К 2004 г. вклад компаний с прямым иностранным участием в затраты на ИР в китайской обрабатывающей промышленности достиг почти 30 % (в 1998 г. – 21 %); объем добавленной стоимости – 40 % (26 %); импорт технологий – 48 % (20 %), экспорт —76 % (58 %) и занятость – 34 % (14 %). Несмотря на активную внешнюю экспансию Китая, национальные компании занимают относительно слабые позиции в международном патентовании. Они по-прежнему заметно отстают не только от лидеров мировой экономики, но и, например, от корейских фирм, которые в 2004 г. зарегистрировали только в США в 11 раз больше патентов, чем китайские. Одновременно иностранные заявители гораздо интенсивнее, чем национальные, патентуются в самом Китае. Так, в 2004 г. национальными заявителями в Китае было получено менее 20 тыс. патентов на изобретения, а иностранными – более 30 тыс. Наиболее активно действуют в Китае заявители из Японии, Южной Кореи и США.
В 2004 г. в производстве компьютеров и оргтехники компании с иностранным участием составляли 86 % (в 1998 г. – 59 %) от общего числа крупных и средних предприятий в Китае. В этом секторе они доминируют не только в экспортно-импортных потоках (почти 100 %), но и по численности занятых (91 %), и по затратам на ИР (82 %). Преобладают они также в секторе электроники и телекоммуникаций. Существенно более независимыми от иностранных инвестиций являются такие традиционные для Китая отрасли, как фармацевтика и медицинское оборудование [Choi, 2006; Lundin et al., 2006; The Yellow Book on Science and Technology, 2005].
Замещение иностранных компаний национальными (либо предприятиями с преимущественным китайским участием) – вопрос не только времени, но и масштабов государственной финансовой поддержки, что весьма проблематично в свете вступления Китая в ВТО. Вполне вероятно, что для перераспределения сил между национальными фирмами и компаниями с преимущественным иностранным участием Китай может вернуться к проверенным административным рычагам, т. е. ввести существенные ограничения на деятельность компаний с иностранным капиталом и иные барьеры, защищающие национальный бизнес.
1.5. Стратегия «догоняющего» развития: уроки для России
При использовании опыта новых индустриальных стран, как в качестве фона для оценки модели научной политики, сложившейся в России к 2008 г., так и с целью возможного заимствования и адаптации его отдельных элементов, целесообразно, на наш взгляд, учитывать:
• позитивные эффекты и последствия научной политики этих стран;
• издержки и ограничения, обусловленные включенностью их научной политики в стратегию «догоняющего» развития [Иноземцев, 1998, 2000].
Стоит обратиться к опыту Японии, реализовавшей стратегию «догоняющего» развития во второй половине прошлого века и сумевшей войти в число стран – лидеров мировой экономики. Это связано, во-первых, с тем, что к реализации подобной стратегии страна приступила практически сразу после Второй мировой войны, т. е. еще до формирования постиндустриального уклада и новой экономики. Во-вторых, вот уже более 20 лет Япония сохраняет лидирующие позиции в глобальном научно-технологическом пространстве. И, в-третьих, ее успех обеспечен эффективным заимствованием научно-технических достижений на первом этапе. Начав с массовых закупок лицензий, требовавшихся для организации производств высокотехнологичной продукции с перспективным экспортным потенциалом, страна постепенно сформировала мощный научно-технологический комплекс, обеспечивающий полный инновационный цикл – от фундаментальной науки до коммерциализации результатов ИР на внутреннем и мировом рынках. В японском исполнении стратегия «догоняющего» развития позволила не только создать собственную передовую науку, но и обеспечить положительное сальдо в торговле технологиями.
Опыт стран, выбравших подобную стратегию в последующие годы, заключается в постепенном изменении ее потенциала, возможностей и ограничений. Располагая дешевой рабочей силой, они зачастую стремились организовать выпуск продукции, производившейся ранее в развитых странах, и постепенно повышать ее технологический уровень. Со временем стали разворачиваться собственные ИР, причем не только направленные на адаптацию заимствованных технологий, а затем и имитационного характера, но в дальнейшем и оригинальные (правда, их фронт был весьма узким). Классическим примером может служить Южная Корея, создавшая конкурентоспособную автомобильную промышленность, производство компьютеров и базы для них, бытовой техники и т. д.
