Учредительное собрание, созванное весной 1917 года, тоже не дало бы перевеса Ленину, но тогда уже весной или ранним летом 1917 года народная масса чётко смогла бы увидеть, нужную им власть дало Учредительное собрание или нет? И коль уж оказалось бы, что нет (а так бы оно весной 1917 года и было!), то прозрение масс пошло бы гигантскими темпами, на что Ленин и рассчитывал.
Зимой же 1918 года Учредительное собрание оказывалось анахронизмом – стоило ли начинать пустопорожние дискуссии, если учреждённая без «Учредилки» РСФСР уже жила и работала? Большевистская фракция предложила членам Учредительного Собрания на утверждение ряд основополагающих документов, но их даже не пожелали ставить на голосование. Большевикам ничего не оставалось, кроме как уйти к повседневной государственной работе, предоставив «прозаседавшихся» буржуазных членов «Учредилки» их собственной судьбе.
Впрочем, сейчас речь не о зиме 1918 года, а о весне 1917 года… Самым больным и острым оставался тогда вопрос о войне и мире, однако виделись и чисто внутренние опасности. 16(29) мая 1917 года Ленин впервые публично поднял вопрос о грозящей России катастрофе. Буржуазные либералы вовсю орали о торжестве свободы и светлых перспективах, а Ленин в статье «Неминуемая катастрофа и безмерные обещания» писал:
«Для капиталистов и для чиновников выгодно давать „безмерные обещания“, отвлекая внимание народа от главного, именно: от перехода действительного контроля в руки действительно рабочих.
Рабочие должны отметать прочь фразёрство, обещания, декларации… Долой это лганье!.. Долой эту манеру класть дело под сукно! Рабочие должны требовать немедленного осуществления контроля на деле и притом обязательно через самих рабочих.
Это – главное для успеха дела, дела спасения от катастрофы. Раз этого нет, всё остальное – обман. Раз это будет, мы вовсе не станем торопиться взять „100 процентов прибыли“. Мы можем и должны быть умереннее, переходить постепенно к более справедливому обложению, мы отделим акционеров мелких и акционеров богачей, мы возьмём совсем мало с первых, мы возьмём очень много (но не обязательно всё) только со вторых…».
Как видим, Ленин был весной 1917 года вполне умерен. И когда он реально встал во главе России осенью 1917 года, Советская власть вначале так и поступила – умеренно, приняв Декрет о рабочем контроле.
Всего лишь!
Только после того, как хозяева начали этот декрет массово саботировать или игнорировать, в 1918 году началась повсеместная национализация промышленности и стали выходить соответствующие декреты, причём каждый раз – по конкретным предприятиям. Если бы хозяев заботило сохранение и развитие «созданного ими» дела, а не сохранение личных прибылей, Ленин вполне был бы готов с ними сотрудничать даже осенью 1917 года, а уж весной 1917 года – тем более. Сотрудничать во имя честно понятого и желаемого всеми честными людьми национального и социального согласия. Не Ленин не желал сотрудничать с буржуазной и чиновничьей элитой, а буржуазная и чиновничья элита не пожелала сотрудничать с Лениным. И это – не мнение, а легко доказуемый исторический факт!
Ленин высказал в мае 1917 года и ещё одну верную мысль, вполне реализуемую весной 1917 года при общем желании масс:
«Число крупнейших акционеров ничтожно; роль их, как и общая сумма богатства у них, – громадна. Не боясь ошибиться, можно сказать, что если составить список пяти или даже трёх тысяч (а может быть даже и одной тысячи) самых богатых людей в России или проследить (при помощи контроля снизу, со стороны банковских, синдикатских и прочих служащих) все нити и все связи их финансового капитала, то откроется весь узел господства капитала, вся главная масса богатства, накопленного на счёт чужого труда, все действительно важные корни „контроля“ за общественным производством и распределением продуктов.
Вот этот контроль надо передать рабочим…».
Что здесь неверного?
