Для Ленина и Сталина марксизм был, как чемодан без ручки, который и нести неудобно, и выбросить нельзя, поскольку к тому моменту, когда они убедились в бесполезности марксизма, никакой иной теории у них просто не было. И они пытались «развить марксизм творчески», по сути отказываясь от его «объективных» законов и ведя поиск своих собственных путей строительства нового общества.
Аналогом марксизма являются религии. Разница лишь в том, что у попов всех конфессий хватает ума не называть свои религии наукой и не утверждать, к примеру, что Христос, дескать, открыл объективный закон развития общества, по которому праведники попадают в рай, а грешники в ад. Хотя все попы точно так же «творчески развивают» свои учения; к примеру, и сам
Христос сегодня не узнал бы свое учение. В науке, повторю, истина объективна, т. е. не зависит от того, верим мы в нее или нет, в науке практика является доказательством истины. А религия — это учение, и надо просто верить в то, что оно правильное. И то, что марксизм — это не более чем религия, не более чем учение и называть его наукой просто безграмотно, понимал уже и Ленин.
Вот Ленин защищает Маркса:
«Учение Маркса вызывает к себе во всём цивилизованном мире величайшую вражду и ненависть всей буржуазной (и казённой, и либеральной) науки, которая видит в марксизме нечто вроде “вредной секты”. Иного отношения нельзя и ждать, ибо “беспристрастной” социальной науки не может быть в обществе, построенном на классовой борьбе. Так или иначе, но вся казённая и либеральная наука защищает наёмное рабство, а марксизм объявил беспощадную войну этому рабству. Ожидать беспристрастной науки в обществе наёмного рабства — такая же глупенькая наивность, как ожидать беспристрастия фабрикантов в вопросе о том, не следует ли увеличить плату рабочим, уменьшив прибыль капитала.
Но этого мало. История философии и история социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме нет ничего похожего на “сектантство” в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма». И наконец, то ли заклинание Ленина, то ли молитва — что-то вроде «Нет бога, кроме Аллаха, Магомет — пророк его!»: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно!».
Как видите, Ленин даже в такой длинной мысли, даже случайно не оговаривался и не называл марксизм наукой; это только учение, вариант религии. Ну а учение — оно и есть учение. Христиане верят в христианство, марксисты в марксизм, а какие-то шричинмойцы в писания своего учителя Шри Чинмоя.
Однако на защиту марксизма судьба отвела Ленину немного времени, основная морока с этим «чемоданом» досталась Сталину.
Разумеется, Сталин марксизмом не пользовался: этот бред для строительства чего-либо в практической жизни использовать невозможно, марксизм предназначен только для разрушения. И когда обсуждался учебник политэкономии, он бросил реплику: «…Вот, например (стр. 369), о соответствии производительных сил производственным отношениям. Это школьная болтовня. Маркс и Энгельс были вынуждены говорить все это абстрактно, отвлеченно, только теоретически. Мы же стоим у руля, в нашем хозяйстве все ясно, нам все видно, надо говорить проще, доступнее, понятнее, конкретнее…».
Но если смотреть шире, и для цели революции марксизм был нужен, поскольку еще не все страны встали на путь строительства коммунизма, в ряде стран власть коммунистам надо было захватывать революционным путем. Кроме этого, повторюсь, у коммунистов не было ничего лучшего для объяснения правоты своего пребывания у власти. И Сталину приходилось всеми силами держаться за этот «чемодан». Я пытаюсь найти доводы для подтверждения версии, что Сталин искренне верил в действие Марксовых «объективных» законов, но не нахожу их. Но марксизм был ему крайне нужен!
И когда он начинает защищать марксизм, то начисто теряет логику. Вот работа Сталина 1938 г. «О диалектическом и историческом материализме»:
«Падение утопистов, в том числе народников, анархистов, эсеров, объясняется, между прочим, тем, что они не признавали первенствующей роли условий матермальной жизни общества в развитии общества и, впадая в идеализм, строили свою практическую деятельность не на основе потребностей развития материальной жизни общества, а независимо от них и вопреки им — строили на основе “идеальных планов ” и “всеобъемлющих проектов”, оторванных от реальной жизни общества.
Сила и жизненность марксизма-ленинизма состоит в том, что он опирается в своей практической деятельности именно на потребности развития материальной жизни общества, никогда не отрываясь от реальной жизни общества».
Это марксизм-то связан с жизнью? Утверждать такое после того, как коммунисты, вопреки основному закону Маркса, победили в индустриально отсталой России, а не в Англии и Германии? Утверждать такое после того, как попытка отказаться, по Марксу, от товарооборота и денег, заменив их простым распределением продуктов, потерпела полный крах? Утверждать такое после того, как Марксово «освобождение женщины от семьи» явило свой маразм? Это бред Маркса связан с жизнью? Где логика?
В последней теоретической работе «Экономические проблемы социализма» Сталин опять, с одной стороны, пытается как-то оправдать измышления Маркса и его «теорию», но с другой стороны, уже решительно отказывается от его экономического бреда и фактически запрещает обращаться к марксизму в целом ряде практических вопросов. «Некоторые товарищи утверждают, что партия поступила неправильно, сохранив товарное производство после того, как она взяла власть и национализировала средства производства в нашей стране. Они считают, что партия должна была тогда же устранить товарное производство. Они ссылаются при этом на Энгельса, который говорит: “Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продуктов над производителями” (см. “Анти-Дюринг”). Эти товарищи глубоко ошибаются». И далее Сталин поясняет, что «товарное производство и товарооборот являются у нас в настоящее время такой же необходимостью, какой они были, скажем, лет тридцать тому назад, когда Ленин провозгласил необходимость всемерного разворота товарооборота».
И начинает Сталин эту свою работу с попыток теоретически пояснить «ошибающимся товарищам», почему Маркса надо послать подальше, но при этом так, чтобы авторитет Маркса не пострадал.
И делает это, несмотря на то что для совмещения этих двух взаимоисключающих позиций даже ему, человеку железной логики, опять пришлось от логики отказаться; пришлось отказаться от того способа мышления, при котором при правильных исходных данных для мышления получается правильный результат мышления.
Подробнее о логике Сталина в этой работе. Вот он вводит совершенно правильные исходные данные: «Марксизм понимает законы науки — все равно идет ли речь о законах естествознания или о законах политической экономии — как отражение объективных процессов, происходящих независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить их, учитывать их в своих действиях, использовать их в интересах общества, но они не могут изменить или отменить их. Тем более они не могут сформировать или создавать новые законы науки».
Поклон в сторону Маркса объясняется вышесказанной потребностью не компрометировать марксизм в глазах мира, хотя Маркс к этой банальной мысли не имеет никакого отношения. Все сказанное Сталиным о законах природы и так понятно, исходя из того, что это такое — закон природы. Но далее: «Значит ли это, что, например, результаты действий законов природы, результаты действий сил природы вообще неотвратимы, что разрушительные действия сил природы везде и всегда происходят со стихийно-неумолимой силой, не поддающейся воздействию людей? Нет, не значит. Если исключить астрономические, геологические и некоторые другие аналогичные процессы, где люди, если они даже познали законы их развития, действительно бессильны действовать на них, то во многих других случаях люди далеко не бессильны в смысле возможности их воздействия на процессы природы. Во всех таких случаях люди, познав законы природы, учитывая их и опираясь на них, умело применяя и используя их, могут ограничить сферу их действия, дать разрушительным силам природы другое направление, обратить разрушительные силы природы на пользу общества».