Кроме того, модель научной политики новых индустриальных стран должна рассматриваться с учетом особенностей и итогов реализации «догоняющей» стратегии в условиях глобализации различных аспектов мирового развития, становления в отдельных странах экономики постиндустриального типа. Потребность в подобной актуализации потенциала этой стратегии вызвана тем, что все примеры ее успеха относятся исключительно к индустриальной эпохе. Несмотря на впечатляющие достижения новых индустриальных стран в экономической динамике и в позиционировании на мировых рынках, их отставание от глобальных лидеров в части формирования новой экономики и постиндустриального общества сохраняется[21], а перспективы преодоления разрыва – в лучшем случае остаются неопределенными.
Примерно с конца 1980-х гг. в практике реализации национальных стратегий «догоняющего» развития, при всей вариативности страновых условий, выделяются определенные особенности.
• Мобилизация ресурсов и политических усилий для опережающего развития отдельных секторов, обладающих экспортным потенциалом. В большинстве случаев это происходило за счет массового приобретения американских и европейских патентов, организации производства сравнительно недорогих (особенно потребительских) товаров и их масштабного экспорта в страны – доноры технологий. В конечном счете такая стратегия ведет к деформациям отраслевой структуры экономики, ее односторонней специализации. Товарная масса, производимая экспортно ориентированными отраслями, в разы превышала потребности внутреннего рынка[22], в результате чего национальная экономика попадала в жесткую зависимость от экспорта и, следовательно, конъюнктуры соответствующих сегментов мирового рынка.
• Низкий, по крайней мере на начальных этапах, уровень доходов населения и качества жизни, что во многом обеспечило успех новых индустриальных стран. Причем если стартовые условия перехода к стратегии «догоняющего» развития характеризовались крайне низким уровнем благосостояния общества (объем ВВП в расчете на душу населения не превышал 300 долл, в год)[23], то ее реализация – его весьма скромным ростом. Так, в 1970–1980 гг. в Таиланде, Малайзии и Индонезии фактически не было реального роста заработной платы. В наиболее успешной среди рассматриваемой группы стран Южной Корее средняя заработная плата в промышленности к концу 1980-х гг. «доросла» только до 15 % от уровня Японии и 11 % – от уровня США. Это, естественно, усилило поляризацию населения по уровню доходов; разрыв сохраняется и сегодня, хотя, как правило, и в меньших масштабах. Проявляется он и в Китае. Однако дифференциация доходов здесь не столь прозрачна в силу особенностей политической системы.
• Опора на экстенсивные факторы экономического роста, о преобладании которых свидетельствуют устойчиво высокая доля сбережений в ВВП (а значит – сравнительно низкая норма потребления) и тенденция к ее росту. В начале 1990-х гг. норма сбережений находилась в рассматриваемых странах в интервале 24–47 % (Тайвань и Сингапур соответственно). Экономический прорыв обеспечивался преимущественно за счет радикального роста затрат труда (численности занятых в промышленности, увеличения продолжительности рабочего дня) и капитала, в то время как вклад производительности труда оказался ниже, чем в США и ряде европейских государств.
• Масштабный и нарастающий импорт капитала, предопределивший одностороннее развитие экономики, превращение новых индустриальных стран в сборочные цеха международных корпораций, возрастающую зависимость от поставок комплектующих изделий и технологий. Динамика ВВП указанных стран, в сущности, определялась опережающим притоком дополнительных иностранных инвестиций, что в значительной степени снимало необходимость повышения эффективности производства, поиска и реализации новых механизмов экономического роста и т. д.
• Жесткая ориентация на экспорт произведенной продукции, что в сочетании с масштабами импорта капитала усилило зависимость этих стран от колебаний мировой конъюнктуры. Если доля экспорта в ВВП стран-лидеров, осуществивших переход к постиндустриальному обществу, не превышает 10 %, то в новых индустриальных государствах соответствующая величина находилась в интервале от 20 до 70 % и даже выше. Проявление негативных последствий чрезмерной экспортной ориентации ряда стран не только в условиях мирового кризиса 2008–2009 гг., но и до него было обусловлено усилением конкуренции на мировых высокотехнологичных рынках и невозможностью либо неэффективностью использования таких инструментов, столь действенных ранее, как жесткий протекционизм и откровенный демпинг.
