Эти цифры косвенно подтверждаются и советской (и официальной постсоветской) статистикой. Так, только в Белоруссии к 9 июля 1941 г. Красная Армия потеряла 341 000 человек, из них 287 700 пленными (Мягков М.Ю. Битва за Москву в документах группы армий «Центр»// Вторая мировая война. Актуальные проблемы. С. 248–266). Всего на 22 июня 1941 г. Красная Армия насчитывала 5,5 млн чел.; за первые 10 дней войны было призвано, как и планировалось, еще 5,3 млн, т. е. всего стало 10,8 млн, не считая призванных в последующие два месяца. Куда же делась вся эта масса людей, если убито и ранено к сентябрю 1941 г. было только 800 тысяч? Почему официальная советская история войны назвала катастрофой потерю 1850 самолетов в первые два дня войны, когда их было 28 000? Потерю 600 танков, когда их было 23 000? И так далее. При той чудовищной численности войск, которые имелись у Сталина, даже официально объявленные геббельсовской пропагандой в середине июля заведомо завышенные цифры советских потерь — 2,5 млн солдат, 5000 танков, 12 000 самолетов — были бы не смертельны для СССР, соответствуй они действительности.
Однако те, кто видел в немцах освободителей, были жестоко разочарованы. Вслед за Вермахтом шли эсэсовские части, начавшие осуществлять политику порабощения (а отчасти и уничтожения) населения. Сдавшиеся в плен советские солдаты были разоружены и брошены в немецкие концлагеря, а те немногие, кому позволили остаться в рядах Вермахта — распределены небольшими группами по немецким частям. Гитлер прямо заявлял, что ему безразлично, кто управляет Россией — цари или большевики, он Россию ни от кого не освобождает, он ее завоевывает, и народы России нужны немцам только как рабочий скот. Народы России тоже скоро это поняли и начали сражаться с врагом — не за Сталина и ВКП(б), а за себя. Сталин, кстати, тоже это понял и именно так и признался американскому послу А. Гарриману в минуту откровенности: «Народ сражается, как и прежде, за свое Отечество, а не за нас» (Мс. NealA Stalin. Man and Ruler. Basingstore, 1988. P. 140).
Современный российский историк пишет, что одним из просчетов немецкого командования было то, что оно не ожидало массового сопротивления на оккупированных советских территориях из-за проводившихся сталинским режимом перед войной репрессий и коллективизации. Тут не знаешь, что и сказать. Если нацистские главари, ведя войну против народов России на геноцид и нисколько этого не скрывая (и даже, наоборот, всячески афишируя), при этом «не ожидали сопротивления», это говорит просто об их идиотизме.
Неудивительно, что уже к осени 1941 г. настроения народа стали совсем другими. Началась всенародная война, которую немцы не могли не проиграть рано или поздно. Уже к концу 1941 г. действовало до 2000 партизанских отрядов (Басов A.B. Историческая наука. Новые трактовки причин и хода Великой Отечественной войны// Россия в XX веке. Историки мира спорят. С. 464). Впрочем, поведение советских войск летом 1941 г. не прошло бесследно: первоначальные успехи позволили немцам практически весь 1941 год отвоевать против СССР на захваченных у Красной Армии запасах, и лишь с начала 1942 г. немецкая экономика начала давать фронту достаточное количество собственных боеприпасов для ведения войны против России.
При этом у нас есть основания думать, что англоамериканские союзники и их немецкие агенты предвидели именно такой вариант развития событий и не имели ничего против, поскольку нежелание на первом этапе советских солдат воевать позволит Вермахту углубиться далеко в Россию и завязнуть в ней, что существенно облегчит США и Британии задачу на их фронтах (Бунич И. Гроза. С. 300).
Все эти данные наводят на размышления: а могло ли быть иначе? Могла ли Красная Армия, ударив по немцам первой, выиграть всю войну и добиться-таки мирового господства коммунистического режима?
Допустим, завоевали Европу и дошли до Ла-Манша (в наступательной войне легче заставить армию повиноваться, даже если она того не хочет; Финляндская война это наглядно продемонстрировала). Дальше так или иначе надо воевать с США и Британией, а эти страны блицкригом не покоришь, и война с ними по определению превращалась в затяжную. Как бы повела себя Красная Армия в такой ситуации?
Впрочем, о перспективах войны СССР с англо-американцами мы подробнее поговорим ниже, а пока снова вспомним, что и в высшем руководстве Вермахта поселилась измена. Природа тоталитарной системы такова, что она приводит очень многих людей к парадоксальному выводу: при власти тоталитаристов над своей страной высшим проявлением патриотизма является государственная измена. И именно в этом (не только в этом, конечно) — тупиковость тоталитаризма (Бунич И Гроза. С. 290–293, 364).
