Эти сводки на нескольких страницах представляли собой резюме текущих событий и новостей за рубежом. Откровенно говоря, в них не было разведывательной информации. Скорее, это была «секретная газета президента», по выражению «Нью-Йорк таймс», или даже пресс-релиз некоего специального агентства, имеющего доступ в генеральные штабы и канцелярии других стран. Но это был «тип информации, которую хотел получать Трумэн, — вспоминал Соере. — Как следствие, она была в его представлении разведывательной».
Эти ежедневные сводки не содержали никаких рекомендаций по поведению в отношении других правительств. Соере и его группа, впрочем, держались в стороне от решений, касающихся внешней политики Соединенных Штатов. Они находились, таким образом, «в положении игрока в шахматы, пытающегося угадать шаги противника, не зная расположения своих собственных фигур», — комментировал один из директоров ЦРУ.
В своем собственном лагере Соере выглядел недостаточно сильным и авторитетным директором, который старался избежать любого разногласия с другими министерствами. В частности, в отношениях с Госдепартаментом он предпочитал воздерживаться от оценки их развединформации. Но Соере воспользовался резким снижением бюджета, который задел тогда даже американскую дипломатию, причем до такой степени, что должности аналитиков могли бы быть сокращены. Чтобы избежать этого, руководители военных разведывательных служб предложили, чтобы большая часть их аналитиков была переведена в CIG. Соере, таким образом, получил пополнение, среди которого были бывшие аналитики УСС.
Почти в то же самое время тысяча ветеранов оперативного подразделения УСС, вошедшего в состав Военного министерства (примерно 600 из них были на службе за границей), также потребовали, чтобы их включили в Центральную группу разведки. Соере соглашается на это с одобрения военных, которые не знали, что делать с офицерами-специалистами в области пропаганды, саботажа и других тайных операций.
Так, в силу причин, скорее случайных, Центральная группа разведки (ЦГР) получила существенные возможности для ведения шпионажа, анализа и координации разведки. Всё это образовало оригинальную структуру. Редко, когда спецслужбы объединяются таким образом в своей деятельности. В скором времени Трумэн и ЦГР осознают, насколько они могут дополнять друг друга.
Соере покидает Центральную группу разведки в июне 1946 года. Для своей замены он рекомендует генерал-лейтенанта Хойта Ванденберга, возглавлявшего в то время службу разведки армии. Во время войны Ванденберг отличился в качестве летчика в военных операциях в Северной Африке и Италии. Как и Соере, он не хотел занимать эту должность. Если он и согласился, тем не менее, то затем, чтобы завоевать расположение Трумэна и дождаться своего назначения на должность руководителя ВВС (Военно-воздушных сил), который будет иметь тот же статут в американской иерархии, что и начальники ВМС и армии.
По согласованию с Белым домом конгресс предусматривает создание этой должности в рамках большого проекта реорганизации аппарата национальной безопасности. Главным в нем было объединение трех родов вооруженных сил под знаменем единого департамента. Во главе его — министр обороны, который координировал бы военную политику Соединенных Штатов. Это важная уступка длительной традиции в глазах американцев, которые относятся подозрительно к концентрации власти и созданию больших военных структур. Но это позволило бы снизить трения и соперничество, которые мешали вооруженным силам во время войны. В рамках реформы Ванденберг предусматривает возможность узаконить ЦГР и придать ей легальное существование. Благодаря ежегодному финансированию конгрессом ЦГР имела бы свой собственный бюджет. Это гарантировало бы также ее независимость. Ванденберг представил свое видение этого проекта Белому дому, который воспринял его сдержанно. Хотя Ванденберг имел виды на ВВС, он относится очень серьезно к своим обязанностям директора Центральной группы разведки. Это послужит трамплином в его будущей карьере, решает дальновидный сорокалетний мужчина. Поэтому он стремится быстро себя проявить. В этих целях он может рассчитывать на свою удивительную силу убеждения, благодаря своей харизме и прекрасной физической форме. Если верить хронике в газете «Вашингтон пост», он «является самым элегантным мужчиной в Вашингтоне». Мэрилин Монро говорит, что он — один из трех мужчин, с кем бы она хотела быть, если бы оказалась на необитаемом острове…
