Я не ставлю иных целей, помимо защиты своего народа. В этом и только в этом моя единственная "вина".
Я всегда помню те миллионы русских, которые в разные времена (столетия) приняли смерть за свою землю, за веру, за свой народ – я всё время готовлю себя к тому, чтобы принять это не хуже, быть достойным их и в смерти.
Вернёмся к книжечке Струкова (эти разрозненные листочки я переплел с особым чувством).
Читаем о нашей жизни два века назад:
"Козни, втайне устроенные Наполеоном, вполне открылись. Он вооружил против России Европу от Мадрида до Варшавы… воинство из двадцати народов вторглось в пределы нашего Отечества… Царь, известив всем сословиям о грозящей царству… опасности, призвал их на защиту веры, Отечества, Престола и свободы. "Я с вами… – сказал он. – Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем".
…речь, произнесённая Наполеоном… в Дрездене:
"Венценосные друзья Франции!… Уже берега Прегеля и Вислы покрыты Орлами Франции (на французских знаменах красовались характерные "наполеоновские" орлы, а личным гербом Бонапарта были пчёлы. – Ю.В.). Мои народы! Мои союзники! Мои друзья! Думайте со мной одинаково. Я хочу и поражу древних тиранов Европы. Я держал своё слово и теперь говорю: прежде шести месяцев две северные столицы Европы (Москва и Петербург. – Ю.В.) будут видеть в стенах своих победителей Европы".
Летом 1812 года гул грозных шагов Наполеона по России становился в Москве слышнее и слышнее…"
Для оправдания нашествий на Россию всегда толковали о русских "тиранах". Гитлер (1889- 1945) повторил то же самое, но привнёс и своё, назвав нас ещё и "расово неполноценными", а посему не заслуживающими жизни.
29 мая 1812 года по старому стилю генерал-губернатором Москвы был назначен друг незабвенного Суворова граф Федор Васильевич Ростопчин (1763-1826) – муж, безусловно, решительный и дельный.
Как человек решительный, человек действия, Суворов говаривал: "Уступаю диалектику денщикам". Суворов презирал болтовню. Он решал историю мужеством прямой борьбы. Он знал, что такое победа: перед ней склоняют головы все.
При императоре Павле Петровиче, в 1798-1801 годах, граф Ростопчин руководил русской внешней политикой. В Москве лета 1812 года он сделал очень много для возбуждения общественного мнения против французов. Правда, в возбуждении общества, особливо людей самого простого звания, он часто был шумлив и лубочен.
Когда до Ростопчина дошла наглая речь Бонапарта, произнесённая в Дрездене перед титулованными правителями Рейнского союза, граф распорядился напечатать её, что вызвало возмущение русских. Ещё бы, хозяин Европы называет их "древними тиранами" и похваляется отнять у них родные столицы. "Хочу наказать варваров", – заявляет французский император. В той же речи он "повелевавши" правителям Рейнского союза "удвоить свои ополчения" [41].
Сталин говорил: "…наш гениальный полководец Кутузов… загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления".
Пушкин в 1836 году, уже незадолго до смерти, писал в статье "Объяснение": "Слава Кутузова неразрывно соединена со славою России, с памятью о величайшем событии новейшей истории. Его титло (титулование, наименование, прописание. Ю.В.): спаситель России; его памятник: скала святой Елены! Имя его не только священно для нас, но не должны ли мы ещё радоваться, мы, Русские, что оно звучит Русским звуком?"
Михайло Юрьевич Лермонтов писал в драме "Странный человек" в 1834 году:
"А разве мы не доказали в 12-м году, что мы русские? – Такого примера не было от начала мира… Мы – современники и вполне не понимаем великого пожара Москвы; мы не можем удивляться этому поступку; эта мысль, это чувство родились вместе с русскими. Мы должны гордиться, а оставить удивление потомкам и чужестранцам".
Надо сказать, все обращения Наполеон сочинял сам. Никто и никогда за него не написал ни буквы.
Гордыня снедала этого человека.
5 апреля 1813 года Михаил Илларионович Кутузов (1745-1813) присутствовал в Гайнау на совете императора Александра I (1777-1825) и короля Пруссии, откуда и направился в Бунцлау, где располагалась главная квартира русской армии. По пути престарелый фельдмаршал простыл и слёг. 16 апреля того же года высшей славы России сердце его перестало биться (числа названы по старому стилю). Он был немощен, но преставился от душевного надрыва, вызванного захватом французами Москвы. Какое русское сердце не обливалось тогда слезами!…
"Император Александр писал… вдове Кутузова: "Благодарное отечество никогда не забудет заслуг, и Европа и весь свет не перестанут ему удивляться, и внесут имя его в число знаменитых полководцев. Не вы одни проливаете о нём слезы, с Вами плачу я, плачет вся Россия" [42].
