На этом фоне ясно, что российско-израильские отношения в последние годы развивались противоположным образом. Суть изменений недвусмысленно выразил израильский дипломат Пинхас Авиви, курирующий в МИДе связи с Россией и странами Восточной Европы. По его словам, на протяжении последнего времени между двумя странами развивается очень позитивный и, что немаловажно, устойчивый диалог. «Такого не было в прошлом. Впервые у нас много совпадающих интересов. Это не только привело к нам сотни тысяч туристов, но и существенно укрепило доверие между Москвой и Иерусалимом»[87]. А министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман в сентябре 2009 года подчеркнул, что «позиция России, безусловно, является конструктивной – намного более положительной, чем когда-либо раньше. <…> У нас еще достаточно много разночтений и разногласий, у нас различный подход по отношению к целому ряду проблем, включая иранскую. Вместе с тем я считаю, что Россия является ключевой державой в мире и необходимо вести с ней конструктивный диалог»[88]. Аналогичного мнения придерживается и руководство России: так, президент Д.А. Медведев в 2009 году подчеркнул, что Израиль является для России «близким государством», с которым важно сотрудничество во всех сферах[89].
Нужно сказать, что укрепление российско-израильских межгосударственных отношений, одним из активнейших катализаторов которого является А. Либерман, вызвало интерес и в США. Визит министра иностранных дел Израиля в Москву, состоявшийся 2–3 июня 2009 года, создал у российских дипломатов ощущение, что свободно говорящий по-русски А. Либерман – «один из своих». В ходе визита А. Либермана приняли президент Д.А. Медведев, премьер В.В. Путин и министр иностранных дел С.В. Лавров. На переговорах затрагивались как вопросы ближневосточной политики (возможность снятия блокады с Газы, проблема развития ядерного потенциала Ирана, перспектива созыва международной конференции по Ближнему Востоку), так и израильское сотрудничество с Грузией и отношение еврейского государства к тому, что Россия считает «историческим ревизионизмом» и несправедливой попыткой обвинить ее в голодоморе 1930-х годов на Украине. Обо всех деталях этих переговоров посол США в Москве Джон Байерли уже 5 июня докладывал в Госдепартамент[90].
Основные мероприятия в рамках визита А. Либермана состоялись 2 июня, когда израильский министр провел консультации с президентом Д.А. Медведевым, затем вылетел в Санкт-Петербург для встречи с В.В. Путиным. Состоялись также встречи А. Либермана с министром иностранных дел РФ С.В. Лавровым и его предшественником И.С. Ивановым. В отличие от большинства владеющих русским языком, но отказывающихся пользоваться им в ходе официальных переговоров визитеров из постсоветских стран, А. Либерман всегда говорил по-русски, делился своими впечатлениями, создавая на переговорах с российскими коллегами дружественную атмосферу и устанавливая личные контакты.
Согласно данным, полученным американскими дипломатами от тогдашнего заместителя чрезвычайного и полномочного посла Израиля в РФ в Москве Юваля Фукса (с августа 2009 года – начальника второго евразийского отдела МИДа Израиля, курирующего связи с республиками Южного Кавказа и Центральной Азией), переговоры прошли в беспрецедентно критической для израильских дипломатов манере по отношению к США. Сергей Лавров раскритиковал действия Вашингтона, который, по его словам, своей военной операцией в Ираке лишь усилил Иран, а изоляцией Сирии лишь усложнил ближневосточный мирный процесс. Российский министр также указал, что США не прислушались к мнению России, которая выступала против проведения выборов в ПНА в январе 2006 года, на которых в итоге победил ХАМАС, укрепив, таким образом, позиции Ирана в регионе. Касаясь иранской ядерной программы, С.В. Лавров высказал предположение, что ситуация вокруг Ирана кардинально не изменится до тех пор, пока США не начнут диалог с Тегераном. Кроме того, иранская ядерная программа, по мнению российского МИДа, достаточно прозрачная, чтобы отслеживать, какие ресурсы и в каком объеме Тегеран направляет на военные нужды. Позиция России, как ее сформулировал на переговорах с израильским министром С.В. Лавров, состоит в том, что военные действия против Ирана вызовут необратимую цепную реакцию в регионе, приведут к нестабильности и, что особенно опасно для России, притоку беженцев в северокавказский регион. Последним аспектом в обсуждении иранской проблемы стала сделка на поставку комплексов С-300, заключенная между Москвой и Тегераном. По словам российского министра, Москва так и не поставила оружие Ирану и, более того, впредь не намерена осуществлять поставки вооружений каким-либо странам, если это приведет к дестабилизации обстановки в регионе. При этом было оговорено, что Правительство России должно учитывать, как другие страны воспримут тот факт, что Москва не выполнила условия договора с Тегераном.
