Следуя полученным указаниям, посланник Хаяси направился в Париж с английским предложением и показал его маркизу Ито. Тот был слегка удивлен, что переговоры о союзе, которые он только недавно одобрил, думая, что они «и к чему не приведут, продвинулись настолько, что английское правительство даже официально представило свой проект договора. В английском проекте было признано особое положение Японии в Корее, а также признаны интересы Великобритании и Японии в Китае. В этих пунктах нечего было критиковать, и так как он уже дал свое принципиальное согласие на союз, маркиз Ито не мог ничего возразить. С другой стороны, ранее, когда он сомневался в возможности союза, он попросил разрешения навестить столицу России и теперь получил радушное приглашение от русского правительства. Маркиз Ито не мог не смутиться, тем более что перед его отъездом из Японии премьер Кацура выразил надежду, что он заедет в Петербург и откровенно переговорит с русскими. Так как текст английского предложения не был окончательным и Ито теперь не мог отказаться от поездки в Петербург, он попросил задержать японский ответ на английское предложение, пока он не будет иметь возможности переговорить с русскими деятелями. Но, по понятным причинам, Япония не могла приостановить переговоры о союзе на несколько недель, тем более что в прошлом она все время торопила Англию. Кроме того, английский проект был официально представлен Японии после одобрения кабинетом и королем. Ухудшало положение еще то, что английское правительство очень подозрительно относилось к действиям маркиза Ито; ходили слухи, что он направится из Парижа прямо в Петербург, минуя Лондон. При таких обстоятельствах просьба маркиза сильно обеспокоила правительство в Токио.
Если маркиз Лэнсдаун и его помощник сэр Френсис Берти прямо не спросили посланника Хаяси о целях миссии маркиза Ито, они во всяком случае подозревали, что Япония сидела между двух стульев, между Великобританией и Россией, готовая примкнуть к тому, кто больше даст. Положение премьера Кацуры было не из легких. После того как в Хаяма он выразил) надежду, что маркиз откровенно поговорит с русскими деятелями, ему было неудобно отказать просьбе маркиза о задержке переговоров с Великобританией. К счастью, тогда вернулся в Японию господин Комура и был назначен министром иностранных дел. Так как Комура прибыл в Японию после отъезда маркиза Ито, то он не был связан никакими обещаниями. Он послал телеграмму маркизу, прося его сократить срок пребывания в Петербурге и (это было сказано, чтобы улучшить его отношения с премьером) помочь в завершении переговоров с английским правительством, которые нельзя было откладывать. Он недвусмысленно добавил, что у английских деятелей были основательные подозрения. В то же время через посланника Хаяси господин Комура попросил маркиза, чтобы обмен мнениями с русскими политическими деятелями был устный и совершенно ни к чему не обязывающий. Затем правительству Великобритании были даны уверения, что миссия маркиза Ито в России носила неофициальный характер и не имела никакого политического значения. Перед лицом таких внушительных обстоятельств маркиз Иго ускорил свою поездку в Петербург на две недели и прибыл туда 25 ноября.
Неизвестно, знало ли русское правительство об англо-японских переговорах, которые продолжались уже в течение шести месяцев. Кайзер мог открыть, а мог в не открыть этот секрет царю. Также неизвестно, желали ли русские деятели только чествовать великого гостя из далекой страны или они надеялись помешать англо-японским переговорам и заключить русско-японское соглашение, касающееся Дальнего Востока. Во всяком случае, русские деятели, в том числе и сам царь, устроили более чем королевский прием маркизу Ито. Они говорили с ним о политических вопросах и заняли чрезвычайно благожелательную позицию. Они готовы были признать независимость Кореи и заявляли, что, кроме независимости этой страны, их единственным политическим интересом в отношении Кореи был свободный проход через Цусимский пролив. Они добавляли, что, если это условие будет принято, они без колебаний признают высшие политические и коммерческие интересы Японии в Корее.
Получив умоляющую телеграмму министра иностранных дел Комура, маркиз Ито сократил срок своего пребывания в Петербурге и приехал в Берлин; но необыкновенно дружественная и примирительная позиция России так его поразила, что больше чем когда-либо он стоял за соглашение с Россией. Из Берлина он телеграфировал в Токио содержание своих переговоров в Петербурге. Он указывал, что Россия всерьез желала какого-нибудь соглашения с Японией, и таким образом представлялся необычайно благоприятный случай для Японии сблизиться с Россией, которая, помимо Японии, была единственной страной, заинтересованной в Корее. В то же время он напомнил правительству, что соглашение с Россией стало бы неосуществимым после заключения союза с Англией. Он также добавил, что было бы большой ошибкой исключить Германию из предполагаемого союза с Англией, потому что Германия была бы чрезвычайно недовольна этим. Он предлагал Японии и Англии совместными усилиями попытаться склонить Германию к союзу.
