Вот это очищающее действие, которое произвёл Нюрнбергский процесс в Германии, и где сейчас дико, например, вообще просто в печати, на телевидении тем более каким-то образом вбрасывать фигуру Гитлера, тоже величайшего преступника всех времён и народов. Не буду повторять о том, что Гитлер не осуждён никаким судом и не мог быть осуждён потому, что он был к этому моменту мёртв, но это будет специфическим, он должен быть нашим специфическим Нюрнбергом, он не может быть юридическим, ваша честь, все в могилах, все злодеи в могилах и главный из них это кровожадный людоед. Это должно быть политическое решение, это должен сделать наш парламент, должна сделать Дума. Должно быть, должен быть проведён суд над сталинщиной потому, что сталинщина у нас не осуждена и она позволяет сталинистам вновь и вновь поднимать на щит этого величайшего преступника, повторяю, гения злодейства.
Должны быть признаны преступными организации: ВЧК, ОГПУ, НКВД, которые творили произвол и беззакония на протяжении десятилетий. Наша страна, Родина, которую я и мои товарищи любим, должна порвать с этим наследием, просто есть такие традиции, которые столь позорны, что они безоговорочно должны быть осуждены. Но это уже не задача данного суда. Ваша честь, мы просим в иске Евгения Яковлевича Джугашвилли о защите чести и достоинства его деда отказать, как иску незаконному и необоснованному.
После Г. Резника выступил адвокат А. Бинецкий, речь которого надо тоже обнародовать – все же это итоговые оценки светилами московской адвокатуры всех доказательств, которые были предъявлены на процессе.
Ю.И. МУХИН
Мы все привыкли к тому, что наша страна фактически оказалась в «блестящей изоляции», политической и экономической. Сопредельные и отдаленные государства испытывают к России целую гамму чувств – от ненависти и страха до алчных экономических притязаний и требований территориальных уступок. Но нет ни одной страны, которую мы можем записать в бескорыстные и надежные союзники. За исключением Белоруссии, народ которой наша политическая элита демонстративно и бестактно игнорирует. Но не станем забывать, что в недавнем прошлом немалое количество стран выбирали советскую модель развития, смелые эксперименты советского народа в социальной и идеологической сфере вызывали восхищение и поддержку миллионов людей во всем мире. Ведущие общественные и научные деятели не стеснялись оказать действенную помощь Советскому Союзу. В любом государстве мира существовали группы людей (и часто их было заметное большинство), которые бескорыстно и беззаветно готовы были отдать силы и знания (а подчас и жизнь) за интересы Советской России. Наши многочисленные сторонники (та самая «Ленинская гвардия планеты») были отнюдь не маргиналами и платными агентами советских спецслужб (как представляют нынешние средства массовой информации): сложно так именовать Р. Роллана, Г. Манна, А. Цвейга, Т. Манна, Д. Неру, Ф. Жолио-Кюри. Найдется ли сейчас писатель или ученый мирового уровня, направляющий свой талант на помощь нашей стране?
А ряды наших недругов, напротив, не редеют. Поэтому в этой статье я хочу помянуть добрым словом верных друзей Советской России – финских коммунистов и социалистов, в сложнейших условиях протянувших руку дружбы русскому народу.
К октябрю 1917 года Финляндия являлась страной, где социалисты пришли к власти в результате победы на выборах (а не путем революционного выступления, как в Петрограде и Москве). Но внешне единый социалистический блок включал в себя явно противоречивые силы – кулацко-буржуазные группировки П.Э. Свинхувуда, открыто националистические, русофобские, готовые мстить за столетие подчинения интересам Российской Империи (их смело можно называть национал-социалистами по аналогии с германскими «соратниками»), и левое крыло социал-демократии (Куллерво Маннер, Юрье Сирола, Отто Куусинен и др.), видевшее будущую Финляндию демократическим и дружественным соседом Советской России (при этом совсем не обязательно подчиненным ей политически или экономически). Правое крыло (что было уже в конце XX века повторено восточно-европейскими и прибалтийскими «демократическими» режимами) было нацелено на разбойничье «первоначальное накопление капитала» за счет имущества российских предприятий, армии и военно-морского флота, находившихся на территории Финляндии. Националистические лозунги, а также извращенная социальная риторика типа «грабь награбленное» (русскими оккупантами) и «эксплуатируй эксплуататоров» (военных и гражданских служащих российских имперских учреждений) нашли свой живой отклик в рядах кулаков-фермеров (а именно они составляли костяк финского крестьянства), городской буржуазии, мещанства и люмпенов. В рядах сочувствующих социалистическим изменениям в России было сравнительно немного финнов – до двухсот тысяч (или не так уж и мало для трехмиллионной страны?), но это были подавляющее большинство квалифицированных промышленных рабочих и часть интеллигенции (учителей, служащих, даже депутатов финского парламента). Не стоит забывать и о «третьей силе» - военщине, большей частью навербованной кайзеровскими спецслужбами и выученными в военных лагерях Германии в период Первой мировой войны. По планам германского командования они должны были атаковать русские гарнизоны на территории Финляндии и совместно с националистами дестабилизировать ситуацию. Наивно верить сказкам новоявленных защитников «российской империи», пугающих телезрителей «разоблачениями» о «германских шпионах» и «пломбированных вагонах». Нет, союзники Германии прибыли не в купейном вагоне: тысячи натренированных и вооруженных боевиков высадились на побережье Финляндии и сразу же развязали «белый» террор против своих политических противников.
