Новость о возможных преступных связях Гуревича с итальянской мафией вызвала шок среди киргизов и россиян. Однако, по мнению экспертов, для российской и киргизской политической оппозиции наличие связей окружения нынешнего руководства стран с международными преступными кругами давно не новость. Россия и Киргизия уже давно превратились в гигантскую прачечную преступных финансов. Наши страны отмывают десятки миллиардов долларов США.
«Вместе с деньгами наркобаронов они теперь крутят и миллионами российского кредита. Чем вам не легализация преступных доходов?» - заявил один из лидеров оппозиции, живущий за пределами Киргизии. Народу давным-давно уже ясно, чем руководствуется власть России и бывшая власть Киргизии в своей деятельности: не закон, не национальные интересы, а только алчность и желание набить свои карманы. Компания Гуревича настолько глубоко переплетена с государственной властью, что он не ограничивался просто финансами, он активно участвовал и в проведении госреформы, продвигал идею конституционных изменений.
Сегодня крайне сложно предположить, насколько глубоко переплелись интересы Кремля с международными мафиози и местными бандитами. Дело в том, что коммерческие интересы преступных группировок весьма широки: банковская деятельность, фармацевтика, телекоммуникационный бизнес, сфера СМИ и т.д...
* * *
Просьбами и уговорами сегодня страну спасти невозможно! Необходимо требовать ОТМЕНЫ ДОЛЖНОСТИ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ. Перед началом народной революции военная оппозиция будет требовать отставки В. Путина, ареста всех международных счетов, имеющих отношение к нему, а также поставит вопрос о досрочных президентских и парламентских выборах.
Народ России, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, является носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации! Государство должно быть подчинено народу!
Н.П. ЗУБКОВ, Президент фонда содействия ФСБ и МВД России «АЛЬФА»
(Продолжение следует)
ВИНОВАТ ЛИ СТАЛИН В РАССТРЕЛЕ ПОЛЯКОВ?
Н.С. ЛЕБЕДЕВА – ДА
Е.Я. ДЖУГАШВИЛИ – НЕТ
Вступительная статья к русскому переводу мемуаров Владислава Андерса
Фрагмент
Воспоминания Владислава Андерса вызывают и сегодня большой интерес не только в Польше, но и во всем мире. Они создавались в то время, когда основные комплексы документов, связанные с четвертым разделом Польши, советизацией территорий, вошедших в состав СССР в сентябре 1939 года, судьбой десятков тысяч военнопленных и узников тюрем западных областей УССР и БССР, массовыми депортациями населения, отношением сталинского руководства к создаваемой в СССР польской армии, не были известны. Естественно, когда их автор писал о польских офицерах и полицейских, находившихся в трех спецлагерях, о количестве уничтоженных сталинским режимом поляков и прочем, приходилось основываться на сообщениях из вторых, а зачастую из третьих и четвертых рук.
В 1990-х годах удалось найти и изучить огромные массивы документов по указанным проблемам, опубликовать наиболее важные из них, подготовить монографии.[1] Попытаемся дать хотя бы самые общие представления об этих вопросах.
Советские лидеры с беспокойством следили за усилиями гитлеровцев склонить Варшаву к совместному походу против СССР. Когда же Польша связала себя тесными узами с Лондоном и Парижем, в Польском государстве увидели активного участника западной коалиции. Последняя же воспринималась Кремлем как сила, пытавшаяся воспрепятствовать разделу сфер влияния между СССР и Германией.
1 сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу. 17 сентября по договоренности с Берлином части Красной армии перешли советско-польскую границу.[2] В считанные дни была занята территория, которая в соответствии с секретным протоколом к пакту Молотова—Риббентропа от 23 августа того же года составляла сферу интересов СССР*.
Стремясь уничтожить Польшу как независимое государство, беспрепятственно советизировать присоединенные в сентябре 1939 года к СССР территории, сталинское руководство предпринимало решительные меры по изоляции, а затем и физическому уничтожению носителей польской государственности, а также тех, кто мог вступить в борьбу за возрождение своей страны. На всех этапах судьба польских военнопленных и заключенных тюрем определялась решениями Политбюро ЦК ВКП(б).
