В ходе выступлений 1967 г. родилась организация, призванная мобилизовать чернокожих трудящихся для достижения революционных перемен. Это была Лига революционных черных рабочих, которая просуществовала до 1971 г. и за недолгие годы своей деятельности оказала влияние на тысячи чернокожих трудящихся Детройта.
Этот новый акцент был еще опаснее, чем борьба за гражданские права, потому что он предоставлял черным и белым возможность объединиться против классовой эксплуатации. В ноябре 1963 г. Э. Филип Рэндолф произнес речь на конгрессе АФТ-КПП, посвященную движению за гражданские права, в которой предвосхитил данное направление деятельности: «Сегодняшний протест негритянского населения – это лишь первые признаки недовольства, исходящие из «низшего класса». За неграми, вышедшими на улицы, выйдут все безработные, вне зависимости от расы».
В отношении чернокожих были использованы методы, некогда применявшиеся к белым, – небольшое их число постарались привлечь на сторону системы экономическими подачками. Шли разговоры о «черном капитализме». Руководители НАСПЦН и КРР приглашались в Белый дом. Джеймс Фармер из КРР, бывший участник «рейсов свободы» и активист, получил должность в администрации президента Никсона. Члену этой же организации Флойду Маккиссику был предоставлен правительственный заем в 14 млн. долл. на строительство жилья в Северной Каролине. Линдон Джонсон трудоустроил некоторых чернокожих через Управление экономических возможностей; Никсон учредил Управление по делам предпринимательской деятельности меньшинств.
«Чейз Манхэттен бэнк» и семейство Рокфеллер (контролировавшее его) проявляли особый интерес к развитию «черного капитализма». Рокфеллеры всегда были финансовыми покровителями Городской лиги[202] и серьезно влияли на систему образования чернокожих, оказывая поддержку негритянским колледжам на Юге. Дэвид Рокфеллер пытался убедить своих собратьев-капиталистов, что, хотя оказание денежной помощи чернокожим предпринимателям может и не быть выгодным с точки зрения сиюминутных интересов, оно необходимо «для формирования среды, в которой бизнес сможет продолжать получать прибыли и по прошествии четырех, пяти или десяти лет». Тем не менее масштабы предпринимательства черных оставались крайне незначительными. Объем продаж крупнейшей «черной» корпорации («Мотаун индастриз») в 1974 г. составил 45 млн. долл., в то время как у корпорации «Экссон» он достигал 42 млрд. долл. Совокупные доходы фирм, владельцами которых были чернокожие, составляли 0,3 % общего объема доходов частного бизнеса.
В стране имели место незначительные перемены, но это сопровождалось большой шумихой. В газетах и на телевидении мелькало множество черных лиц, что создавало видимость изменений – и включало в привычные повседневные рамки небольшое, но впечатляющее число чернокожих лидеров.
В негритянской среде стали раздаваться новые голоса, выступавшие против этого. Р. Аллен в книге «Пробуждение черных в капиталистической Америке» писал: «Чтобы [черное] сообщество получило пользу, оно как целое должно быть организовано так, чтобы коллективно управлять своей внутренней экономикой и своими деловыми связями с белой Америкой. Частные фирмы чернокожих должны рассматриваться и функционировать как общественная собственность, принадлежа всему черному сообществу, а не являясь частной собственностью отдельных лиц или ограниченных групп людей. Это требует отказа от отношений капиталистической собственности в черной общине и замены их плановой общественной экономикой».
Афроамериканка Патриция Робинсон в памфлете «Бедная черная женщина», распространенном в Бостоне в 1970 г., связывала доминирование мужчин с капитализмом и призывала чернокожую американку «войти в союз с неимущими в их революционной борьбе». Она утверждала, что бедная черная женщина в прошлом «не подвергала сомнению социальную и экономическую систему», но теперь она должна и действительно уже «начала задаваться вопросом об агрессивном господстве мужчин и о классовом обществе, обеспечивающем это господство, т. е. о капитализме».
Другая чернокожая, Маргарет Райт, утверждала, что не борется за равноправие с мужчинами, если таковое можно достигнуть в мире насилия и конкуренции. «Я не хочу соревноваться в проклятой сфере эксплуатации. Я не желаю никого эксплуатировать… Я добиваюсь права быть черной и самой собой».
В конце 60-х – начале 70-х гг. система изо всех сил старалась сдержать угрожающий подъем черного населения, чреватый взрывом. Множество чернокожих голосовало на Юге, а на съезде Демократической партии 1968 г. трое негров были включены в делегацию от Миссисипи. К 1977 г. более 2 тыс. черных американцев занимали должности в 11 южных штатах (в 1965 г. это число составляло всего 72 человека). Чернокожими были 2 конгрессмена, 11 сенаторов штатов и 95 членов палат представителей легислатур штатов, 267 окружных уполномоченных, 76 мэров, 824 члена городских советов, 18 шерифов или начальников полиции, 508 членов школьных советов. Это было существенным шагом вперед. Но чернокожие, составлявшие пятую часть населения Юга, по-прежнему занимали менее 3 % всех выборных должностей. Репортер «Нью-Йорк таймс», анализируя в 1977 г. сложившуюся ситуацию, обращал внимание на то, что даже там, где черные занимали важные должности в городской администрации, «белые почти всегда сохраняют за собой экономическую власть». После того как чернокожий Мэйнард Джексон стал мэром Атланты, «деловое сообщество белых продолжало пользоваться влиянием».
Тем черным жителям Юга, которые могли позволить себе посещать рестораны и отели в центре города, уже не чинилось препятствий в связи с цветом их кожи. Многие чернокожие смогли поступить в колледжи и университеты, в школы права и медицинские учебные заведения. На Севере детей перевозили из одной части города в другую, стремясь создать смешанные в расовом отношении школы – вопреки сегрегации в сфере жилья. Но это, однако, не останавливало процесса, который Р. Клоуард и Ф. Пивен называли в своей книге «Движения бедноты» «разрушением низшего класса черного населения», – роста безработицы, ухудшения положения в гетто, роста преступности, наркомании, насилия.
Летом 1977 г. министерство труда докладывало, что уровень безработицы среди черной молодежи составляет 34,8 %. Создание незначительного среднего класса среди чернокожих несколько улучшило общую статистику доходов афроамериканского населения – но появился огромный разрыв между этим средним классом и бедняками. Несмотря на новые возможности для немногих, средний доход негритянской семьи в 1977 г. составлял лишь около 60 % среднего уровня дохода семьи белых американцев; шансы чернокожих умереть от диабета были вдвое выше; вероятность того, что они станут жертвами насилия, связанного с убийством и порожденного нищетой и безысходностью, царящими в гетто, была выше в 7 раз.
В начале 1978 г. «Нью-Йорк таймс» сообщала: «…места, охваченные в 60-х годах городскими беспорядками, за небольшим исключением, мало изменились, а нищенские условия распространились на большинство городов».
Статистика не дает полной картины. Расизм, всегда бывший общенациональным феноменом, а не чем-то свойственным только Югу, усиливался в городах Севера, по мере того как федеральное правительство делало новые уступки чернокожим беднякам, что в итоге противопоставляло последних белым неимущим, поскольку система не обладала достаточными ресурсами. Чернокожие, освобожденные от рабства, чтобы занять свое место в капиталистическом обществе, сразу же оказались вовлечены в конфликт с белыми из-за ограниченного числа рабочих мест. Теперь же, по мере десегрегации в жилищной сфере, черные американцы стали перебираться в такие районы, где белые, сами нищие, жившие скученно и испытывавшие трудности, могли сделать их объектом своего гнева. Газета «Бостон глоб» писала в ноябре 1977 г.: «Испаноговорящая семья из шести человек вчера покинула свое жилище в районе Сейвин-Хилл в Дорчестере, после того как в течение недели группа белой молодежи беспрестанно забрасывала их камнями и била стекла, что, по утверждению полиции, выглядело как нападение на расовой почве».
В Бостоне перевозка чернокожих детей в школы, где учились белые, и белых детей в школы с преобладанием черных вызвала волну насилия в районах проживания белых. Использование автобусных рейсов в целях интеграции в школах, поддержанное правительством и судами как ответ на движение черного населения, было искусной уступкой протестующим. Результатом стало соперничество белых и черных бедняков в сфере заметно отстававшего от существующих стандартов образования, которое система обеспечивала неимущим.
Было ли черное население – запертое в гетто, расколотое появлением среднего класса, обреченное на нищету, подвергавшееся нападкам со стороны правительства, подталкиваемое к конфликту с белыми – поставлено под контроль? Да, в середине 70-х гг. в стране не отмечалось широкого движения чернокожих американцев. Однако у них родилось новое сознание, и оно давало о себе знать. Кроме того, на Юге оказались смещены расовые барьеры между белыми и черными, в результате чего произошло классовое объединение трудящихся против работодателей. В 1971 г. две тысячи рабочих деревообрабатывающей промышленности штата Миссисипи, белые и чернокожие, выступили вместе против нового метода оценки древесины, имевшего следствием снижение заработной платы. На текстильных фабриках Дж. П. Стивенса (в основном на Юге), где на 85 предприятиях было занято 44 тыс. рабочих, черные и белые работники сотрудничали друг с другом в профсоюзной деятельности. В Тифтоне и Милледжвилле (Джорджия) в 1977 г. чернокожие и белые образовали совместные профсоюзные комитеты своих предприятий.
