Парадоксы вестернизации
Современные страны можно классифицировать по тому, каково соотношение эндогенных (внутренних) и экзогенных (внешних) факторов в их развитии. Действует и общий принцип: изоляция и замкнутость препятствуют нормальному развитию. Решающий поворот в этом плане осуществил Петр I: прорубив окно в Европу, он не только вывел старую Московию из политической изоляции, но и открыл такие факторы социального обновления, как межкультурный контакт и инновационные заимствования. Петру I в значительной мере удалась его попытка «перевода» России из Азии в Европу. Удалась потому, что Россия и Европа как партнеры, вступившие в свой первый диалог, не представляли собой взаимно отчужденных монолитов.
С одной стороны, двойственная природа России, включающая и азиатское, и европейское (греко-православное) начала, предопределила возможность внутренней динамики, связанной с изменением баланса между ними в пользу Европы. С другой стороны, сама Европа не представляла собой политического и культурного монолита и потому обладала возможностью аналогичной внутренней динамики. Если бы перед Петром I стояла спаянная в единый блок, монолитная Европа, ему не удался бы ни выход к Балтийскому морю, ни прием в «европейский дом» на разумных партнерских началах. Россия была бы отброшена назад в Азию, и структура мира уже тогда стала бы биполярной, отмеченной противостоянием двух враждебных монолитов.
Здесь мы видим главный геополитический парадокс вестернизации: последняя удавалась постольку, поскольку стратегия Европы в отношении не-Европы была плюралистичной, соответствующей внутреннему разнообразию самой Европы. Современный опыт объединенного, консолидированного Запада, удачный во многих сферах, настораживает в чисто геополитическом отношении. Геополитическое мышление Запада утрачивает свой творческо-плюралистический характер, становясь все более одновариантным.
Затруднения новейшей вестернизации в России, с одной стороны, связаны с тем, что после всех чисток большевизма европейские начала российской культуры оказались ослабленными, а с другой – с тем, что сам Запад стал менее открытым внешнему миру, менее плюралистичным. Его интеграция наряду со статусом победителя в холодной войне в значительной мере предопределила догматизацию и милитаризацию западного геополитического мышления. В ряде случаев Запад заявляет о себе как геополитический субъект, ставящий других перед жесткой дилеммой: принятие его условий или безоговорочная капитуляция. Между тем он же породил в остальном мире великую мечту о справедливом мировом порядке, основанном на равноправном партнерстве. Это противоречие между возросшими ожиданиями незападных народов, ориентирующихся на уважительный диалог, и тенденциями к догматизации западного мышления, теряющего способность к такому диалогу, наталкивает на вывод, что волна вестернизации, захватившая все постсоциалистическое и постсоветское пространство, неминуемо пойдет на спад. По всей видимости, начало XXI века ознаменуется новой фазой антизападной волны.
Перед лицом такой перспективы следует оценить возможные варианты поведения западной цивилизации. Наиболее вероятный сценарий связан с продолжением нынешней линии «наступления по всему фронту» (в том числе в форме наступления НАТО), с дальнейшей консолидацией Запада как системы, противостоящей не-Западу и по логике этого противостояния обретающей все более милитаристские черты. В предельном своем выражении эта тенденция ведет к третьей мировой войне.
Дело в том, что демонтаж России как страны, искони поддерживающей геополитический баланс между Востоком и Западом, означал бы в обозримой перспективе «китаизацию» всего евразийского материка. Поэтому те, кто задумывает такой демонтаж России, вынуждены будут пойти и на соответствующий демонтаж Китая.
Соответствующий порог сдерживания ослабляется тем, что в обоих случаях речь пойдет не о войне в традиционном смысле слова, а об употреблении более тонких технологий разрушения противника: вестернизации и подкупа центральной элиты, поощрения этнического сепаратизма и тотальной регионализации, массового нравственного разложения. Сегодня некоторым геостратегам из НАТО не хочется осознавать неоспоримость логики: демонтаж России неизбежно приведет к необходимости и демонтажа Китая. Но такое осознание крайне важно: оно поможет предотвратить тотальную геополитическую катастрофу.
Наступление НАТО на Восток – факт не только военно-стратегический. Это и многозначительный цивилизационный симптом: тотальная интегрированность Запада, возглавляемого США, ведет не к победе, а к банкротству европейской идеи в мире.
