Максим Калашников: Ну, пропущенное время.
Игорь Стрелков: Мы упустили время. Действительно, сейчас идти на Киев – это действительно серьезная война. Не то что полтора года как говорится когда в ходе легкой прогулки двух мотострелковых бригад всё можно было до Одессы делать Новороссию. А сейчас действительно, это будет серьезная война.
Максим Калашников: Сейчас один выход.
Игорь Стрелков: Держать Новороссию. Экономически удавить Украину. Действительно, экономически удавить Украину. И не так её давить, что они нам запрещают блокируют Крым, а мы им уголечек, газ.
Максим Калашников: Да, на переговорах с газом, проблема ни продовольственной блокады, не иной блокады не стоит. Не электрической блокады.
Игорь Стрелков: Над нами просто издеваются. Да, за ними стоит большой американский пахан, они просто издеваются над Путиным. Который всех переиграл. Самое главное даже не это. Самое главное даже не то, что мы должны сменить полностью, вернуться к тому внешнеполитическому вектору, который у нас был полтора года назад. И от которого мы отказались и на этом отказе не заработали ничего. То есть, скупой платит дважды. Предатель предает трижды. Подлец получает по роже каждый раз, когда его видят. Вот мы приобрели всё это. Мы уже позор поимели в полной степени. И в войну вот сейчас попытка подменить одну войну другой за три моря. Реально, Черное, Мраморное, Средиземное. За три моря. Это вот отражение попыток выскочить из капкана, куда сами себя загнали. Вытащить себя из болота как барон Мюнхаузен за волосы. Причем залезли мы в это болото мы сами. Начав вот скакать по кочкам. И потом струсив. И застряв на одной из кочек и начав с ней погружаться в болото. Никто в общем то нам в этом не помогал. Всё сами. Но я хочу сказать, что главное не это. Главное не внешняя политика. Еще раз вернемся давайте к тому, что с тем кадровым составом, который у нас сейчас есть, с тем МИДом, с той администрацией президента, с той внешней политикой. С тем правительством. С таким экономическим блоком. Что бы мы не делали, всё будет заканчиваться вот так. Всё. Потому что эти люди, правительство у нас абсолютно прозападное. Любое указание, любое, если даже сейчас представить, что президент даст абсолютно патриотическую задачу её просто будут саботировать. Они сделают так, что провалят и скажут. Извините, вот это настолько было глупо, что мы никак не могли это реализовать.
Максим Калашников: Стремление сейчас во что бы то ни стало заслужить прощение запада – это в следствии того, что запад отрезал госкорпорации Российской федерации их нефтекомпании, источники дешевого кредита. А своих нет. Не создали.
Игорь Стрелков: Маленькая ремарка в этом же отношении. Опять же к вопросу о Сирии. Вопросу о войне, в которую мы собираемся влезть и которая у нас на всех каналах, извините. Мы собираемся опять воевать в условиях мирной экономики. При этом, экономики страдающей от санкций. Страдающей от нехватки кредитов. Как вы опять же сказали. Никаких мобилизационных мер мы не предпринимаем. А как мы вообще воевать собираемся. То есть, мобилизации нет. Экономика в кризисе. Это же самый верный путь к тому, чтобы вообще все развалить. Чтобы кризис нас добил в течении вот буквально считанных месяцев.
Максим Калашников: Боюсь деградация качества человеческого, управленческого материала там до такой степени, что никто ничего не решает.
Игорь Стрелков: Там непонятно, там есть хорошие мозги. Но это мозги врагов.
Калашников: Да. Вся администрация насыщена ставленниками.
Игорь Стрелков: Там каждый второй знаете как говорится через одного, дурак – враг, враг – дурак. Бездарь, гедонист. Система строилась на то, чтобы сидеть на трубе, сосать из неё как упыри сосали и вот вывозить на запад.
Максим Калашников: А понимание на верху просто посчитать силы и ресурсы выдержим ли, уже способность утрачена.
Игорь Стрелков: Вот мы и слышим давайте жить дружно. Вот мы и слышим сейчас на мы же за ВТО, мы же за то, что давайте сотрудничать. Мы хорошие. Мы за интеграцию. Мы Милошевич. Вот Минск Два и Дейтон будут приравнены между ними можно ставить знак равенства. Причем самое смешное, что если Сербия, действительно Милошевич находился совершенно в отчаянном положении, за ним никого не было. Россия его не поддерживала. Маленькая Сербия – Югославия тогда была ну одна совсем. У него вообще шансов не было. Он вынуждено отступал. То у нас совершенно обратная система. Мы отступаем не потому что мы вынуждены отступать. А потому что мы струсили. Мы испугались. То есть, мы имеется в виду как государство.