И что нереального было здесь для Временного правительства России, если оно, как уверяло, действовало в интересах народа? Знать, куда собирается потратить фабрикант свои деньги: на расширение производства и создание дополнительных рабочих мест или на приобретение виллы в Ницце, и иметь возможность блокировать последний вариант – разве это не законное право тех, чьим трудом создаётся состояние фабриканта?
Весной 1917 года Ленин был готов в рамках демократической республики отдавать крупному капиталу часть его прибылей на условии предоставления этим капиталом в распоряжение народа своего опыта по управлению экономикой России. И если бы не жадность капитала, Россия уже к лету 1917 года под руководством Ленина могла бы, покончив с войной, перейти к экономическому и социальному строительству.
Конечно, и в такой виртуальной России Ленина – менее радикальной, чем реальная «Октябрьская», крупные капиталистические собственники перспектив не имели бы и были бы системно обречены. Однако их уход с исторической и экономической арены мог бы произойти без особых эксцессов и при сохранении ими части личных капиталов.
ВОТ ЧТО публично предложил Ленин партии большевиков и всей России в апреле 1917 года.
Тогда же в «Правде» было опубликовано уже упомянутое выше ленинское «Письмо из далёка», написанное ещё до приезда Ленина в Россию. Собственно, Ленин написал четыре письма, однако опубликовано было в реальном масштабе времени лишь первое – в №№ 14 и 15 «Правды» от 21 и 22 марта (3 и 4 апреля нового стиля), причём со значительными сокращениями. В «Правде» тогда заправлял Каменев. Вернувшийся из сибирской ссылки Сталин тоже входил в состав редакции, но в первые дни ещё не имел права решающего голоса, а Каменев с самого начала занял отнюдь не «твердокаменную» позицию, и решительность Ленина его смущала.
То, что Россия находится в состоянии тяжёлого всестороннего кризиса, к началу 1917 года было очевидно всем – и «слева», и «справа», и «низам», и «верхам». Российская элитарная шушера вкупе с англосаксонской элитарной шушерой видела выход из кризиса в смещении царя, что и было проделано. Но это подавалось как деяние, спасительное для России и совершённое исключительно в интересах России. А Ленин всё это разоблачил – тут же, сразу же после совершения российской элитой государственной измены.
Конечно, то, что элита изменила царю, Ленина трогало мало, а точнее, не трогало вовсе. Но то, что элита намерена править Россией уже без царя не в интересах народа, активно включившегося в революцию, а в интересах элиты и международного капитала, Ленин разоблачил со всей страстью великого гуманиста и со всей силой убийственной (для негодяев) ленинской логики.
Ниже дан большой отрывок из опубликованного в «Правде» весной 1917 года первого ленинского «Письма из далёка» с анализом сути Февраля 1917 года (выделение текста жирным шрифтом везде моё, курсив везде – ленинский, большинство отточий для удобства чтения снято).
* * *
«…Прямо лакействующие перед буржуазией или просто бесхарактерные люди, которые кричали и вопили против „пораженчества“ (на позициях которого стоял Ленин. – С.К.), поставлены теперь перед фактом исторической связи поражения самой отсталой монархии и начала революционного пожара.
Но если поражения в начале войны играли роль отрицательного фактора, то связь англо-французского финансового капитала, англо-французского империализма с октябристско-кадетским капиталом России является фактором, ускорившим этот кризис путём прямо-таки организации заговора против Николая Романова.
Эту сторону дела, чрезвычайно важную, замалчивает по понятным причинам англо-французская пресса и злорадно подчёркивает немецкая. Мы, марксисты, должны трезво смотреть правде в глаза, не смущаясь ни ложью, казённой, слащаво-дипломатической ложью первой воюющей группы империалистов (Антанты. – С.К.), ни подмигиванием и хихиканием их финансовых и военных конкурентов другой воюющей группы (Германии и Австро-Венгрии. – С.К.). Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и „связями“, давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать сепаратному миру Николая Второго с Вильгельмом II, непосредственно организовали заговор вместе с октябристами (члены праволиберальной партии „Союз 17 октября“ – в честь царского Манифеста от 17.10.1905 г. – С.К.) и кадетами (партия крупной буржуазии. – С.К.), вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова.