Любопытна роль барона К.Г.Э. Маннергейма. Этот генерал царской армии, ставший впоследствии президентом и маршалом Финляндии, представляется российскими либеральными СМИ как мудрый правитель и великодушный рыцарь, души не чаявший в Петербурге и России. Любопытно, что русскому генерал-лейтенанту и «патриоту» России понадобилось всего несколько недель для того, чтобы возглавить прогерманские войска и в союзе с германскими интервентами учинить погром русских военных учреждений и гарнизонов в Финляндии.
В ответ на террор шюцкора (финских белогвардейских формирований; любопытно, что по-шведски он именовался Skyddskar, сокращенно «SS») 28 января 1918 года финская Красная Гвардия и ее сторонники практически без боя заняли правительственные учреждения в Хельсинки и в промышленных центрах южной Финляндии – Турку, Тампере, Пори, Котке, Лахти, Выборге. В Хельсинки было сформировано правительство – Совет Народных Уполномоченных и верховный орган власти – Главный рабочий совет. 29 января СНУ опубликовал программу демократических реформ – ликвидация кабальной зависимости крестьян-арендаторов от землевладельцев, улучшение трудового законодательства, установление государственного контроля над частными банками и крупными предприятиями. 23 февраля был опубликован проект демократической Конституции, а 1 марта заключен советско-финляндский договор об укреплении дружбы и братства. Но предприятия и банки не были национализированы, не решался вопрос о наделении землей крестьян, не было ликвидировано контрреволюционное подполье.
Финская контрреволюция, отвергнув заключение каких-либо соглашений с СНУ, начала массированное наступление из северных регионов с хорошо подготовленных позиций. В кровопролитных боях под Тампере и Таммерфорсом (март-апрель) основные силы 80-тысячной Красной Гвардии были разгромлены. В спину красным финнам ударили германские интервенты, в начале апреля 15 тысяч немцев высадились в юго-западной Финляндии и 14 апреля взяли Хельсинки, а 29 апреля – Выборг. Прилегавшую к советской границе карельскую территорию заняла «добровольческая бригада» шведских интервентов. Как писал Тойво Вяхя, «плохо вооруженные, вовсе не обученные и разрозненные красногвардейские группы и роты оборонялись героически. Но такими силами они не могли остановить продвижения регулярных войск. Было желание бороться, и мужество росло в боях. Но не хватало умения, не было единого командования, и уже не оставалось времени, чтобы его организовать».
К началу мая все было кончено, началась расправа над участниками революции и членами их семей: до 90 тысяч человек было заключено в тюрьмы и концлагеря, свыше 8 тысяч казнено. Но помимо красных финнов геноциду подверглось русское население. В Хельсинки и других местах расквартирования бывших императорских русских войск были расстреляны сотни русских солдат и офицеров. Они сочувствовали белому движению, но были уничтожены маннергеймовцами только за то, что были русскими. Но самая чудовищная расправа была учинена «белыми» в Выборге. Вступившие в этот многонациональный город (к 1918 году из 19 церковных зданий 11 принадлежали русской православной церкви) германцы и финские националисты осуществили полноценную этническую чистку. Уничтожали всех не умевших говорить по-фински: нейтральных солдат выборгского гарнизона, русских рабочих, служащих и даже гимназистов. За несколько дней было расстреляно 3 тысячи человек. Насмешка истории: польская диаспора вышла на улицы приветствовать позор ненавистных русских, но была также расстреляна: уж больно польская речь напоминала русскую. По свидетельству русских жителей Финляндии в газетах нагнеталась антироссийская истерия: «14 апреля по городу были расклеены объявления о предполагавшемся выселении русскоподданных… Местные газеты проявляли по отношению к России исключительную злобность и выливали ушаты грязи на все то, что так или иначе было связано с русским именем… Русские граждане принуждались к скорейшему оставлению Финляндии не только открытыми репрессиями властей, но и бойкотом, публичными оскорблениями, газетной травлей и условиями жизни, близкими к полному бесправию». В апреле 1918 года белофинны захватили русского государственного имущества на 17,5 млрд. золотых рублей.