В ходе так называемого «освободительного похода» в Западную Белоруссию и Западную Украину в советский плен попали 240 тысяч польских военнослужащих. Однако для содержания столь большого числа людей не хватало ни лагерей, ни продуктов питания, ни вещевого довольствия, ни даже питьевой воды. В результате в октябре 1939 года по решению Политбюро ЦК ВКП(б) рядовые и младшие командиры — жители присоединённых к СССР территорий — были распущены по домам, а те же категории — уроженцы центральных польских областей — переданы Германии. В плену остались 40 тысяч человек. 8,5 тысяч офицеров содержались в Козельском и Старобельском лагерях, 6,5 тысяч полицейских — в Осташковском. 25 тысяч солдат и унтер-офицеров работали на строительстве шоссе Новоград-Волынский — Львов и на шахтах Кривого Рога.[3] Вскоре руководству НКВД стало ясно, что им не удалось сломить волю офицеров и полицейских, которые были полны решимости бороться за восстановление независимости своей страны.
Параллельно с задержанием польских офицеров и полицейских в западных областях УССР и БССР проводились тотальные зачистки территории — арестовывались представители правящих классов, деятели политических партий, участники движения Сопротивления, польских, украинских, белорусских, еврейских националистических организаций и др. Были задержаны и 35 тысяч человек, пытавшихся уйти из СССР, и 145 тысяч беженцев из присоединенных Германией польских земель, перешедших к СССР. Затем они подали заявления о возвращении на контролируемые Германией земли, но не были приняты последней.[4]
В феврале 1940 года была проведена первая крупная депортация: 140 тысяч осадников[5] и членов их семей были выселены в районы Крайнего Севера для работы на лесоповале. 2 марта 1940 года Политбюро ЦК ВКП(б) по предложению Берии и Хрущёва приняло решение о выселении в Северный Казахстан на 20 лет 25 тысяч семей польских офицеров, полицейских и узников тюрем западных областей Украины и Белоруссии, которых намеревались ликвидировать.[6]
Обстановка на международной арене (действия правительства В. Сикорского в период исключения СССР из Лиги Наций, формирование Лондоном и Парижем Экспедиционного корпуса для помощи Финляндии, стремление польского правительства включить в него свой воинский контингент, англо-французские планы бомбардировки советских нефтяных месторождений в районе Каспийского моря, начавшаяся переброска германских войск к советской границе), а также внутренняя ситуация (активизация польского подполья) вновь приковали в конце февраля — начале марта внимание сталинского руководства к проблеме польских военнопленных (офицеров и полицейских) и узников тюрем западных областей УССР и БССР. С 23 февраля начинается оформление решения Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле польских офицеров, полицейских и заключенных тюрем и депортации их семей в Казахстан. 29 февраля Берия встречается со Сталиным, и именно в этот день составляется первый вариант записки, которую Берия не ранее 3 марта направил Сталину. В ней содержалось предложение о расстреле указанных лиц. «Вождь народов» собственноручно написал на документе: «За» — и поставил свою подпись. За ним завизировали записку Молотов, Микоян, Ворошилов. Одобрили предложения Берии также Калинин и Каганович. 5 марта 1940 года[7] Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «1) Дела для находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков; 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 тысяч человек <…> рассмотреть в особом порядке с применением к ним высшей меры наказания — расстрела».[8] Депортация семей польских офицеров и полицейских — 60 тысяч женщин, стариков, детей — была проведена 11—13 апреля 1940 года, беженцев, не принятых Германией, — 29 июня.
Подготовка операций по расстрелу пленных офицеров, полицейских, узников тюрем и депортации их семей началась буквально на следующий день после принятия решения Политбюро ЦК ВКП(б). В расстрельные списки были включены 97% всех узников трёх спецлагерей. Первые наряды на отправку военнопленных на расстрелы начали поступать 3—5 апреля, в тюрьмы — 20 апреля. Уцелели всего 395 военнопленных. Одни из них интересовали разведку, другие являлись носителями важной информации, третьи — немцами по национальности или за них просили германское посольство и литовская миссия. Некоторые из них не были офицерами или служащими карательных органов, либо были завербованы оперативниками. В апреле-мае 1940 года были расстреляны 8348 офицеров, 6311 полицейских и 7305 узников тюрем.[9] Расстрел почти 22 тысяч поляков держался в строжайшей тайне — об их судьбе не сообщалось ни родным, ни Красному Кресту, ни правительству Сикорского.
