В общем, везде цена модернизации была очень большой и везде ее проводили решительные и жестокие люди.
Однако рано или поздно наступает пора, когда модернизированное общество требует дальнейшего развития, выдвигая новых лидеров. Так было и после Победы 1945 года.
Данная книга как раз и посвящена конфликту огромного значения, который назван «Ленинградским делом». В нем отражен многовековой «черновик» нашей истории — сотрудничество и одновременно борьба личности и государства, когда сталкиваются традиции прошлого, диктат настоящего и потребности будущего.
В заключение приношу сердечную благодарность всем, кто поддерживал и помогал мне в создании этой книги, — Владимиру Сергеевичу Глаголеву, Александру Леонидовичу Рыбасу, Федору Филипповичу Трушину, Алексею Леонидовичу Федотову, Лео Антоновичу Бокерия, Василию Николаевичу Кичеджи, Виктору Васильевичу Федорову, Валентину Федоровичу Юркину, Филиппу Денисовичу Бобкову, Владимиру Георгиевичу Луневу, Александру Ивановичу Агееву, Андрею Константиновичу Сорокину, Борису Александровичу Куркину, моей жене Ларисе Владимировне Таракановой, дочери Екатерине Рыбас, внучке Ульяне и внуку Тимофею.
«Ленинградское дело» — самая выразительная страница истории советского проекта. Лучшие кадры социалистической модернизации, высокообразованные, патриотичные, выдержавшие испытания войной, погибли, находясь в шаге от полного доминирования в государстве.
Долгое время «Ленинградское дело» не имело иного внятного объяснения, кроме как борьба за власть соратников состарившегося Сталина, когда на самом деле в его основе лежали и многие обстоятельства, не зная которые, трудно понять, почему история СССР завершилась катастрофой.
В 1930-е годы нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе в публичных выступлениях говорил, что за последние десять лет советские вузы выпустили около 100 тысяч инженеров и техников, они «являются плоть от плоти нашими, это наша кровь, наши сыновья, наши друзья, наши товарищи». Действительно, эти кадры уже вступали на авансцену экономики: В. А. Малышев окончил Московский технологический институт в 1932 году, в 1937 году стал директором Коломенского локомотивного завода, в 1939 году в возрасте 37 лет возглавил наркомат тяжелого машиностроения; А. Н. Косыгин в 1935 году окончил Ленинградский текстильный институт, через два года стал директором текстильной фабрики, в 1939 году — в возрасте 35 лет — наркомом текстильной промышленности; Д. Ф. Устинов в 1934 году окончил Ленинградский военно-механический институт, в 1940 году стал директором военного завода «Большевик» в Ленинграде, в 1941 году в возрасте 33 лет стал наркомом военной промышленности. К этому поколению относятся и многие другие советские деятели, включая инженера-металлурга Л. И. Брежнева, будущего Генерального секретаря ЦК КПСС. Незадолго до смерти Сталина, в 1952 году, именно они, выпускники советских вузов и выдвиженцы 30-х годов, составляли примерно половину всех министров и заместителей министров правительства СССР. Их карьерный взлет, конечно, был обусловлен «большой чисткой», но в главном их судьба зависела от них самих: от профессионализма, ответственности, самоотверженности. Глядя на тот трагический процесс замещения одного поколения другим, мы должны учесть еще одно обстоятельство: высокий уровень подготовки молодых инженеров, что свидетельствовало в целом о тогдашней политике в области образования. На их плечи легло завершение индустриализации, создание военной экономики и восстановление разрушенной в годы Второй мировой войны страны.
Необходимо сказать несколько слов и о Сталине.
Почему Ленин в 1922 году выдвинул именно его на должность Генерального секретаря правящей партии? Сталин не был ни удобным и покладистым, ни умелым оратором, ни даже теоретиком. Кем же он был тогда? 43 года, грузин, член Политбюро, член ВЦИК, нарком по делам национальностей и одновременно нарком рабоче-крестьянской инспекции. Во время Гражданской войны направлен на самые трудные фронты — против Деникина, против Юденича, против Колчака, против белополяков; в Совете труда и обороны был первым заместителем Ленина; председатель Украинского совета трудовой армии, ответственный за снабжение промышленности углем. Таких, как он, в руководстве всего два-три человека.