Глава XVI
Сорок первый: Считал ли Сталин все потерянным после 22 июня?
Кто борется — может проиграть.
Кто не борется — уже проиграл.
(афоризм)
Но и после страшных потерь в первые дни войны СССР был невероятно силен. И мог бы быть еще сильнее, если бы с самого начала перешел к обороне. Однако срыв планов Сталина вынуждал последнего снова и снова пытаться бросать войска в наступление.
Итак, 22 июня 1941 г. Гитлер вторгся в Россию. В 7.15 утра, почти через 4 часа после немецкого нападения, Москва отдает приказ обрушиться на врага и уничтожить его там, где он перешел советскую границу, но самим границу до особого распоряжения не переходить. Лишь в полдень Сталин, наконец, поверил, что это не провокация, а нападение, и был отдан приказ на начало операции «Гроза» (по другим данным — в 21.35) (Бунич И. Гроза. С. 558–560; 30. С. 456).
В течение недели Сталин пытается поправить положение, снова и снова бросает войска в наступление. Отдельные успехи есть — наступают, иногда по 20–25 км в глубь территории противника, отдельные дивизии. Так, 41-я стрелковая дивизия 6-го стрелкового корпуса 6-й армии без приказа сверху согласно предвоенным планам перешла государственную границу в районе Равы-Русской. Командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф. Кузнецов — тоже без приказа из Москвы — отдал приказ о наступлении на Тильзит (Ледокол. 2002. С. 332) и т. д. В дельте Дуная даже удается захватить г. Килия: 25 июня боевые корабли Дунайской флотилии под прикрытием береговых батарей и 14-го стрелкового корпуса высаживают войска на румынский берег, и на следующий день красный флаг поднимается над центральным собором этого города (Там же. С. 128).
С 23 по 29 июня 1941 г. идет гигантское танковое сражение в районе Луцк — Броды — Ровно, о котором уже говорилось. Выше я писал, что против 1000 немецких танков действовали 5000 наших. В. Суворов приводит другие данные. 799 немецким танкам (1-я танковая группа Клейста), среди которых не было тяжелых, плавающих, с дизельными двигателями, с противоснарядным бронированием, с длинноствольными пушками калибра 75 мм и выше, с широкими гусеницами, противостояли 8069 танков Киевского и Одесского округов (в том числе 4809 на Западной Украине), среди которых были 747 новейших Т-34 и КВ. «Тридцатьчетверки» считаются нынешними военными историками средними танками, однако с учетом того, что в 1941 г. лучшие зарубежные танки — немецкие T-III и T-IV — весили (в разных вариантах) от 19,8 до 22,3 тонны (Последняя Республика. С. 428–432), Т-34 по меркам того времени вполне можно считать тяжелыми. При этом Т-34 и KB сочетали в себе все вышеперечисленные достоинства, кроме, понятно, умения плавать.
К разряду тяжелых танков относились также и Т-35 (их в распоряжении двух округов был 51), вооруженные тремя пушками и 6–7 пулеметами (Там же. С..346–347).
Плавающих танков было 876(669 Т-37, 123 Т-38, 84 Т-40). С дизельными двигателями, кроме Т-34 и KB, было также 370 БТ-7М (какие двигатели были у плавающих танков — дизельные или бензиновые, — я просто не в курсе, но полагаю, что хотя бы у новейшего Т-40 двигатель был дизельный).
Сражение закончилось поражением советских войск, и В. Суворов, противореча своим предыдущим книгам, в «Тени победы» винит в этом «бездарного» Жукова (Суворове. Тень победы. М., 2002. С. 189–192). Но ведь не Жуков непосредственно нес ответственность за это наступление. Он выехал сюда, в штаб Юго-Западного фронта, 22 июня, хотя решение об этом было принято 21-го, еще до начала войны, когда Политбюро приняло решение тайно развернуть на месте приграничных военных округов фронты. Командующим Юго-Западным фронтом был назначен генерал армии И.В. Тюленев, Жукова же направили координировать действия этого фронта с Южным.
Жуков вылетел 22 июня, после немецкого нападения, но ведь решение-то было принято ДО него (Суворов В. День-М. С. 261). А главное, вместо наступления приходилось обороняться, что спутало все карты не готовым к такому обороту Жукову, Тюленеву и всей Красной Армии. Кроме того, Жуков был отозван с Юго-Западного фронта еще 26 июня, отозван как начальник Генерального Штаба, с связи с критическим положением в Белоруссии, где немцы наносили главный удар. И лишь после его отъезда, 28 июня, немцам удалось переломить ход сражения в свою пользу (Яковлев H.H. Маршал Жуков. С. 15).
