В обнаруженном у него печатном отчете об израсходовании 4353 руб. 35 коп. (особенно счет № 30–42) — прекрасная иллюстрация хищнического хозяйничанья фаермановско-любовной компании.
Показания Любовного не только не могут отклонить обвинений, но их подтверждают. Я просил бы обратить внимание на письмо Любовного (нелегально высланное из тюрьмы), где он пишет о том, [что] якобы его арестовали за то, что он знает слишком много. Я его по этому поводу не допрашивал. Я думаю, что следует его допросить на самом суде.
P.S. Как Фаерман и Любовный хозяйничали в б. Градоначальстве, видно тоже из показаний Ермилова, прилагаемого отчета кассы (где нет ни копейки дохода из клубов) и по повесткам, и где в расходах страшные позиции.
Интересны и расписки Любовного: 29 ноября получает от Фаермана десять тысяч рублей, а через 3 дня получает снова десять тысяч пятьсот семьдесят рублей. Где отчет и на что он получил? Явно, что эти господа — мошенники».[46]
В январе 1918 года, расследуя серию дел связанных со спекуляцией, Феликс Дзержинский узнал, что высокопоставленный советский чиновник, секретарь Льва Троцкого Иван Залкинд якобы может за определенную сумму содействовать освобождению из под стражи арестованных «коммерсантов».[47] Разумеется, не сам, а с помощью своего начальника Льва Троцкого. Понятно, что занимаемый «демоном революции» пост позволил ему не только самому избежать обвинений в коррупции и злоупотреблении служебным положением, но и спасти от повышенного внимания чекистов своего подчиненного.
Расскажем об Иване Абрамовиче Залкинде. Родился он в 1885 году. В 1903 году вступил в РСДРП(б). В 1905 году — член Одесского комитета РСДРП. Был арестован и сослан в Олонецкую губернию. С места ссылки бежал. Работал в Петербурге, где снова был арестован, вновь бежал. С 1907 по 1917 год жил за границей, где окончил Сорбонну и стал доктором биологии (микробиолог).
По поручению наркома по иностранным делам РСФСР Льва Троцкого (занимал этот пост с ноября 1917 года по март 1918 года) Иван Залкинд осуществлял практическое руководство внешнеполитическим ведомством. По свидетельству будущего полпреда в Мексике С. С. Пестковского, попросившегося тогда на работу в Наркоминдел, Троцкий заявил ему:
«Жаль брать вас на эту работу. Там у меня уже работают Поливанов (бывший чиновник царского МИДа. — Прим. авт.) и Залкинд. Больше не стоит брать туда старых товарищей. Я ведь сам взял эту работу только потому, чтобы иметь больше времени для партийных дел. Дело мое маленькое: опубликовать тайные договоры и закрыть лавочку».
С ноября 1917 года по май 1918 года Иван Залкинд был 1-м заместителем народного комиссара по иностранным делам РСФСР. После ухода Льва Троцкого из внешнеполитического ведомства он продолжал трудиться в НКИДе. Занимал пост посла в Турции и Италии. В 1927 году его назначили дипломатическим агентом НКИД СССР в Ленинграде, а через год он застрелился.
Борьба с «оборотнями» с Лубянки
Иногда Феликсу Дзержинскому приходилось заниматься «чисткой» органов госбезопасности. Не все чекисты были кристально честными людьми. Встречались среди них и те, кого сейчас принято называть «оборотнями в погонах». С ними «первый чекист» боролся очень активно. В качестве примера процитируем подписанный им приговор в отношении бывшего члена коллегии Петроградской ЧК Д. Я. Чудина.
«Ввиду важности дела ВЧК назначила для рассмотрения его комиссию из трех членов ВЧК и трех членов Петроградской губчека под председательством т. Дзержинского.
Комиссия эта, рассмотрев дело, пришла к следующему единогласному заключению.
Показаниями обвиняемых и всеми обстоятельствами дела установлено с полной несомненностью, что:
§ 1. Состоя членом коллегии Петроградской чрезвычайной комиссии, Чудин вошел в интимную связь с сожительницей арестованного спекулянта Свободиной-Сидоровой, которая хлопотала у него и добилась освобождения своего сожителя Вульфа Мееровича Дрейцера.
§ 2. Своим поведением в дальнейшем Чудин давал Свободиной возможность успешно хлопотать через него в чрезвычайной комиссии за других спекулянтов — Эменбекова, Баршанского, Розенберга и др., в то время как Свободина получала за это крупные взятки.