До революции 1917 года Сталин вошел в принципиальный спор с самим Лениным, который, как известно, никому принципиальных споров не проигрывал, а Сталину — уступил. Дело касалось главного: как строить деятельность партии — опираясь на заграничные эмигрантские кружки или на партийные организации на российских предприятиях? Ленин и его эмигрантское окружение, в котором были Лев Каменев и Григорий Зиновьев, отстаивали первый вариант, Сталин — второй. Сталинский принцип построения партии оказался наиболее рациональным. В 1912 году Сталин был избран членом Русского бюро ЦК партии, то есть стал партийным функционером высшего уровня. Он же был первым редактором партийной газеты «Правда», руководил предвыборной кампанией большевиков по выборам депутатов 4-й Государственной Думы. О его ссылках, побегах из ссылок, участии в подготовке террористических актов и экспроприациях не будем много говорить. Для того чтобы понять, почему этот не завершивший полного образования семинарист (он все же имел свидетельство учителя народных училищ) возглавил центральный партийный аппарат, надо сказать о его работоспособности, упорстве, постоянном самообразовании.
Как вспоминал Лазарь Каганович, он знал «пять или шесть Сталиных», то есть Генеральный секретарь изменялся вместе с требованиями времени и требовал этого от других. Еще в 1920 году Сталин написал в статье в «Правде», посвященной 50-летию Ленина, безжалостные строки: «С наступлением революционной эпохи, когда от вождей требуются революционно-практические лозунги, теоретики сходят со сцены, уступая место новым людям».
Сталин начал работу в ЦК очень конструктивно. Он ввел принцип неустанного контроля и исполнение решений вышестоящих органов нижестоящими, создав партийную власть сверху донизу. За считаные месяцы он добился от аппарата подчинения и благодаря этому приобрел огромное влияние.
Логично, что Сталин обратил внимание на человека, потом ставшего лидером «ленинградской группы», на Жданова. Они были во многом схожи.
Но прежде всего надо сказать, кто такой Жданов и почему он, проработав 12 лет первым секретарем провинциального комитета партии, возглавил после убийства С. М. Кирова Ленинградский обком и горком партии, а затем стал главным идеологом и вторым человеком в Кремле.
Говоря о нем, надо вспомнить о его предшественнике по руководству идеологией Николае Бухарине. Для контраста.
Кто такой Бухарин? «Любимец партии», никогда вполне не понимавший диалектики, как говорил о нем Ленин; лидер «правого уклона», видевший в постепенном накоплении капитала основу для постепенной же индустриализации; руководитель Коминтерна, ярый интернационалист; называл поэзию Сергея Есенина «идеологическим знаменем кулацкой контрреволюции»; обладатель коллекции бабочек, которую собирал всю жизнь; академик Академии наук СССР; оказал большую поддержку Сталину в борьбе с Троцким, а затем — с Зиновьевым и Каменевым в 20-е годы, в 1928 году в пылу полемики назвал Сталина «мелким восточным деспотом»; на XVII съезде партии заявил: «Обязанностью каждого члена партии является сплочение вокруг товарища Сталина, как персонального воплощения ума и воли партии»; женат третьим браком.
«Бухарин, невысокий, рыжебородый человек с глазами фанатика, о котором говорили, что он более левый, чем сам Ленин» (Рид Дж. Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка. М., 1968. С. 480). Он выступал против Брестского договора. После смерти Ленина, возглавляя «Правду», обладал «монополией» на пропаганду в партии и Коминтерне. В 1928 году он в борьбе против Сталина обратился за поддержкой к Зиновьеву и Каменеву. В 1935 году, после убийства Кирова, Бухарин писал о них как о «фашистских перерожденцах». Он был, наряду со Сталиным и Ждановым, членом комиссии по выработке новой Конституции (1936). Был горячим сторонником идеи перевести русский кириллический алфавит на латиницу.
Не поняв характера перемен в СССР и продолжая оставаться «интернационалистом», Бухарин оспаривал мысли Сталина о возвращении к идее российской государственности. Вот характеристика, из которой много становится понятно:
«Бухарин испытывал подлинную ненависть к русскому прошлому и, пожалуй, из всех лидеров большевистской партии наибольшим образом олицетворял антинациональные идеи раннего большевизма. Недаром он был одним из лидеров левого коммунизма в начале революции. Это не было следствием его функционального положения. Это было нечто экзистенциальное, некая национальная самоненависть, национальный нигилизм» (Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980. С. 207).
