Но потом Дональд эту фотку убрал. Когда осознал, что самосохранение не только бесплодно, но и убыточно.
Да и что сохранять? Он себя прежнего – охальника и буяна – не воспринимал, уже не помнил. Тот независимый дерзкий пацан был раздавлен и стерт отцовским проклятием.
Сработал другой – мощный – стимул выживания в крайности. Слабонервный Фредди – попади в такую передрягу – тут же бы сломался. Дональд был жестким, напористым, достаточно толстокожим чтобы устоять и воссоздаться.
Он стал примерным, показательным кадетом. Не слезал с доски почета, получал награды академии, устанавливал спортивные рекорды, дослужился до высшего у курсантов звания батальонного старшины. Так – немного картиночно, виртуально – уже 18-летний Дональд Трамп не только тешил свое ущемленное самолюбие, но – прежде всего – старался угодить отцу, оправдать отцовские большие – от него – ожидания.
Когда блистательная курсантская униформа была сброшена, из военной школы вышел слегка растерянный, слегка подавленный, шикарно самоуверенный юноша со слегка скособоченной психикой. Впервые в жизни в нем поселился страх. Страх неизвестно за что наказания. Тягостное ощущение близкой опасности. Неизменная враждебность окружающего мира. Необходимость превентивной само обороны. Суметь вовремя отбиться и знать своих врагов.
Все это мимолетно мелькнуло в юном Дональде, чтобы позднее доразвиться до его основной жизненной установки, о которой упоминал в начале этой главки его соперник по игорному бизнесу Стив Уинн.
Окончив военную школу, 18-летний Дональд немного потешил свое честолюбие иллюзией свободного выбора будущей профессии. Поразвлекался идеей уйти не в строительный, а в шоу-бизнес, поступить в Калифорнии на сценарно-режиссерские курсы, приобщиться к Голливуду… и вот уже он – звезда Голливуда.
Мечты несбыточные и опасные. Отец о них не знал и не должен был знать. Выбор поприща за Дональда был сделан Фредериком Трампом, так же окончательно и бесповоротно, как до того жестокое, травматичное испытание малолетки Дональда, насильственно изъятого из семьи, военной школой.
Сын знал, что за неподчинение диктату отца неминуемо следует расплата. Как у него в детстве, как у старшего брата Фредди, не оправдавшего ожиданий неумолимого родителя.
Дональд безропотно подчинился воле отца, избравшего для него карьеру застройщика, был признан – вместо отлученного от первородства Фредди – наследником семейного бизнеса, и уже мелькали в его киношном воображении заманчивые перспективы собственного блистательного успеха, подпертого отцовскими миллионами.
Поступает в Фордэмский университет, но, проучившись два года, неудовлетворенный («как если бы и не учился вовсе») Трамп делает гигантский прорыв в своем образовании – посягает на знаменитую престижную Уортонскую школу бизнеса Пенсильванского университета. Куда трудно поступить и еще труднее ее окончить.
Трамп окончил Уортон в 1968 году со степенью бакалавра наук по экономике и специализацией в области финансов. «Годы учебы преобразили меня». Наметились перспективы и пути вхождения в крупномасштабный «большой» бизнес. «После Уортона невозможно возвращаться назад».
Но возвращаться пришлось. В старомодную, бесперспективную для амбициозного выпускника Уортона строительную компанию отца. На целых пять лет.
Дональд на дне колодца. Годы прозябания: 1968–1973
К тому времени Фред Трамп лидировал в сфере недвижимости среди застройщиков Бруклина, Куинса и Статен-Айленда. Специализировался на комплексном строительстве многоквартирных жилых домов, рассчитанных на средний класс. Фред строил прочные, крепкие, добротные, предельно экономичные билдинги (преобладали типовые шестиэтажки), ничем не примечательные, стандартные. Но это был довольно высокий стандарт и со знаком качества, отвечающий потребностям и прихотям зажиточных съемщиков. Фред был преуспевающим предпринимателем и инвестором и терпеливо, рачительно, изморным трудом и экономией каждого пенни потихоньку создавал и приумножал свою строительную империю.
В 1964 году Фред осуществил свой самый дерзновенный, громадный и притом – горделиво именной – проект: строительство Trump Village. В эту бруклинскую колоссальную (по тем временам и по месту) застройку входило семь мощных билдингов в 23 этажа каждый и собственный торговый центр. Никогда раньше с таким размахом и замахом осторожный Трамп не пускался в дело! Никогда раньше не брал на себя таких грозных обязательств! Был подавлен и чуть не раздавлен интегральными расчетами и страшными цифрами бюджетного плана. Он, с трудом окончивший среднюю школу. На этой фамильной village его творческие силы, его мобильная предприимчивость иссякли. Конгломератов он больше не возводил.