Уверенный в своих качествах лидера, он весьма отличается в манерах от своего предшественника, постоянно желавшего угодить разным министрам. Более молодой и более энергичный, нежели Соере, он без колебаний открыто выступает против них. Брать на себя инициативу — в этом он представляет «реинкарнацию генерала Донована, — говорит один из его коллег. — Он даже превосходит его, потому что Донован показал себя большим реалистом, чем он». Кроме того, этот племянник влиятельного сенатора-республиканца извлекает пользу также из больших связей в конгрессе. Эти козыри он рассчитывает использовать для того, чтобы сделать ЦГР менее зависимой от щедрости Госдепартамента, Военного и Военно-морского министерств. И он добивается успеха. Через несколько месяцев после вступления в должность Ванденберг получает от трех министерств фиксированный бюджет, а также право набора персонала по своему усмотрению. Кроме того, он добивается монополии на операции шпионажа и контрразведки за границей, проведение которых он возложил на Бюро специальных операций. ЦГР становится, таким образом, главным инструментом правительства в том, что касается внешней разведки. И Гувер напрасно протестует: деятельность ФБР в Латинской Америке переходит под руководство Ванденберга. По прибытии его людей в Латинскую Америку их ожидает сюрприз. Никто из специальных агентов ФБР их там не встречает. А по приказу Гувера они вывезли или уничтожили большую часть своих архивов.
Ванденберг продолжает свои реформы и внутри ЦГР. Он объединяет аналитиков своей организации в Управление отчетов и оценок (ORE). В целом, более 300 аналитиков достаточно, чтобы ЦГР стала не только структурой по координации и сбору информации, но также делала свои собственные независимые анализы, выходящие за рамки интересов различных министерств. Особенно дорого Ванденбергу то, что концепция национальной разведки начинает реализовываться.
СССР становится объектом возрастающего внимания администрации. В течение нескольких месяцев президенту поступают доклады ФБР, из которых следует, что «многие правительственные чиновники» снабжают информацией советские спецслужбы. В Западной Европе растет влияние коммунистической пропаганды в странах, испытывающих экономические трудности после войны. В Восточной Европе, где размещена Красная армия, местные коммунистические партии занимают ведущие позиции в государственном аппарате, администрации и даже в гражданском обществе, используя тактику влияния и другие средства давления. «От Щецина на Балтике до Триеста на Адриатике опустился на континент железный занавес, — предупреждает Черчилль в марте 1946 года в своей речи, произнесенной в Фултоне, штат Миссури. — За этой линией расположены столицы старинных европейских государств Восточной и Центральной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София. Все перечисленные города с их населением находятся в том пространстве, какое я должен назвать советской сферой. Все они подвержены в том или ином виде советскому влиянию и плотному контролю со стороны Москвы».
Эта речь была принята американцами скорее прохладно. Еще не произошел разрыв между США и СССР. Озабоченность Белого дома была скорее экономической, нежели политической. Он был занят тем, как избежать тяжелого кризиса в масштабном экспорте. Белый дом, на самом деле, колеблется между политикой взаимопонимания со страной, которая помогла победить нацизм, и проявлением большей бдительности по отношению к СССР. Для получения более четкой картины о намерениях Сталина Трумэн требует от Ванденберга в июле 1946 года представить письменный доклад о «советской внешней и военной политике».
Это — первое задание Управлению отчетов и оценок. Ванденберг дает четыре дня на его выполнение, чтобы показать эффективность созданного им нового аналитического подразделения. Его доклад был инспирирован в значительной мере единственным источником: неким Д жорджем Кеннаном, советником-посланником посольства в Москве. Кеннан был одним из редких американских специалистов по СССР, к тому же жесткий критик советской системы. В противоположность Госдепартаменту, он считает политику США в отношении Советского Союза излишне мягкой. Но его шеф, посол Гарриман, держит его в узде, поскольку является сторонником доброжелательной политики в отношениях с Москвой.