Максим Калашников: Потому что гниль оказалась, что называется в штабах, гниль оказалась наверху.
Игорь Стрелков: Тогда вот задается вопрос. А зачем тогда все было начинать. Ну зачем.
Максим Калашников: На нахрап, Игорь Иванович, надеялись.
Игорь Стрелков: Ну да, то есть, сделать пиар-акцию. Чтобы у нас все было и ничего нам не было.
Максим Калашников: Если люди привыкли всем управлять пиаром, они привыкли, что сейчас всё получится и наткнулись.
Игорь Стрелков: Это политика симуляторов. Настолько привыкли создавать симуляторы, что решили, что их можно строить бесконечно. Что можно реальную внешнюю политику подменить симулятором. Реальную пропаганду – симулятором. Войну – симулятором. Люди разучились что то делать. Учатся только строить фасад красивый. Подмазать его. Позолотить немножко. И отмыть.
Максим Калашников: Разучились отвечать за свои слова.
Игорь Стрелков: Ну, а собственно говоря, давайте посмотрим, у нас что не провалил человек, его тут же переводят, хорошо если не с повышением. Хорошо, если на равнозначную должность. На его место ставят такого же.
Максим Калашников: Я думаю, наши зрители прекрасно смогут достроить эту логику дальше, чем кончится эпоха увеличения симуляторами. Эпоха безответственности, эпоха неорганизованности. Я думаю, что здесь мы уже как то начинаем приближаться опасно к 282 статье.
Игорь Стрелков: ну, знаете, честно скажу вам. Я совершенно спокойно к этому отношусь. Потому что в той ситуации, когда Новороссия сдана я вообще не вижу смысла для своей общественной деятельности. Я уже понимаю, что просто молчать и наблюдать за этим ну пожалуйста. Можно молчать, наблюдать за этим. Извините, я не Навальный. Я не буду говорить, как говориться фильтровать свои слова, опасаясь, что меня из под домашнего ареста переведут на камеру. Свою границу, свою красную черту я перешел полтора года назад. Называлась она украинская. Обратно мне дороги нет. Мне наплевать. Я говорю правду и пока тактически я считаю, что необходимо поддерживать Путина, пока есть надежда, что он образумится. Потому что в отличие от всего своего окружения он обречен. Вот он обречен. Просто обречен. То, что он этого не понимает это субъективно другой вопрос.
Максим Калашников: Задача сейчас сохранится и дальше мы можем уже не гадать на кофейной гуще, последуют очень бурные события.
Игорь Стрелков: Последуют, уже не изменит. То, что началось – это маразм.
Максим Калашников: Точка невозврата пройдена.
Игорь Стрелков: Пройдена. То, что началось – это маразм системы. Вот в чистом виде. Сирия, сдача Донбасса, под любым предлогом. Сдача и в это же время авантюра Сирия, это знаете, у меня хорошее сравнение вылезло. Мексиканская авантюра Наполеона Третьего.
Максим Калашников: Точно.
Игорь Стрелков: Я, кстати, нахожу в последнее время очень много черт у нашего Владимира Владимировича с Наполеоном Третьим.
Максим Калашников: Мы как-нибудь снимем об этом отдельную передачу. Я только что читал книгу о режиме Наполеона Третьего. Действительно очень много параллелей. Действительно, он туда втерся в Мексику и потерпел в 1863 позорнейшее поражение. Но нам сейчас главное действительно, сохранить силы для того, чтобы драться за существование уже Российской федерации.
Игорь Стрелков: Уже да. На самом деле то, о чем мы говорили, то, что плацдарм Донбасс это то место сдача Донбасса приведет к автоматическому переносу поля боя на Российскую федерацию.
Максим Калашников: И то, что мы сказали то чего боялись то и случается. Ну что же друзья мои. Мы обречены продолжать эту тему. Потому что жизнь будет подкидывать всю новые и новые события. И темы. В данный момент для разговоров, не для действий. Спасибо, Игорь Иванович.
Игорь Стрелков: До свидания.
Часть 2. Выстрелы новой Мировой
Сирия как признак внутреннего краха