Односторонняя вестернизация российской внешней политики, утратившей способность к балансированию, обернулась для России не успехами, а просчетами и поражениями. По всем критериям продолжение такой политики в будущем веке неминуемо приведет к глобальной катастрофе.
Каковы же возможные альтернативы сегодняшнему разрушительному политическому курсу?
1. Россия и Запад наращивают «геополитический плюрализм». Россия восстанавливает свой геополитический капитал, одновременно упрочивая связи со своими традиционными союзниками и партнерами на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, на Тихом океане, не уходя в то же время от активной европейской политики. Запад со своей стороны восстанавливает способность к плюралистическому поведению посредством усиливающейся дифференциации позиций своих основных регионов: Северной Америки, Атлантической Европы, Центральной Европы. Обретенные таким образом гибкость и поливариантность препятствуют реставрации двухблокового мышления, ориентированного на тот или иной вариант «конца истории» (окончательной победы одной из сторон).
2. В ответ на игнорирование Западом законных геополитических интересов России и общей неудачи западнически настроенных реформаторов в России приходит к власти антизападническая, антилиберальная коалиция. Она круто поворачивает курс внешней политики на Восток, на союзничество с неудобными Западу режимами – и по возможности на прочный альянс с Китаем. Эта политика в мировоззренческом и идейном плане подкрепляется альтернативным вариантом постиндустриального общества, более соответствующим духу незападных цивилизаций. В мире постепенно кристаллизуется проект информационного общества незападного типа, посредством которого Россия и другие страны «вторичной модернизации» избавляются от комплекса неполноценности. Вместо эпигонской концепции «догоняющего развития» они берут на вооружение концепцию «опережающего развития», в рамках которой классическое индустриальное наследие рассматривается как помеха смелым инновационным скачкам.
Одно из направлений такого скачка – критика «цивилизации заменителей», культ натуральных продуктов и естественных образцов. Учитывая богатство своих природных ресурсов, Россия могла бы усмотреть в этом реванше естественного над искусственным шанс и выхода на рынки богатых стран – потребителей натуральных изделий, и создания альтернативного проекта постиндустриального будущего. Миф новой, «натуральной», экономики мог бы стать основой воссоздания мощного сибирского мифа русской культуры. Сибирский миф не раз выручал Россию в труднейшие времена, последний раз это произошло осенью 1941 года. Сегодня сибирский миф мог бы сыграть роль идейной основы для поворота России к союзу с Китаем. Экономика натуральных продуктов требует не только изобилия сырья, но и изобилия рабочих рук. На этой базе мог бы сложиться экономический и геополитический союз России и Китая, в рамках которого эти страны обогащали и дополняли бы друг друга.
В целом можно сказать: главной опасностью для стран, принадлежавших к бывшему «второму миру», является перспектива их выталкивания в «третий мир». Поэтому их геополитическая стратегия в ближайшую четверть века наверняка будет представлять «геополитику развития», связанную с поиском путей роста и эффективных альтернатив тенденциям деиндустриализации. Чем более Запад демонстрирует свою готовность воспрепятствовать восстановлению постсоветского пространства – необходимому условию экономического развития России и стран СНГ, – тем более вероятно, что «геостратегия развития» в ближайшем будущем будет формироваться как антизападная.
Кризис либерализма и этносуверенитеты
Для долгосрочного геополитического прогнозирования необходимо сопоставить несколько перспектив. Ясно, что генеральной перспективой является развитие: оно представляет собой способ существования человечества как вида. Поэтому основным критерием при сопоставлении различных геополитических сценариев, несомненно, является критерий развития.
Геополитические условия формирования новых независимых государств на территории СНГ – это одно; условия для быстрого социально-экономического развития соответствующих регионов – это другое. Процесс производства власти новыми политическими элитами и процесс развития по экономическим, социальным и культурным критериям отнюдь не всегда совпадают. Но политическим элитам стран СНГ необходимо было убедить население в неизбежности такого совпадения. Для этого был взят на вооружение миф об эксплуатации Россией других народов. В частности, подобный миф активно использовался националистами Украины. Населению внушали, что неудовлетворительное состояние экономики этой бывшей «житницы СССР» связано с тем, что ее богатства расхищались «имперским центром». Достаточно освободиться от «хищника», как социально-экономическая ситуация мгновенно изменится. Она в самом деле изменилась, но – к худшему.
