Первым его вывел из себя Жирик. Он позвонил на третий день после выборов и начал канючить насчет возможной компенсации за участие в президентской кампании его выдвиженца Малюткина. Говорить с ним долго не было ни сил, ни желания. Поэтому Владилен грубо отрезал: «Пошел ты…». И повесил трубку.
Когда телефон зазвонил вновь, Сырков раздраженно схватил его и уже приготовился дальше матюгать Жирика. Но в трубке раздался вкрадчивый голос Фрикмана.
— Владик, какие у тебя новости?
— У меня пока никаких. Шеф взял паузу. Но чувствую, что она сильно затягивается. Да и вся эта братва во главе с Сочиным тоже как-то притаилась. Как бы они чего не удумали!
— Уже! — вздохнул в трубку Фрикман.
— Что уже?
— Говорю, уже удумали. Заполошин, как мы и предполагали, остается у Чубчика в РАО ЕЭС.
— Ну и?
— А Мишкин остается на месте главы.
— А как же я?…
— А что ты? Мы же тебя предупреждали, что шеф тебя главой не сделает. Ты не питерский.
— Ну и что же, что не питерский? Но даже дураку понятно, что это я ему все выборы вытянул!
— Дураку понятно, а ему, может быть, нет! Ты, Владик, не горячись. Вечером приезжай ко мне на дачу. Мы там все обтолкуем.
После звонка Фрикмана стало совсем тоскливо. Еще вчера все казалось в розовом свете. И даже совершенно некстати заполыхавший Манеж не мог омрачить всеобщего приподнятого настроения. Тем более что этот хренов Манеж уже давно был камнем преткновения на уровне московского правительства. Когда шефу в период разгара подсчета голосов доложили о происшествии, он только пожал плечами и спросил:
— А Лужнов и Шойду в курсе?
Услышав утвердительный ответ, он подозвал к себе пресс-секретаря и дал указание:
— Разъясните, пожалуйста, что данным происшествием занимаются мэр Москвы и министр по чрезвычайным ситуациям. Все меры по тушению пожара будут приняты. С причинами будем разбираться потом. Специального разъяснения для прессы я давать не буду. Сейчас не тот момент.
Получив последние предварительные результаты голосования, шеф покинул штаб. И прямо через Красную площадь пешочком отправился в Кремль. Выглядело все это эффектно. За ним увязались сразу все телекомпании. И Сырков распорядился, чтобы эти кадры моментально были даны в эфир.
В общем, все, казалось бы, протекало нормально. Только уже на последнем этапе Владилен почувствовал некоторую напряженку в своих отношениях с Мишкиным и Кузя ком. Как будто они знали то, чего не знал он. Теперь уже совершенно очевидно, что все было именно так.
Размышления опять прервал телефонный звонок. В трубке раздался слегка взволнованный голос Перста.
— Владик, ты не отчаивайся! Если что, мы тебя опять возьмем к себе!
— Ты о чем? — сделал вид, что не понимает суть сказанного, Сырков.
— Ну как о чем? Я говорю, хорошие люди никогда не пропадут! Ты столько сделал этим уродам! Ты из ничего слепил эту гребаную «Монолитную Россию». А теперь они плетут против тебя интриги.
— Подожди, Костик! Не понимаю, о чем ты говоришь? О каких интригах?
— Ну, как о каких? Они же готовы присягнуть Мишкину или Кузяку. Даже Сочину! Все выборы фактически вытянул на себе ты! А эти ребята хотят загрести жар чужими руками!
— Подожди! — попытался остановить его Сырков. — Еще толком ничего неизвестно.
— Да все уже известно! Заполошин назад не вернется. И Мишкин остается в своем кресле!
— У нас еще на эту тему разговора с шефом не было.
— И не будет.
— Почему?…
— Потому что он уже Указ подписал.
— Откуда ты знаешь?…
— От верблюда. Владик, ты уже должен привыкнуть к тому, что первый — он всегда первый! Но сейчас главное не это.
— А что?
— Главное, чтобы ты вообще остался в администрации. Потому что Сочин с командой вообще хочет тебя выкинуть. Ты уже давно не нравишься этим силовикам.
— Ну, это мы еще посмотрим! — Сырков резко ударил краем трубки о крышку стола. — Меня уже несколько раз хоронили! Но им без меня нельзя! Шеф со всей этой думской и политической сворой зашьется через пару месяцев!
— И это правильно! — подхватил Герст. — Наконец-то, я слышу слова настоящего мужчины! Ты позвони нашему очкарику — Павлину. Он тебе что-нибудь обязательно присоветует. Этот чувак — мудрый парень. Он в последний раз на выборах этих хохлов так развел, что они даже охнуть не успели! В общем будь здоров! Не грусти!
Положив трубку, Сырков еще долго продолжал глядеть на нее тупым взглядом, пока легкий стук в дверь не вывел его из этого заторможенного состояния.
На пороге стоял Жирновский.
— Владилен Михайлович, я, можно так сказать, без приглашения. Но спешу вам выразить свое восхищение прекрасно проведенной избирательной кампанией президента. Вы уже стали настоящим гением выборов. Эти коммуняки утерлись по полной программе. Их Харитошкин даже десяти процентов не набрал.
— Ну, Владимир Адольфович, вы, как всегда, приуменьшаете опасность коммунистического реванша, — раздраженно начал было Сырков. Но затем сменил тон и продолжил. — На самом деле, у них довольно сильная социальная база. Просто сегодня наш президент объективно сильнее любого конкурента. Да вы проходите. Не стойте в дверях, раз пришли. Я сейчас закусочки закажу.
— Премного благодарен! — Жирновский сделал несколько шагов по кабинету, привычно осмотрелся и по-хозяйски плюхнулся на диван.
Сырков нажал кнопку связи с секретарем и сделал нужные распоряжения. Затем достал из шкафчика бутылку французского коньяка, пару бокалов и присел на диване рядом с Жирновским.
— Вы уж меня, Владимир Адольфович, за грубость извините. Нервишки, так сказать…
— Ну что вы? Мы же свои люди! Я все прекрасно понимаю. Это все от перенапряжения. Я, кстати, сразу почему-то подумал, что вам сейчас очень нужна моральная поддержка. Вот я и подъехал. Мой Малюткин и то в санаторий попросился. А что? — поджал губы Жирновский. — Пущай едет. Заслужил. Он, по-моему, отработал на все сто. Очень, бедняга, переживал. — Вздохнул Жирновский.
— И это понятно, — вдруг поддержал его Сырков. — Не каждому удостаивается честь баллотироваться в президенты.
— Да какой из него кандидат в президенты! — махнул рукой Жирновский. — Вы же все прекрасно понимаете! Вот если бы я выставился! Был бы другой компот. Я бы побольше коммуняк очков набрал. Но… Вы же знаете! Я всегда четко соблюдаю договоренности! Мое время еще не настало.
Жирновский взял налитый в бокал коньяк и глубоко вдохнул его аромат.
— Вы, Владилен Михайлович, умеете ценить настоящие дорогие вещи. Не то, что некоторые неотесанные умники из окружения шефа! Но вот только вас никто не ценит! А зря! — Жирновский сделал большой глоток и закатил в блаженстве глаза. — Когда я стану президентом, вы будете у меня как минимум главой администрации.
— Ну, это вы, Владимир Адольфович, загнули.
— Насчет чего? Насчет президента или насчет главы администрации?
— Да нет, так — вообще, — развел руками Сырков.
— Э, дорогой! Времечко бежит незаметно! Не успеете оглянуться, как все поменяется! — Жирновский сделал еще один большой глоток и блаженно откинулся на спинку…
Сидящий за диваном Сурок, услышав последнюю фразу, засунул лапу глубоко себе в рот и задумался. Прошло всего чуть более полгода с того момента, как он впервые увидел в этом кабинете данного довольно странного посетителя. И какая разительная произошла перемена! Вот уж действительно — времена меняются. В этом противном, обрюзгшем, вонючем старике сегодня он вдруг увидел самодовольного и самовлюбленного властолюбца.
На совещание к генералу Вермонту в штаб военной разведки были приглашены только участники проекта «Сурок». За столом на своих обычных местах уселись майор Гарстка и капитан Себровски. Рядом с ними аккуратно пристроился главный специалист из группы сопровождения лейтенант Дагмар. Он разложил на столе какие-то электронные приспособления и приготовил папку с бумагами. Напротив скромно присел на приставной стул сержант Вильямс. Было видно, что стул ему явно мал. Потому что он постоянно ерзал на заднем месте, пытаясь найти наиболее удобное положение. С этим сержантом Гарстке и Себровски приходилось работать в самых критических ситуациях. Он чем-то напоминал недавно ставшего губернатором известного во всем мире Арнольда Шварценеггера. Та же обаятельная лошадиная улыбка и та же непомерно мускулистая фигура.
Генерал Вермонт вошел в кабинет не один. Рядом с ним с огромной папкой в руках аккуратно протиснулся полковник Сван. Этот Сван был в управлении фигурой довольно загадочной. Впрочем, употреблять этот термин в их управлении можно было бы по отношении к любому. Потому что главная задача, которую решало управление, состояла в проведении аналитики и разработке наиболее перспективных программ по воздействию на внутриполитическую ситуацию в стане любого противника.