Кратко говоря, по мнению Ито, переговоры о союзе между Англией и Японией должны быть прерваны ради русско-японского соглашения. Таковы по крайней мере были его советы. Русско-японское соглашение было, по его мнению, после заключения англо-японского союза немыслимо, как был бы немыслим после соглашения с Россией англо-японский союз. Англию с Японией сблизила, главным образом, деятельность России на Дальнем Востоке. Поэтому теперь Япония могла сговориться с Россией, только бросив Англию, которая помогала ей. Очевидно, взгляды маркиза Ито, с тех пор как он выразил премьеру Кацура свое принципиальное согласие на англо-японский союз изменились. В то время в Японии была небольшая группа лиц, в том числе некоторые влиятельные фигуры, которые считали, что дальневосточные вопросы желательнее решать в согласии с Россией. В эту группу входили барон Кейроку Судзуки, который сопровождал маркиза во время путешествия, и его коллега маркиз Иноуэ. В самом деле, в течение этого спора было что-то похожее на активное сотрудничество между маркизом Ито, бывшим за границей, и маркизом Иноуэ, находившимся в Японии.
Напротив, министр иностранных дел Комура и многие другие считали Россию опасным и чрезвычайно докучливым соседом и мало верили ее обещаниям. Кроме того, они полагали, что возрастающая агрессивность России угрожала безопасности Японии. Экспансия России на восток продолжалась со времен Петра Великого. Порой она ослабевала, порой усиливалась, но никогда не прекращалась. Чтобы избежать столкновения с этой огромной силой, Япония заключила сначала договор Ямагата — Лобанов в 1896 г.[68], затем соглашение Ниси — Розен[69] и, наконец, соглашение Комура — Павлов[70]. Но Россия несерьезно относилась к своим) обещаниям и не только свободно хозяйничала в Китае, но даже грозила напасть на Корею. Какая же польза была в новом соглашении с такой страной? Какая была гарантия в том, что соглашение действительно будет подписано? Может быть, Россия лишь прикидывалась дружелюбной и уступчивой для того, чтобы поссорить Англию с Японией, а потом, когда Япония, поссорившись с Англией, обратится к России, она сможет, несмотря на прежние обещания, предложить более тяжелые условия. В таком случае Япония, действительно, оказалась бы в незавидном положении. Ввиду печальных событий прошлого было чрезвычайно опасно верить слащавым словам России и получить временное облегчение. Гораздо разумнее было заключить союз или пойти на сближение с Великобританией, с которой у Японии были действительно общие интересы. Противники соглашения с Россией уверяли, что даже колебаться между этими двумя путями было абсурдно.
Таким образом, политическая мысль в Японии раскололась на две школы, из которых одна стояла за союз с Англией, а другая — за сотрудничество с Россией. Хотя маркиз Ито и маркиз Иноуэ были на прорусской стороне, но позиция Японии в отношении сближения с Россией ослаблялась тем, что поездка Ито в Петербург была предпринята неофициально, лишь в качестве старшего политического деятеля. Проанглийская партия, состоящая из менее влиятельных людей и учеников двух старших политических деятелей, имела на своей стороне то преимущество, что переговоры с английским правительством велись официально и были одобрены императором. Какая сторона должна была победить, прорусская или проанглийская? Будущность империи зависела от исхода этого спора. Итак, дипломатия империи колебалась, и путь ее должен был определить император Мейдзи. При решении вопросов, имевших большое государственное значение, в Японии было принято созывать совещания старших политических деятелей и министров, и, приняв решение, представлять его императору на одобрение. Но на этот раз имело место прямое столкновение старших политических деятелей с министрами, подобного которому никогда не было и не суждено было быть в будущем. Тогда Мудрейший император Мейдзи принял решение огромной важности. «Разве Ито, — сказал он, — уже не одобрил в принципе англо-японский союз? Теперь нет надобности откладывать этот союз». Этими словами императора был твердо намечен путь империи.
