В следующей экспертизе эксперты-биологи пытались установить, как им предписывало неутомимое в постижении новых знаний следствие: «являются ли объекты, изъятые при осмотре дома Квачкова, волосами, кому они принадлежат и с какой части тела происходят». Для сравнения были взяты образцы волос с «пяти областей головы» подсудимых Квачкова, Найденова и Яшина. И, можете себе представить, установить «являются ли объекты, изъятые при осмотре дома Квачкова, волосами» удалось! Эксперт подтвердил, а без него это сделать никак бы не сумели, что «изъятые при осмотре дома Квачкова объекты являются волосами и происходят с головы». Причем волосы эти имели разную, порой трагическую судьбу: «волос коричневого цвета окраске и завивке не подвергался», «волос светлый подвергался обесцвечиванию, но завивке не подвергался», «волос каштанового цвета являлся отжившим, мертвым, седым». Но вот какая грусть – все эти крашеные и некрашеные, седые и обесцвеченные, мертвые и живые волосы «не происходили» с голов подсудимых!
Потерпев очередную беду с волосами, следствие попыталось реабилитировать себя в другом экспертном исследовании. Оно представило на экспертизу разобранный телефон «Нокия» с целью установить, не является ли телефон «частями взрывного устройства». Защита старательно зачитала разочаровавшие прокуратуру результаты технической экспертизы: «Представленное изделие является составными частями мобильного телефона». И только-то! Какая жалость! Мы уж было подумали, что как раз этим устройством подрывали дома в Москве.
Вершиной криминалистической научной деятельности оказалась комплексная биологическая судебная экспертиза трусов, найденных в ванной комнате съемной квартиры в Жаворонках. Здесь экспертам-биологам предстояло блеснуть всем спектром своих возможностей. Вот о чем их спрашивало следствие: «Имеются ли на трусах биологические следы человека, в том числе запаховые? Какова их групповая принадлежность? Кому они принадлежат?». Представляете масштаб задач, поставленных перед наукой: определить по запаху, кому из подсудимых принадлежат трусы! Высший пилотаж! И ученые-эксперты не ударили в грязь лицом. Тщательно описав трусы (из трикотажного полотна серого цвета, ширина 33 см, максимальная длина 31 см), исследователи установили, что «на представленных на экспертизу трусах кровь, сперма и пахучие следы человека не выявлены». Трусы были выстиранные - вот что обнаружила и тщательно задокументировала комплексная биологическая экспертиза. Последними были представлены экспертизы, касающиеся подсудимого Ивана Миронова. Дактилоскопические исследования не подтвердили его присутствия ни в одном из вменяемых ему мест пребывания – ни на даче Квачкова, ни на съёмной квартире в Жаворонках, ни в машине СААБ Квачкова. Пот и все найденные следователями волосы от него тоже «не происходили». Принадлежит ли его руке знаменитый план боевых действий на кассовом чеке бензозаправочной станции, эксперты-почерковеды определить не смогли.
Как ни изощрялось следствие в поисках следов подсудимых, заставляя экспертов-криминалистов высочайшей квалификации десятки, сотни часов проводить в лабораториях за страшно представить какой дороговизны сложнейшими физико-химическими исследованиями с применением, как звучало на суде, «методов оптической микроскопии, спектрометрии подвижности ионов, хромато-масс-спектрометрии…», чтобы хоть где-то, хоть в чём-то, пусть хоть маленькой ворсинкой-волоском, пусть хоть лёгким пахучим запашком связать подсудимых Квачкова, Яшина, Найдёнова, Миронова с событием на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года - всё тщетно. Все экспертизы подтверждают лишь одно, что никакого отношения подсудимые к тем событиям не имеют.
Многочисленность томов уголовного дела не является свидетельством того, что тома битком набиты обличающими преступников фактами. В данном случае они, как выяснилось, состоят из других, оправдательных для подсудимых документов. Но представить, что стоит за этим многорядьем пухлых томов, какая гигантская орда - сотни! - вооруженных современнейшей дорогущей техникой следователей, дознавателей, прокуроров, криминалистов и как долго - годы! – тратит на то, чтобы собирать волосы и окурки, обонять пахучие следы, исследовать чужие трусы, рыться в мусоре, и все ради того, чтобы обслужить шкурные интересы одного лишь «потерпевшего» Чубайса, когда в это время реальные преступники безнаказанно подрывают метро, жилые дома, убивают, убивают, убивают! и их никто не находит – жуть берёт!
ГОЗМАН СБОЛТНУЛ ИЛИ ПРАВДУ СКАЗАЛ?
Социологическое исследование института присяжных в России, проведенное под руководством заслуженного юриста адвоката Генри Резника, показало, что присяжные заседатели оправдывают подсудимых в среднем в десяти процентах случаев. У профессиональных судей оправдательных приговоров значительно меньше – всего один процент. Дело вовсе не в том, что судьи-профессионалы жестоки, а народные судьи добры. У профессиональных служителей бабушки Фемиды в силу специфичности их трудовой деятельности мир состоит из огромного количества преступников, с которыми они общаются всю жизнь, и горстки порядочных граждан, с которыми лишь изредка сводит судьба. Поэтому в представлении профессионалов подавляющее большинство людей - преступники. На жизненном пути судей народных, именуемых на юридическом языке присяжными заседателями, преступники попадаются крайне редко, присяжных, как и всех нас, в большинстве окружают благонамеренные граждане. Вот почему в представлении присяжных заседателей мир состоит в основном из добропорядочных людей. Жизненные представления о мире диктуют судье-профессионалу не особенно вникать в доказанность преступления, ведь каждый человек, оказавшийся на скамье подсудимых, по его убеждению, обязательно виноват. У присяжного заседателя иная внутренняя установка – совестливого, порядочного человека, ему необходимо разобраться в причастности обвиняемого к данному преступлению, ведь, по его убеждениям, далеко не каждый человек способен на убийство или грабеж.
Недоказанность преступления следствием – вот главный мотив оправдательных приговоров присяжными заседателями в России. Обратите внимание: оправдательных вердиктов у присяжных заседателей не девяносто, не пятьдесят, а всего лишь десять процентов, но и этот совсем небольшой процент весьма беспокоит власть имущих, потому что масса заказных дел, подпадающих под юрисдикцию присяжных заседателей, оказываются под угрозой срыва из-за устремления простых людей, назначенных народными судьями, к справедливости, из-за их сохраненной человечности ставить себя на место незаслуженно обвиненного, наконец, из-за трудности запугать присяжных заседателей или подкупить.
Похоже, однако, что в деле о покушении на Чубайса заказчики процесса успешно решают и эти проблемы. Но начнем по порядку.
Защита просит судью вызвать в суд пятнадцать свидетелей, которые были допрошены на следствии, но почему-то обвинение ими пренебрегло. Выслушав длинный перечень фамилий, среди которых заместитель председателя Правления РАО «ЕЭС России», начальник Службы безопасности Чубайса Платонов, милиционеры, обследовавшие место происшествия по горячим следам, водители-очевидцы взрыва, двигавшиеся в потоке машин по Митькинскому шоссе и другие, судья Пантелеева испросила мнения прокурора и адвокатов Чубайса.
Прокурор, как всегда, блеснул тщательно отточенной логикой. Он потребовал отказать в допросе десяти из пятнадцати свидетелей защиты: «Ряд свидетелей не имеет никакого отношения к фактическим обстоятельствам дела и на месте происшествия не находились. В частности, я прошу, - настаивал прокурор, - отказать в допросе свидетеля начальника Службы безопасности РАО «ЕЭС» Платонова, который не располагает сведениями о фактических обстоятельствах дела. Его сведения о личной безопасности Чубайса к данному делу никакого отношения не имеют. Я также против вызова в суд сотрудников уголовного розыска Голицынского отделения милиции, так как результаты оперативно-розыскных мероприятий, в которых они принимали участие, не являются свидетельством участия или неучастия обвиняемых в преступлении…».
Адвокат Чубайса Шугаев с готовностью поддакнул прокурору, прибавив к его запрещенному списку еще пару фамилий. Создавалось чёткое впечатление, что оба – и прокурор, и адвокат Чубайса - под любым предлогом пытаются скрыть опасных для обвинения свидетелей от глаз и ушей присяжных. Да разве может бывший начальник Службы безопасности РАО «ЕЭС» Платонов со своими сведениями о личной безопасности Чубайса никак «не относиться к делу»? Да разве угрозыск Голицыно, который исследовал на месте происшествия каждую кочку, не годится суду для полного и объективного изучения обстоятельств дела?..