Светлейший князь Михаил Илларионович Кутузов женился в 1778 году на дочери генерал-поручика Бибикова Екатерине Ильиничне. Имел сына, "умершего во младенчестве, и 5 дочерей".
Возле той филёвской избы офицеры гренадерского корпуса установили верстовой столб, который оказался свидетелем грозных событий, в том числе и памятного всем совещания первых генералов русской армии 1 сентября 1812 года. На столбе были закреплены две мраморные доски, на одной можно было прочесть:
"На совете фельдмаршал высказал: с потерею Москвы ещё не потеряна Россия, поставили первою обязанностию сберечь армию, сблизиться с подкреплениями и самим уступлением Москвы приготовить неприятелю неизбежную погибель и потому намерен, пройдя Москву, отступить по Рязанской дороге, закончил он Совет: "Так я вижу, что мне придётся поплатиться за всё, но жертвую собою для блага отечества и приказываю отступить" [43].
К слову будет сказано, гробница Наполеона в Париже – дар России. Она вся сработана из огромной глыбы карельского мрамора.
Знаменитый военный теоретик Карл Клаузевиц (1780-1831) доказал, что Наполеон в России действовал совершенно правильно. Наполеон потому потерпел поражение, писал Клаузевиц, что в России существовала крепкая власть и народ ей был безоговорочно предан. Поход Наполоена был обречён заранее.
Из стихотворения Гаврилы Романовича Державина "Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отечества 1812 года":
…Цари Европы и народы!
Как бурны вы стремились воды,
Чтоб поглотить край Росса весь,
Но, буйные! Где сами днесь?
____________________
Где царственны, народны правы?
Где, где германски честны нравы?
Друзья мы были вам всегда,
За вас сражались иногда;
Но вы, забыв и клятвы святы,
Ползли грызть тайно наши пяты…
"ПРИКАЗЪ ВОИСКАМЪ.
Ребята!
Передъ вами памятникъ, свидътельствуюшiй о славномъ подвигъ вашихъ товарищей! Здесь, на этомъ самомъ мъсть, за 27 лътъ передъ симъ, надменный врагъ возмечталъ победить Русское войско, стоявшее за Веру, Царя и Отечество! Богь наказалъ безразсуднаго: отъ Москвы до Нъмана разметаны кости дерзкихъ пришельцевъ – и мы вошли въ Парижъ!
Теперь настало время воздать славу великому дълу. И такъ да будетъ память въчная безсмертному для насъ Императору Александру I, – Его твёрдою волею спасена Россия; въчная слава падшимъ геройскою смертию товарищамъ нашимъ, и да послужить подвигъ ихъ примъромъ намъ и позднъйшему потомству. Вы же всегда будете надеждою и оплотомъ вашему ГОСУДАРЮ и общей матери нашей Россiи.
На подлинномъ Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою подписано:
"НИКОЛАЙ".
Лагерь при селъ Бородинъ. 26-го Августа 1839 года" [44].
Из слова Даниила Заточника: "Не запрещай глупому глупость его, да не уподобишься сам ему…" Для главы государства очень важная мысль.
И он же, Даниил Заточник, поучал нас из конца своего ХII века: "Ибо мудрого мужа посылай – и мало ему объясняй, а глупого посылай – и сам вслед не ленись пойти. Очи мудрого желают блага, а глупого – пира в доме…"
Но безжалостный удар по национальным государствам наносится (и будет наноситься) и с другой стороны.
В духе коммунизма не только отрицание достоинств, да и самого смысла национальных государств (с заменой их на космополитически интернациональные), но уничтожение их, а следовательно, и подавление веры, дробление первородной глыбы русской культуры и, хочешь – не хочешь, ослабление народа, ибо нация и народ неразрывные сути одного явления: сообщества людей, говорящего на одном языке и имеющего общую историю и судьбу… Поэтому после революции и в гражданскую войну столь глумились над церковью, над русской культурой (в немалой мере всё это повторилось в начале 90-х годов), в частности, над литературой, называя её дворянским пережитком, вознося Писарева и закидывая грязью даже Пушкина. Этому с усердием предавалось и самое крупное объединение литераторов – революционное, руководитель которого Авербах будет прибит Сталиным.
