И дело не только в устойчивом экономическом росте и даже не в его качестве — способности обеспечить продвижение страны к технико-технологическому прогрессу при одновременном неуклонном повышении жизненного уровня населения. Плюс ко всему этому на фоне глобализации мира возрастает влияние уровня налогов на формирование привлекательной среды для иностранных инвестиций. Проблема уровня налогов интернационализируется, не замыкается в одной стране. Это может проявиться и в процессе создания единого экономического пространства стран СНГ, а в более близкой перспективе — при переходе к нему Таможенного союза. В Казахстане, например, основные виды налогов — НДС, налог на доходы физических лиц, налог на прибыль, социальный налог — гораздо ниже, чем в России. Не будет ли стремиться ряд российских предпринимателей при создании единого экономического пространства уходить под юрисдикцию соседнего или соседних государств?
Уход от реально существующих противоречий не спасает расшифровка «российского консерватизма» как «социал-консерватизм». К этому термину, видно, прибегают, чтобы затушевать тот факт, что консерватизм как таковой противостоит социализму и в значительно меньшей степени неолиберализму, взаимовлияние с которым в настоящее время вполне очевидно. Более того, «социальный консерватизм» возводится в ранг «идеологии модернизации», как будто можно осуществить модернизацию, не задевая традиционных ценностей и подходов.
Из некоторых выступлений руководителей «Единой России» явствует, что «российский консерватизм» противостоит радикализму, который, как представляется, не должен отрицаться в решении ряда проблем модернизации. Дело не в отказе от радикальных, качественных перемен там, где это необходимо, а в поисках таких методов их осуществления, которые не били бы по интересам большинства населения. При этом лидера «Единой России» никак нельзя отнести к противникам радикальных перемен, в первую очередь в экономике, в выстраивании федеральных отношений. К сожалению, это не находит отражения в идеологии партии власти.
Б.В. Грызлов справедливо считает, что должны «меняться, причем максимально быстрыми темпами, наука, внедрение новых технологий, повышение качества жизни».[54] В это же время есть и такие руководители, которые выступают за то, чтобы «сделать перемены постепенными», заявляют, что «антиподом российского консерватизма партия считает радикализм».[55]
Такая идеологическая каша навряд ли может стать необходимой России идеологией, которая призвана сыграть важную роль в преодолении имеющихся противоречий, разногласий в затянувшихся поисках путей развития страны. Очевидна непригодность идеологии «Единой России» в том виде, в котором ее преподносят некоторые, для модернизации страны, несомненно требующей ряда решительных и радикальных, но взвешенных и продуманных мер.
Под воздействием крайне негативных событий, сопровождавших революционный процесс в России, у нас создалось обобщенное отрицательное отношение к революционным переменам как к движущей силе развития человечества. История всех стран проходила и проходит через революционные сдвиги в производительных силах, производственных и иных общественных отношениях. Революционные изменения характеризуют наше познание Природы, Вселенной. Революция сочетается с эволюционным движением, которое и накапливает потенциал для революционного скачка.
Вообще следует отличать социальную революцию, изменяющую собственность и собственника на средства производства, от революционных радикальных сдвигов, то есть качественных изменений в обществе без универсального передела собственности. Методы осуществления революционных изменений в обществе могут быть разными, степень и формы насилия различаются от случая к случаю. Возможен при определенных условиях и мирный путь. Понимание всего этого актуально для России, которая не должна претворять свои воспоминания о кровавых страницах социалистической революции в отрицание необходимости радикальных перемен в первую очередь в экономике, судопроизводстве, в выстраивании федеральных отношений. Консерватизм в применении ко всему этому противопоказан. Он может и должен проявляться не в отказе от качественных перемен там, где это необходимо, а в поисках таких методов их осуществления, которые не били бы по интересам большинства населения.