Значительная часть встречи была посвящена проблемам, касающимся отношений Израиля с теми государствами постсоветского пространства, которые стали для Москвы постоянной «головной болью». В этих вопросах официальный Израиль полностью солидаризировался с российской позицией: по информации Юваля Фукса, С.В. Лавров выразил высокую оценку России в адрес израильских шагов по ограничению продажи оружия Грузии. С.В. Лавров выразил озабоченность России «историческим ревизионизмом» в отношении советской эпохи и Второй мировой войны, что особенно остро, по его словам, ощущается в Восточной Европе, но также заметно и в Израиле. Он сослался на факт официального признания Израилем голодомора, голода 1930-х годов на Украине. А. Либерман объяснил, что, признавая эту трагедию, Израиль не заявил ни то, что в ней виновата Россия, ни то, что это был геноцид.
В 2008 году Институт Адельсона при Центре «Шалем» и Институт Евроазиатских исследований при Междисциплинарном университетском центре в Герцлии провели в Иерусалиме первую в своем роде международную конференцию «Россия, Ближний Восток и вызовы радикального ислама». Среди российских участников конференции выделялись экс-министр иностранных дел Игорь Иванов, директор департамента Северной Америки МИДа РФ Игорь Неверов, президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, директор Центра ближневосточных исследований МГИМО Андрей Федорченко, а также известные специалисты по проблемам Ближнего Востока Александр Игнатенко, Алексей Малашенко и Татьяна Карасова. Среди израильских участников выделялись нынешний глава Еврейского агентства Натан Щаранский, генеральный директор МИДа Израиля Аарон Абрамович, руководитель политического департамента министерства обороны Израиля Амос Гилад, бывший глава Совета национальной безопасности Израиля Гиора Айленд, бывший начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля, а ныне первый вице-премьер Моше Яалон. Общность подходов и оценок российских и израильских государственных деятелей и экспертов была впервые обозначена на столь высоком уровне.
Глава 4
Интенсификация российско-израильского диалога в свете тенденций израильской политической жизни
Важно отметить, что в сформированном весной 2009 года правительстве Б. Нетаньяху русскоязычных министров – четверо; больше чем когда бы то ни было прежде за всю историю страны (Авигдор Либерман, Стас Мисежников, Софа Ландвер и Юлий Эдельштейн). При этом еще один видный русскоязычный общественный деятель, Анатолий (Натан) Щаранский, в прошлом бывший одним из вице-премьеров, возглавил Еврейское агентство – важнейший орган, объединяющий Израиль и диаспоры. Прекрасно говорящий по-русски член Кнессета Владимир (Зеэв) Элькин занял посты главы парламентской фракции правящей партии «Ликуд» и главы парламентской коалиции, а уроженец Москвы, профессор экономики Иерусалимского университета Евгений (Юджин) Кандель в конце мая 2009 года возглавил Национальный совет по экономике при премьер-министре Израиля. Все это не прошло незамеченным в Москве: уже в начале июня 2009 года посол России в Израиле Петр Стегний отметил в интервью, «русскоговорящая община Израиля выходит на серьезные политические рубежи. Общение на русском израильского политика и российского руководства – это определенного рода итог новой структуризации израильского общества. “Русский” фактор в Израиле всегда брался в расчет в России, ему придавалось и придается большое значение»[91]. Способность государственных деятелей высокого ранга вести переговоры напрямую, без переводчиков и сопутствующих проблем межкультурного недопонимания, вносит важный вклад в создание условий для улучшения двусторонних отношений Израиля и России.
Необходимо, однако, сделать некую оговорку. Тот факт, что для того или иного человека русский язык является родным, отнюдь не означает автоматически его симпатий к Российской Федерации как к государству. У русского языка – своя судьба, куда более «широкая», чем даже территория самой крупной страны на Земле, коей Российская Федерация как раз является. В посвященных этому вопросу психолингвистических исследованиях, выполненных на базе опросов русскоязычных израильтян еще в 1990-е годы, было однозначно установлено отсутствие какой-либо корреляции между отношением к России как стране (которое было очень и очень разным), с одной стороны, и неизменно крайне благожелательным отношением к русскому языку – с другой[92]. В конце концов, люди, беззаветно любящие ту или иную страну, редко когда навсегда покидают ее, эмигрируя в другие страны, – скорее, напротив: эмигрируют, как правило, те, чья привязанность к стране проживания не особенна крепка. Не забудем и о том, что двое из вышеупомянутых государственных деятелей – Анатолий (Натан) Щаранский и Юлий Эдельштейн – в советское время были арестованы и несколько лет провели в местах лишения свободы; едва ли они вспоминают свои отношения с советской властью с теплыми чувствами. Сегодняшний российский режим, конечно, принципиально отличается от режима советского, и за стремление к эмиграции в Израиль и за изучение иврита никого уже к уголовной или какой-либо другой ответственности не привлекают, но потерянные в тюрьмах годы людям не вернешь… Вместе с тем во многом потому, что за годы после иммиграции у многих в значительной мере постепенно развеялись связанные с нею иллюзии, как раз в ходе жизни в Израиле отношение к России нередко меняется к лучшему. В любом случае для уроженцев Советского Союза русский язык и русская культура – чрезвычайно важный символический капитал, почти все продолжают и двадцать лет после отъезда читать по-русски, а родственники и знакомые, оставшиеся на территории стран исхода, и прежде всего – России и Украины, остаются «значимыми другими». Политические лидеры общины не могут не учитывать этих настроений своих избирателей.