Когда Дональд, возбужденный прогрессивными идеями Уортона, воротился в отеческий особняк в Куинсе (откуда уже изгнан злополучный Фредди, зацикленный на высшем пилотаже), а затем отправился в контору отца в Бруклине, – прижимистый Фред, извлекающий лишнюю копейку из всего и всегда, руководил всем своим громоздким бизнесом из сирой комнатушки в одном из своих жилых билдингов, – так вот, 22-летний Дональд, прокручивающий в голове безумные планы стремительного обогащения, был потрясен и удручен мелочевкой отцовских дерзаний на строительных площадках.
Когда Дональд приступил к работе в отцовской компании, там уже не разрабатывали крупные строительные проекты. Сыну удалось под руководством отца провернуть модернизацию большого квартирного комплекса «Свифтон-Виллидж» в штате Огайо, затратив на него $6 млн и продав за $12 млн и получив, таким образом, стопроцентную прибыль. Это был первый проект Дональда, реализованный еще в студенческие годы.
Но в основном строительная компания Трампа специализировалась не на строительстве, а на аренде домов, на продаже или сдаче внаем готовых квартир. Приходилось обслуживать всю расползшуюся по трем районам-городкам квартирную империю Трампа.
Инспектируя свои дома, и прежде всего колоссальную Trump Village, Фред и Дональд прекрасно понимали, как они смотрятся в глазах своих многотысячных съемщиков – первым и вторым поколением типично немецких строителей. А поскольку значительный контингент в их билдингах составляли евреи, Трампы проявили известную деликатность и осмотрительность, долгие годы уверяя прессу и всех любопытствующих, что семья родом из Швеции, а не Германии. Что повлекло впоследствии путаницу и недоразумения в выяснении национальности Дональда – многие держали его за шведа.
В компании отца Дональд проработал, получая зарплату, пять лет. Год за годом всякий месяц он собирал в Бруклине – из дома в дом, от двери до двери – квартплату, часто в сопровождении головорезов для защиты от агрессивных съемщиков. Мотаться по асфальту вокруг строительных объектов никак не шло выпускнику Уортона, и воображение Дональда мгновенно представило спасительный вариант.
«Отец интуитивно просекал как надо строить, и я научился этому делу в основном от него – строительству, билдингу, конструкции. Но если в чем я обгонял его, так это в концепции билдинга. А также в размахе…» Скорее – в замахе, а замахнулся Дональд – пока что в воображении – на Манхэттен, предчувствуя, что этот город станет его золотой жилой.
Минимализм претензий Фреда (выгода – в экономии), буравящего глазами строительную площадку – где бы еще скостить, дерущего лишний гвоздь из земли: пригодится, – оскорблял закидонные планы Дональда, его ставку в бизнесе на максимум, на супер. Короче, на сверхвыгоду. Конкретно: Дональд предпочитал продавать апартаменты биллионерам, которые хотят жить на Пятой авеню и не привыкли экономить.
Мечтал покорить Манхэттен. Мечтал до маньячества. Ни внятных планов, ни деловых связей, никакой финансовой поддержки. Вот на фотографии Дональд стоит рядом с победительным, доминирующим отцом. А что же Дональд? Подавле нный, заметно комплексующий, растерянный, неизгладимо провинциальный (парень из Куинса с акцентом – будут шпынять его в зените богатства и славы). В 27 лет – мальчишка, волосы всклокочены, личность неопределенная, психически, эмоционально явно недоразвившаяся (таким он останется надолго, если не навсегда). Трудно поверить, что через пяток лет мальчишка (оставаясь мальчишкой) начнет гальванизировать захиревший в рецессии Манхэттен.
А пока что Дональд Трамп, покинув строительную площадку и собрав с жильцов Trump Village очередную квартплату, стоит на другом берегу Ист-ривер и смотрит на Манхэттен. Изо дня в день.
И в 1971-м переезжает в Манхэттен. Снимает однокомнатную квартиру на шестнадцатом этаже с видом на водонапорную башню – и горд и счастлив безмерно! С таким пылом и гордыми мечтами герои европейской классики лицезреют из своей глухой провинции Париж, Лондон, Мадрид. Но чтоб из Куинса, откуда до Манхэттена сабвеем полчаса, – не понимаю! Эти сословные распри и локальная спесь пятерых районов Нью-Йорка мне до сих пор невнятна. И немного смешна.
