, а, во-вторых, и русская, и малорусская (украинская) народности вышли из единой древнерусской и, определенно, сформировались в рамках византийско-православного мира.
Позже, после Брестской унии 1596 г., западная часть нынешней Украины была насильственно переподчинена польскими властями Римскому престолу, однако на остальной ее территории украинцы продолжали стойко держаться веры отцов и дедов. Разумеется, это событие, как и длительное нахождение западноукраинских земель в составе Австро-Венгрии и Польши, не могло не наложить отпечаток на культуру и ментальность их населения. И, конечно же, Западная, а не какая-то «правобережная Украина», является сегодня основным ходатаем нашей евроинтеграции.
Через всю статью А. С. Ципко красной нитью проходит сравнение деспотической России, с ее «жестокими пытками», и либерально-демократической Польши, якобы открывавшей украинцам широкий доступ в университеты Европы. Перечислив больше десяти европейских городов, автор воодушевленно восклицает: «Вот, где можно было встретить с конца XVII в. украинскую молодежь в качестве студентов тамошних университетов, колледжей и школ».
Наверное, можно было встретить, хотя и далеко не массово. Да и не во всех названных городах. Но вот в государственно-политические структуры Речи Посполитой, как позже и Австро-Венгрии, украинцам, выражаясь фигурально, вход был запрещен. А в России такого запрета не было никогда. И если будем объективными, то должны признать, что украинцы на Западе были народом второсортным, а на Востоке являлись полноправными со-творцами российской государственности.
Идеологами имперских преобразований Петра I были выдающиеся украинцы (малороссы) Феофан Прокопович, Стефан Яворский, Арсений Сатановский, вышедшие из стен Киево-Могилянской академии. Ближайшим соратником Петра в продолжение двух десятилетий являлся гетман Иван Мазепа. В 50-е годы XVIII в. из 10 членов Священного Синода — девять были выходцами из Украины.
Правой рукой императрицы Елизаветы Петровны был украинец Алексей Розумовский. Его брат Кирилл почти два десятилетия возглавлял Петербургскую Императорскую академию наук. Сын Кирилла Алексей Розумовский стал сенатором и министром образования России. Князь А. Безбородько занимал должность канцлера в правительстве Павла I и Александра I. Князь В. Кочубей был председателем Государственного Совета и комитета министров при Николае I. Этот перечень можно продолжить сотнями имен других украинцев, бывших губернаторами, выдающимися военачальниками… В советское время выходцы из Украины были не только вторыми, но и первыми руководителями страны — Н. Хрущев, Л. Брежнев, Н. Подгорный.
Известно также сколь существенен вклад украинцев в формирование русской культуры. По грамматике Мелетия Смотрицкого московские студенты учились вплоть до конца XVIII в.[30] В Ростове Великом жил и творил киевлянин Дмитрий Ростовский (Туптало). В славяно-греко-латинской академии в Москве в течение XVIII в. преподавало около 100 профессоров из Киево-Могилянской академии. Феофан Прокопович был одним из инициаторов основания Императорской академии наук в Петербурге. Многие выходцы из Украины стали выдающимися русскими музыкантами (М. Березовский, Д. Бортнянский, С. Гулак-Артемовский), художниками (Д. Левицкий, В. Боровиковский, И. Мартос), историками (Д. Бантыш-Каменский, Ю. Венелин, Д. Бодянский), литераторами (Н. Гоголь, Е. Гребинка, В. Короленко).[31]
Естественно, многие из них, будучи интегрированными в общерусский культурный процесс, не отказывались и от своего первородства. Среди них и Н. Гоголь, чьи слова — «Киев не их, а наш», — сказанные в письме М. Максимовичу, с особым удовольствием цитирует А. С. Ципко. Они ему показались отражением мечты о самостоятельности Украины. Думаю, Николая Васильевича столь прозорливая мысль немало бы удивила. Он ведь не очень различал русских и малороссов. В том числе и в себе самом. «Русский и малоросс, — писал он, — это души близнецов, пополняющих одна другую, родные и одинаково сильные». Примерно так же думал и его друг М. Максимович, заявлявший в письме к М. Погодину, что «малороссийское и великороссийское наречия, или говоря полнее и точнее, южнорусский и северорусский языки — родные братья, сыновья одной русской речи».
Процесс интеграции украинских интеллектуалов в русскую культуру (как и наоборот) продолжался и в советское время (К. Паустовский, И. Козловский, С. Бондарчук, И. Стаднюк и др.). Имеем все основания утверждать, что украинцы являются сотворцами великой русской культуры. Только полной потерей чувства реальности и ответственности перед историей можно объяснить объявление русского языка и литературы в Украине иностранными.
С особой энергией А. С. Ципко осуждает распространенный, будто бы, среди российской политической элиты миф о русских и украинцах, как о «разделенном народе». Называет это продуктом ее поразительного невежества и незнания. Создается впечатление, что этот миф даже обижает его. Правда, неизвестно — как украинца или как русского?
Но то, что для философа представляется несомненным, для историка не кажется таким. Разумеется, если иметь в виду сегодняшние политические реалии, возмущение А. С. Ципко имеет основания. Есть суверенное украинское государство, и есть суверенная политическая нация (правда, не до конца сформировавшаяся). И это надо признавать. Однако это вовсе не означает, что она не родственна русской нации и что наименование ее некоторыми российскими политиками «братским народом» должно вызывать столь бурное неприятие.
Конечно, генетически русские и украинцы — один народ, сложившийся еще в киеворусские времена.[32] И, конечно, впоследствии оказавшийся разделенным. Но не чьей-то злой волей и не распадом некогда единой советской страны, но самой историей. Правда, в процессе длительной эволюции ни русские, ни украинцы не смогли сохранить свою разделенную этническую чистоту. И речь здесь не столько об инородных влияниях, которые несомненно имели место, сколько об этнически родственных.
Перефразировав известное выражение, можно сказать: «Поскребите хорошенько украинца и вы обнаружите русского». Сказанное справедливо и по отношению русских. Ведь, кроме того, что оба народа имеют общую этническую основу, так они еще и развивались в тесном взаимодействии. Мы не обладаем точной статистикой, но и без нее очевидно, что нынешние русские на добрую треть состоят из украинцев, а последние на такую же треть из русских. И можем ли мы, обсуждая вопросы русско-украинской интеграции, не принимать в расчет эту кровную связь наших народов?