Модернизация: набор антитезисов
Призывы к модернизации в России звучат буквально повседневно. Нужда в обновлении, развитии с учетом мировых достижений в экономике, в политике, в общественном и государственном устройстве, несомненно, актуальна. Общепризнано, что модернизация не может состояться без острой борьбы с коррупцией, что она не должна осуществляться ценой снижения уровня жизни населения. Эти антитезисы на слуху. Но что конкретно включается в понятие модернизации в российских условиях, какова последовательность мер в ее осуществлении — по этим вопросам пока нет устоявшегося мнения в стране. Не претендуя на определение стратегии и тактики модернизации в России, ограничусь изложением своих взглядов по поводу того, чего следует избежать или от чего нельзя абстрагироваться. Предлагаемый набор антитезисов возник не на пустом месте. Он базируется на многих дискуссионных высказываниях в печати, на конференциях, круглых столах, в беседах.
Первый антитезис. История многих стран учит тому, что перевод экономики на инновационные рельсы, а это сердцевина модернизации, невозможен без мощной конкурентоспособной промышленности. Мы часто говорим о необходимости перехода к постиндустриальному обществу. Эта задача не может быть решена в России без реиндустриализации, иными словами, без восстановления индустрии на сугубо современной основе. «Нельзя заниматься изобретениями на уровне XXI века, имея производственную базу середины XX», — отмечает В.Ю. Сурков.[56]
Второй антитезис. Нельзя ограничивать процесс модернизации одной экономикой, как бы это ни было важно само по себе. Понятие модернизации значительно шире: она должна развиваться не только в экономике, но и в политике, в социальной, правовой сферах, в культурной области. Одновременно или последовательно? На этот вопрос отвечают неодинаково. Я считаю, что упор следует сделать в настоящее время на модернизации в экономике. Но экономическая модернизация не может осуществляться изолированно, без демократизации общественной жизни и государственного управления.
В нашей стране процесс демократизации развивается зигзагообразно. В своем блоге Д.А. Медведев писал о необходимости создания в России политической системы «более гибкой, более динамичной, более открытой к обновлению и развитию». Характеризуя нынешнее состояние демократии в России, президент назвал ее «несовершенной», подчеркнув, что «мы в начале пути». И действительно, до сих пор не обрела полной независимости судебная система. Законодательная власть, как правило, беспрекословно выполняет волю руководства, даже в тех случаях, когда не очевидна правильность поступающих установок. На низком уровне находится политическая конкуренция. Слова, что Госдума «не место для дискуссий», мы дружно осудили, но от такого осуждения очень долгий путь до превращения наших законодательных органов всех уровней в места для серьезных политических дискуссий, которые способны оптимизировать законотворческий процесс. Если и достигнут ряд успехов в проведении федеральных, региональных и муниципальных выборов, то остается практика, когда «Единая Россия» в открытую оценивает того или иного местного руководителя по проценту «единороссов», прошедших в орган власти. А ведь местные руководители знают, что их судьба в руках правящей партии, которая предлагает кандидатов на посты губернаторов и мэров. Свобода слова, гарантированная Конституцией, распространяется на возможность публикации в СМИ материалов, критикующих руководство, но одновременно сохраняется «руководящий жезл», особенно в отношении телевизионных каналов — государственных и основных частных, имеющих наибольшую аудиторию, — позволяющий направлять их деятельность подчас в виде синхронных кампаний.
Не играют той роли, которую призваны играть в демократическом обществе, общественные институты. Примером может служить Общественная палата, роль которой в принятии решений, в том числе весьма важных для страны, ее населения, малозаметна. В целом ряде принципиальных случаев игнорируется общественное мнение. Последний пример этого — переименование милиции в полицию. Уверен, что при проведении социологического опроса большинство высказалось бы против. Кстати, полиция была переименована в милицию после Февральской революции в России. Новое название далеко не идеальное и потому, что люди помнят, а еще большее число знает о преступлениях «полицаев» на оккупированных территориях Советского Союза в годы Второй мировой войны. К тому же переименование потребует значительных затрат из бюджета.
