Несмотря на всю неожиданность последовавшего на XX съезде КПСС разоблачения (хотя и не в открытой форме) культа личности, все-таки есть основания говорить о предсказуемости этого события. Причины, побудившие Н. С. Хрущева сделать такой шаг, становятся понятными, если в должное мере учитывать конкретно-политическую обстановку того периода.
Прежде всего надо иметь в виду новые жизненные процессы, начавшие набирать силу сразу после смерти Сталина. Речь идет о претворении целого комплекса идей: от мирного сосуществования различных общественных систем до реорганизации МТС и передачи техники колхозам. Как можно заметить, все эти идеи, задуманные новым руководителем, никоим образом не вписывались в сталинские теоретические каноны. В силу этого, при прежнем официальном признании И. В. Сталина в качестве классика марксизма-ленинизма, для Хрущева создавалась реальная угроза того, что с помощью господствующих теоретических воззрений сталинское окружение, все еще пребывающее в Президиуме ЦК КПСС и Президиуме Совета Министров СССР, могло без особых затруднений доказать несостоятельность любого выдвигаемого им новшества.
Учитывая данное обстоятельство, Н. С. Хрущев больше внимания уделял критике сталинского теоретического наследия. Не случайно, что на XX съезде КПСС в наиболее сильном выступлении А. И. Микояна, ближайшего соратника первого секретаря ЦК КПСС, был сделан акцент именно на несостоятельность Сталина как теоретика марксизма. И впоследствии, на XXII съезде КПСС, А. И. Микоян отмечал, что «идейное значение XX съезда… вырабатывалось… в процессе пересмотра определенных идеологических установок».[120]
XX съезд КПСС принял постановление, где говорилось о решении ознакомить партийные организации с докладом Н. С. Хрущева на закрытом заседании съезда. Содержание доклада, несмотря на то, что он опубликован не был, в той или иной степени становилось предметом гласности, а следовательно, и объектом дискуссий в различных слоях советского общества. В такой ситуации обсуждение проблемы культа личности без указания его главного носителя было бы лишено всякого смысла. Поэтому в редакционной статье «Правды» от 28 марта 1956 года «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?» впервые официально прозвучали слова не о культе личности вообще, а о культе личности Сталина. Как яркие проявления последнего были названы «Краткий курс истории ВКП(б)», «Краткая биография И. В. Сталина», свидетельствовавшие о непомерном возвеличивании «вождя», о приписывании ему всех достижений и завоеваний партии.
Разговор, начатый XX съездом, во многом послужил основой для переосмысления обществом своего отношения не только к Сталину, но и ко всему пройденному страной этапу, когда Сталин встал во главе партии и государства. Материалы постсъездовского периода свидетельствуют о бурных дискуссиях по этим вопросам, развернувшихся на собраниях в партийных организациях. О стремлении осмыслить пройденный обществом путь свидетельствовало и заметное повышение интереса к истории КПСС среди широких слоев населения. В целом ряде областей РСФСР в 1956–1957 годах произошло трех-четырехкратное увеличение количества кружков, специализировавшихся на изучении историко-партийной тематики.[121]
Однако атмосфера раскрепощения, возникшая в обществе вследствие снятия идеологических шор сталинского режима, не находила благоприятной почвы для своего развития и углубления. Развернувшиеся в стране дискуссии сразу стали получать негативную оценку. В редакционной статье «Правды» отмечалось, что «отдельные гнилые элементы под видом осуждения культа личности пытаются поставить под сомнение правильную политику партии, …использовать критику и самокритику для всякого рода клеветнических измышлений и антипартийных утверждений».[122]
Непосредственный инициатор критики Сталина Хрущев, характеризуя дискуссии на эту тему, подчеркивал: «Кто же оказался в выгодном положении после разоблачения культа личности? Тот, кто выступал против партии, кто не видел или не хотел видеть успехи нашего социалистического строительства, кто шипел и не говорил ничего хорошего о деяниях нашей партии, нашего народа».[123] Ему вторил один из будущих лидеров партии А. Шелепин, заявивший на пленуме ЦК ВЛКСМ в апреле 1956 года: «Буржуазная пропаганда в своих черных целях стремится использовать все, она изобрела слово «сталинист» и пытается сделать его ругательным… В нашем понимании «сталинист», как и сам тов. Сталин, неотделимы от великого звания коммуниста».[124] Все эти идеи получили развитие в принятом ЦК КПСС постановлении «О преодолении культа личности и его последствий» (30 мая 1956 г.), где в концептуальном плане освещались вопросы возникновения и развития культа личности, проводилась мысль об отсутствии взаимосвязи между культом личности и сложившейся в обществе политической системой.[125]
Такой поворот, последовавший за XX съездом КПСС, нельзя признать случайным. Многие исследователи справедливо ищут его причины в сопротивлении, оказываемому антисталинскому курсу внутри страны и извне, в непосредственном отношении к Сталину, его культу. Но в значительной мере истоки этого процесса могут быть объяснены пониманием новым руководством, и прежде всего Н. С. Хрущевым, состояния советского общества середины 50-х годов, а следовательно, и путей его преобразования.