§ 3. Узнав от Свободиной о полученной ею, от Эменбекова крупной взятке, хотя сам и отказался от предложенных ему 25 тыс. руб. из этой взятки, все же не только не арестовал ее и не сообщил обо всем своим товарищам в чрезвычайной комиссии, но даже не прервал с нею дальнейшей своей преступной связи и продолжал брать от нее разные продукты.
§ 4. Когда ЧК напала на след работы его сожительницы, то Чудин рассказал об этом ей и заявил: «Я боюсь к тебе ходить, за мной следят».
§ 5. Узнав от нее также, что к ней ходит разыскиваемый ЧК Габаев с целью при ее помощи добиться освобождения своей жены за взятку от 50 до 100 тыс. руб., опять-таки ограничился только тем, что сказал ей, что Габаев должен перестать к ней ходить.
Считая все эти факты доказанными, комиссия нашла, что вина Чудина усугубляется еще тем, что он, состоявший несколько лет в рядах коммунистической партии и занимавший такой ответственный пост, как пост члена чрезвычайной комиссии, не мог не понимать, как предательски он нарушает интересы партии и злоупотребляет доверием своих товарищей по ЧК.
Комиссия вместе с тем считалась с постановлением Петроградского Совета о необходимости начать самый беспощадный поход против должностных преступлений, особенно против таких возмутительных должностных преступлений, какое совершил Чудин.
Ввиду всего этого комиссия единогласно постановила: бывшего члена коммунистической партии Д. Я. Чудина расстрелять.
В отношении Нины Алексеевны Свободиной-Сидоровой комиссия устанавливает:
Свободина-Сидорова использовала свою интимную связь с Чудиным для целого ряда шантажей и взяточничества.
В отношении Вульфа Мееровича Дрейцера комиссия установила:
Как прежний сожитель Свободиной, не порвавший с нею окончательно и знавший об ее связи с Чудиным, Дрейцер использовал ее в качестве ходатая по освобождению целого ряда лиц и делил с ней получаемые за это взятки.
Считаясь с этим, комиссия постановила единогласно: применить к Свободиной и Дрейцеру высшую меру наказания — расстрел, приведя приговор в исполнение в продолжение 24 часов».[48]
Ликвидировать взяточников и коррупционеров как класс
В марте 1921 года нарком внешней торговли Леонид Красин в частной беседе признался:
«Наше несчастье в том, что нам в нашем аппарате приходится работать с людьми, никогда больше полтинника в кармане не имевшими, как только такой человек увидит сто рублей — обязательно положит в карман».[49]
Слова Красина подтверждали в своих отчетах чекисты. Так, заместитель начальника Экономчасти 23 мая 1922 года в своем докладе «о необходимых мерах для соблюдения государственной монополии во внешней торговле» сообщил:
«В производстве имеется несколько агентурных дел, указывающих на царящие в НКВТ (Народный комиссариат внешней торговли. — Прим. авт.) взяточничество и кумовство, на целый ряд крупных и мелких злоупотреблений, имеющих место не только в центральном органе НКВТ, но и на местах. Взаимоотношения между различными сотрудниками в НКВТ носят такой характер, что сплошь и рядом честному и преданному делу Советской республики человеку житья там не дают…»[50]
В отдельных организациях, например в Ленинградском порту, хищения продолжались в течение шести лет, в Ленинградской таможне — пять лет, в Рауспирте — три года, в Главном военно-хозяйственном складе — три года и так далее. По каждому из этих дел в качестве обвиняемых проходило от 50 до 100 человек, причем большинство из них госслужащие.
Другая проблема — взятки. Так, парижская газета «Последние новости» 3 февраля 1922 года сообщила о «Процессе 72»:
«В Киевском революционном трибунале после двухнедельного разбирательства закончился слушанием процесс 72 инженеров Киевского военного округа, преданных суду во главе с бывшим начальником округа Карповым по обвинению во взяточничестве, злоупотреблениях по службе и т. д.
Революционный трибунал приговорил 3 инженеров к расстрелу, остальных же к принудительным работам на разные сроки».
6 декабря 1921 года было издано специальное обращение к железнодорожникам о содействии в борьбе с взяточничеством. Хотя если внимательно прочитать текст этого документа, то его, скорее, следовало бы назвать предупреждением работникам «стальных магистралей». Процитируем его полностью.
«Граждане! Железнодорожники!
Вечное позорище царской России — система откупа, лихоимства и взяточничества — свила себе прочное гнездо в наиболее чувствительной области нашего хозяйственного организма — в железнодорожном хозяйстве. Взятка на железных дорогах стала явлением столь «нормальным», что у многих товарищей железнодорожников притупилась чувствительность.
