Сенька протянул Алексею меховые чуни и кожаную накидку и скомандовал: «Айда подкрепимся на дорожку!»
Из-за деревьев показалось яркое холодное осеннее солнце.
Съев по большому куску мяса, мужики подтянули потуже пояса, выпили на дорожку колодезной воды и двинулись в путь…
Проводив взглядом уходящих, дед Авдот достал из-под крыши избушки свой черпак на длинной деревянной палке, аккуратно поправил связанные тугим жгутом тонкие прутья на конце и двинулся в сторону погасшего костровища. По дороге крикнул одной из женщин: «Анисья, неси огня!» И начал складывать сухие ветви шалашом. Затем подхватил принесенную невесткой горящую лучину и запалил костер. Долго и внимательно разглядывал, как занимается огонь. Потом аккуратно приладил на длинной толстой перекладине старый медный казан и пошел к огромной куче трав, разложенных по всему пригорку. Внимательно разглядывая каждую охапку, доставал оттуда посторонний сор и откидывал его в сторону. Затем ведомым только ему порядком начал бросать все это в казан и размешивать своим длинным черпаком. Время от времени приседал на пригорке и, глубоко вздыхая, что-то бормотал себе под нос.
Отойдя в сторонку и присев на большую пожелтевшую кочку, Вован с интересом наблюдал за этим священнодейством. Ему вдруг показалось, что он перенесся в далекое детство и старый добрый волшебник прямо у него на глазах варит эликсир молодости и здоровья. В небе над головой кто-то глухо застонал. Потом раздалось настоящее рыдание, похожее на плач ребенка. Вовану показалось, что сейчас прямо ему на голову упадет плачущий младенец. Действительно, ветви дерева наверху зашевелились, и оттуда вылетела огромная серая птица. Она промчалась очень низко, едва не зацепив своими крыльями крышу избушки, и скрылась за соседними кустами.
Дед Авдот оторвался от казана и, показывая бородой в сторону улетевшей птицы, проговорил:
— Ишь, родимый, переживает. Ему теперь опять одному куковать всю зиму тута. Вся лесная кутерьма подалась за Кукотай. А он, сердешный, с нами зазимует. Не долететь ему со всеми.
— Кто это? — поинтересовался Вован.
— Девки его лесным чертом кличут, — вздохнул Авдот. — Да только, какой он черт? Бедолага! Мается, не плошь нас, грешных. Летом-то он всякой мелкотой питается. А в зиму забирается в дупло и стонет, как дитя малое.
— А чего же он со всем и-то не улетает?
— Так не осилить ему! Хошь крылья и большие, а пролетит маленько и падает. Видать, подраненный был. Я робятам не велел его трогать. Пущай себе живет. Вреда от него никакого. А летом он нам помогает — всякую мелкую заразу склевывает. Так-то оно бывает, мил человек, — не всегда большие крылья счастье приносят. Ты-то вот тоже, видать, птица большого полета. А тебе крылья — бац! — и подрубили. Так оно всегда в природе бывает!
— И вы считаете, что это нормально?
— А то как же! Высоко летаешь — низко падаешь! Так оно спокон веков заведено. — Авдот побросал в казан очередную охапку трав и принялся намешивать бурлящую жидкость. — А ты чего как-то чудно разговаривашь? На вы только в стародавние времена господа говорили. Иль они опять возвернулись — эти времена?
— Да нет, — смутился Вован. — Просто так, мне кажется, более уважительно.
— Чего ж тут уважительного? — Авдот подбросил в костер охапку сучьев и посмотрел, как они занимаются огнем. — Ставить человека выше себя негоже. Выше нас только Бог. И то мы с ним на ты. А так получается, что сам себя унижаешь.
— Я как-то об этом не задумывался.
— А об чем ты вообще-то задумывался в своей жизни?
— Не знаю…
— Вот то-то и оно. Мои робята вот тоже ни об чем не задумываются. Все мне, старику, об них думать приходится.
Вован придвинулся поближе к костру, взял в руки длинную сухую палку и начал шурудить угли.
— Скажите… То есть, я хотел сказать, скажи, пожалуйста, дед, — поправился он, — откуда вы все здесь появились? Мне никто никогда не рассказывал, что у нас еще есть такие поселения.
— Так спокон веку мы здеся. — Авдот разгладил бороду, зачерпнул из казана отвара и, широко раздувая ноздри, всосал в себя несколько глотков. Удовлетворенно хмыкнул и начал намешивать с новой силой. — Наши предки еще от царя Ивана сюды схоронились. Когда это было, уж точно никто и не помнит.
— И что, так с тех пор сюда никто больше кроме вас и не приходил?
— Почему? Забредает иногда чудной народ. Года два назад сюда еще по зимнику один чудак наезжал. Частковый какой-то. Молодой такой парнишка в срамной шапке и с сатанинскими знаками на плечах.