Показательным в характеристике взглядов Н. С. Хрущева на социалистическое общество в СССР является его спор с В. М. Молотовым, возникший по поводу уровня социалистического строительства, достигнутого страной. На февральской 1955 года сессии Верховного Совета СССР В. М. Молотов в докладе о внешнеполитической деятельности советского государства сказал следующее: «Наряду с Советским Союзом, где уже построены основы социалистического общества, имеются и такие народно-демократические страны, которые сделали только первые, но весьма важные шаги в направлении к социализму».[126]
Камнем преткновения стали слова о построении в СССР лишь «основ» социалистического общества, так как они противоречили выводу XVIII съезда ВКП(б) о вступлении СССР в полосу завершения строительства социализма и постепенного перехода к коммунизму, а также положению Устава КПСС, принятого XIX съездом, где указывалось, что партия обеспечила построение социалистического общества. В этих условиях особое мнение Молотова об уровне общественного развития, достигнутом в ходе построения социализма в СССР, не могло не вызвать протеста со стороны Н. С. Хрущева и его сторонников. В результате В. М. Молотов был вынужден направить письмо в научно-теоретический журнал ЦК КПСС «Коммунист», где отказывался от своей формулировки как «теоретически ошибочной и политически вредной» и полностью признавал выводы XVIII и XIX съездов партии.[127] К этому вопросу Н. С. Хрущев посчитал нужным вернуться еще раз в своем отчетном докладе на XX съезде КПСС: «В выступлениях отдельных работников допускались ошибочные формулировки вроде того, что у нас пока созданы лишь основы социализма, то есть фундамент социализма. Известно, что еще к моменту принятия новой Конституции СССР (1936 г.) социалистическая система победила и упрочилась во всех отраслях народного хозяйства. А это означает, что уже тогда социалистическое общество в нашей стране было в основном построено и с тех пор оно развивается на прочной базе социалистических производственных отношений. Поэтому утверждать, что у нас построены лишь основы социализма — значило бы дезориентировать коммунистов и всех советских людей в важнейшем вопросе о перспективах развития нашей страны».[128] Здесь нельзя не заметить, что простые люди куда более трезво и реально воспринимали все эти споры. В отличие от руководства страны, пустившегося в теоретические дискуссии по поводу создания основ, фундамента, наличия перспектив и т. д., рядовые граждане осознавали этот вопрос исходя из самой жизни, а не идеологии. Например, пенсионер Пашков (г. Харьков) писал в ЦК КПСС: «Вот когда наш труженик города будет жить лучше среднеквалифицированного рабочего любой капиталистической страны, а труженик деревни, вернее земли, лучше среднего американского или, к примеру, голландского фермера, тогда мы будем вправе утверждать, что социализм у нас построен, а после начнется этап постепенного перехода к коммунизму».[129]
Однако, как видно из сказанного, Хрущев руководствовался другими критериями. Приступая к реформам в промышленности, сельском хозяйстве, делая доклад на закрытом заседании ХХ съезда, он имел твердое убеждение относительно построенного социализма и необходимости развертывания в стране коммунистического строительства. Окончательное оформление эта идея получила в тезисах ЦК КПСС к 50-летию Октябрьской революции, где подчеркивалось: «…построение коммунистического общества в настоящее время уже не далекая, а непосредственная, практическая цель всей совместной деятельности советских людей и их руководящей силы — КПСС».[130] Спустя полтора года после окончания XX съезда Н. С. Хрущев говорил 48-летнему корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Дж. Рестону, что тот доживет до того времени, когда в СССР будет построено коммунистическое общество.[131] Выдвижение на первый план задачи построения коммунизма, нацеливание на пропаганду этой заманчивой идеи всего идеологического аппарата во многом предопределяло непоследовательность и противоречивость в отношении культа личности, выяснения причин его возникновения. Ведь постановка такой цели делала естественным и неизбежным признание уже построенного социализма, а следовательно, и признания огромного вклада в этом сталинского периода и, конечно, самого Сталина. Данное обстоятельство является, на наш взгляд, определяющим в понимании того, что происходило в начале разоблачения культа личности.