— Это, наверное, участковый был. Со звездочками на погонах?
— Во-во — частковый! Тоже интересовался, кто мы такие, да откуда родом. Так я ему говорю: ты сам-то откуда родом? Мы-то здеся всю жисть прожили — таких как ты сроду не видывали.
— А он чего?
— Ничо. Сначала пугать начал. Говорит, на учет нас какой-то поставит. А потом — ничо. Пообмяк. Мы ему с собой орехов снарядили и отварчику набулькали. Ребята его до самого Кукотая проводили, чтобы не заплутал больше. С тех пор больше никто к нам не захаживал.
За дальними кустами опять кто-то застонал и заухал.
— Видал? Опять, сердешный, замаялся. — Авдот отхлебнул отвару, зажмурил глаза и на некоторое время замер, будто что-то прикидывая в уме. Затем опять направился к разложенным на пригорке кучкам травы, выбрал несколько охапок и, пощипав с них засохшие цветки, побросал в казан.
— У вас, наверное, зима здесь долгая?
— Зима, как полагается, хорошая — лютая.
— И как же вы здесь выживаете?
— Как Господь подскажет. Робята по светлому охотятся, а в потемках возля баб греются. Девки у нас, сам видал, горячие. Любого согреют. — Старик весело засмеялся и помахал рукой пробегавшей мимо невестке. — Так что ли, Настена?
— Об чем это ты, Авдот? — игриво заверещала женщина.
— Так все об том же!
— Вот, смотри, Борику пожалюсь!
— Я с твово Борика-то враз портки спущу да розгой по голу заду!
— Ишь, развоевался! — засмеялась невестка. — Ты смотри, кабы твоя похлебка не сбежала!
— Во каки у нас девки! Я же говорю — огонь! — восхищенно воскликнул Авдот и от восторга притопнул ногой.
— И все-таки, — продолжал настаивать Вован, — неужели вы всем себя обеспечиваете? А как же насчет одежды, соли и всего такого прочего? Неужели ничего не прикупаете?
— Как не прикупать? Робяты летом ход ют за Кукотай. Там, когда речка маленько поопадает, с охотниками другими меняются на шкуры, на орехи да вот на мою настоечку. Шибко ее охотнички уважают. Оттеда тащут всяку дрянь. Этим летом вон притащили какой-то сапед и говорящую коробку. То ко проку от этого для хозяйства никакого. Баловство одно!
Услышав про говорящую коробку, Вован невольно напрягся и почувствовал, что его начинает пробивать нервный озноб.
— А где эта говорящая коробка? — Пытаясь сдержать волнение, проговорил он.
— Так, в избе она где-то. Под лавку ее робяты засунули.
— Покажи мне ее! — Вован схватил старика за руку и буквально потащил к дому. — Может, она нам как раз пригодится теперь!
Вован заскочил в избу и начал шарить под лавками и топчаном. В самом углу он наткнулся на завернутый в меховую подстилку твердый предмет. Развернув ее, он увидел маленький портативный двухдиапазонный приемник. Он поднес приемник к оконному проему и прочел в самом углу «Vitek». Как величайшую реликвию, осмотрел его со всех сторон и, нащупав сбоку выпирающее колесико, повернул его. Из динамика раздалось шипение, треск и попискивание. Нащупав вверху еще одно колесико, он начал его осторожно вращать, пытаясь настроиться на какую-нибудь волну. После нескольких тщетных попыток он вдруг услышал отчетливые сигналы позывных известной ему станции. Еще через мгновение в приемнике раздался едва различимый голос знакомого диктора. Он монотонно рассказывал о дебатах в какой-то европейской стране. Затем на мгновение запнулся и произнес: «А теперь возвращаемся к главному событию в нашей стране. Как сообщалось ранее, в связи с гибелью Большого Брата обязанности главы государства возложены на Премьер-министра. Указ о своем вступлении в должность Премьер подписал сегодня утром. Со своих постов смещены ряд должностных лиц. В том числе — начальник Службы Собственной Безопасности генерал Фролов. В связи с возникшей опасностью антиконституционного переворота в столицу введены подразделения из Чечерии. Подразделения возглавляет новый глава Службы Собственной Безопасности Сулим Кандыров».
— Подонки! — вырвалось из уст Большого Брата. Он схватил приемник, плотнее прижал его к уху и выскочил на улицу. Но в приемнике что-то резко затрещало, и звук пропал окончательно.
Большой Брат начал изо всех сил трясти замолкшую коробочку, щелкать выключателями. Но все было тщетно. Видимо, блок питания окончательно вышел из строя, и связь с Большой Землей исчезла. Он обернулся к стоявшему в полном изумлении Авдоту и буквально прокричал:
