И нельзя сказать, что у них ничего не получилось. Получилось многое, хотя далеко не все. И не только из-за ошибок. Главной причиной неудач стала метрика текущей реальности, не желавшая уступать своего места. Она сопротивлялась титаническим усилиям сталинцев, трансформировала их новый мир, привносила в него чужеродные черты. Из-за хронической и трагической нехватки времени в ход шли совсем не изощренные и предельно эффективные в нормальных условиях психоисторические технологии, а самые экстремальные методы. Это когда оправданно все – лишь бы не случилось непоправимого.
Таким образом, ничего, кроме мечты, у Сталина вначале не было. Ничего, кроме притягательной, манящей и возможной реальности, реальности нового мира, ворота которого открыла революция. Ворота, в которые так и не вошла Советская Россия в 1920-е гг.
Для того чтобы страна и народ выжили, чтобы сохранилась русская цивилизация, Сталин видел только один путь – перевести цивилизационную матрицу в национальный проект. То есть нужно переложить основополагающие ценности, идеалы, устойчивые стереотипы индивидуального и коллективного поведения на язык политики, хозяйства и повседневной социальной жизни. Если говорить совсем просто, главной задачей, которую поставил перед собой Сталин (причем, как представляется, абсолютно осознанно), была материализация новой реальности. Обретшая плоть и кровь мечта должна была стать главной мировой реальностью, определяющей историю мира, его динамику, его будущее на долгие десятилетия, а то и столетия вперед.
Чтобы справиться с этой беспрецедентной, не имеющей аналогов в истории развитых обществ, проблемой, Сталину предстояло решить семь ключевых задач.
Во-первых – мироустроительную.
Во-вторых – инфраструктурную.
В-третьих – хозяйственную.
В-четвертых – политическую.
В-пятых – социальную.
В-шестых – культурную.
В-седьмых – священную, сакральную.
Каждая из этих задач могла сломать спину даже сказочному богатырю. Каждая бросит в дрожь любого современного политика. А Красному императору пришлось решать их все, да не последовательно, а одновременно! Сразу, все вместе. Во всей их сложности и противоречивости. И ему удалось совершить невозможное»204. Это невозможное было осуществлено на практике именно в рамках самой российской цивилизации, которая по своему происхождению была невозможной (об этом шла речь выше).
Совершить невозможное И. Сталину удалось и в силу того, что его деятельность как стратега исходила из вполне определенной политической философии. Она была сформулирована им еще на заре его революционной деятельности в работе «Анархизм или социализм», опубликованной в конце 1906 – начале 1907 гг. Вот что он писал: «Краеугольный камень анархизма – личность, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения массы, коллектива. По мнению анархизма, освобождение массы невозможно до тех пор, пока не освободится личность, ввиду чего его лозунг: “Всё для личности”. Краеугольным же камнем марксизма является масса, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения личности. То есть, по мнению марксизма, освобождение личности невозможно до тех пор, пока не освободится масса, ввиду чего его лозунг: “Всё для массы”. Ясно, что здесь мы имеем два принципа, отрицающие друг друга, а не только тактические разногласия»205.
Из данного фрагмента текста следует, что И. Сталин отнюдь не был нигилистом в вопросах прав личности, более того, он выступает последовательным сторонником кардинального решения данной проблемы посредством освобождения не отдельной личности, взятой самой по себе, а личности как части коллектива, как составной части массы людей. Понятно, что в его политической философии права личности он ставил на второй план по отношению к правам массы. «И это была не просто абстрактная теоретическая установка, – пишет Н.И. Капченко, – а глубокое убеждение. И это убеждение трансформировалось в целостную систему государственных и политических действий в период власти Сталина. Такова, на мой взгляд, сущность его позиции по данному вопросу. Здесь недопустимы упрощения. Можно соглашаться или не соглашаться со сталинской постановкой вопроса о правах личности. Но нельзя голословно отрицать того простого факта, что и его трактовка данной проблемы имеет свои положительные черты. Думается, что в наше время, когда господствующей идеологией стараются всеми способами сделать воинствующий либерализм с его неизменным приоритетом отдельной личности над коллективом, сталинская постановка вопроса приобретает особую актуальность и даже злободневность»206.
Обычно возражают, что это теоретический вопрос, тогда как на практике реальная жизнь народов в Советском Союзе отмечена массовыми нарушениями прав как отдельно взятой человеческой личности, так и целых народов. Однако для этого имеются вполне определенные конкретно-исторические причины, причем перед нами уже другая, политическая плоскость проблемы, которая требует своего основательного и конкретного рассмотрения, учета исторических причин и обстановки, государственной и политической мотивации и т. д.
Наряду с этим необходимо иметь в виду то существенное обстоятельство, согласно которому Советскому Союзу как гигантской сверхкорпорации для успешного социально-экономического функционирования требовался наряду с коллективизмом индивидуализм. Проведенные в 1995 г. исследования показывают, что высокопроизводительные корпорации проявляют признаки высокой дифференциации и высочайшей интеграции. «Этот факт служит объяснением модели органического роста и указывает на растущую необходимость синтеза индивидуализма и коллективизма в контексте все более сложных, дифференцированных и взаимозависимых обществ»207. Другими словами, значительный социально-экономический эффект достигается благодаря интеграции ценностей индивидуализма и коллективизма, взаимодополняющих друг друга208.
Как стратег и прагматик И. Сталин это прекрасно осознавал, что на практике выражалось в отсутствии уравнительной оплаты труда, в поощрении творческого труда. Сталинское общество было весьма сложным и высокодифференцированным, что объясняет наличие у него немалого числа эффективных черт. «Во-первых, при Сталине государство целенаправленно делало элитой людей – творцов имперской мощи, тех, кого Сен-Симон веком ранее называл индустриалами. Опытные инженеры, конструкторы, летчики, врачи, профессура и ученые, не говоря уж о старших офицерах и генералитете, получали большие зарплаты, лучшее жилье, доступ к благам жизни. Их доходы в несколько раз превосходили средний уровень. При Сталине профессура, как и при царе, держала домашнюю прислугу и нянь для своих детей. Все это станет немыслимым при Хрущеве и Брежневе, когда индустриалам урежут заработки и втиснут их в типовые, убогие квартиры, и когда заработок водителя троллейбуса превзойдет зарплату врача, станет равным доходам доктора наук. Кстати, и боевым пилотам платили за сбитых немцев…
Совершенно четко выдерживался принцип: чем больше квалификация – тем больше заработок. У людей был стимул учиться. Инженер жил богаче рабочего. Это после Сталина слово “инженер” станет ругательством, синонимом бедного и несчастного. Расслоен был и рабочий класс, причем квалифицированные рабочие составляли своеобразную аристократию, выделяясь из основной массы своими получками. Индустриалы и квалифицированные рабочие служили опорой Сталину, обеспечивая высочайшие темпы роста русской экономики. Сталин не боялся выдвигать на руководящие посты молодых да энергичных.
Вот факт, с которым трудно спорить: сталинский период стал временем самого быстрого научно-технического прогресса в России. Это время – самое золотое для изобретателей и разработчиков сложных технологий. При Сталине мы разрабатываем свои, самобытные компьютеры, развиваем ядерную промышленность, электронику, авиастроение, ракетотехнику.
И это – итог именно социальной инженерии Красного императора. Едва только появилась возможность, Сталин не стеснялся платить много. Были случаи, когда на заводах объявляли конкурс рационализаторских предложений и победителям платили большие деньги. Такой прием был применен, когда нужно было облегчить боевые серийные самолеты и когда премия платилась за каждый килограмм. Работяги старались вовсю – и задача была выполнена. Одновременно при Сталине существовала практика присвоения научных званий конструкторам по итогам научно-технических работ, то есть в науку открывали путь практикам, а не начетчикам или бумажным “творцам”»209.
Именно благодаря управленческой деятельности Сталина-стратега была создана научно-техническая мощь Советского Союза, которая обеспечила ему статус сверхдержавы во второй половине ХХ столетия. Творческим трудом ученых, инженеров, изобретателей Советский Союз получил возможность длительное время держать в своих руках половину мира. Их вдохновенный труд заставил союзника И. Сталина по антигитлеровской коалиции У. Черчилля подвести итоги управления И. Сталиным возрожденной им из пепла великой державой: «Сталин – жестокий диктатор, который принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». На огромном документальном материале В. Хозиков показал, как научные достижения дали возможность государству, которое до Второй мировой войны лишь догоняло лидеров научно-технического прогресса – Соединенные Штаты Америки, Великобританию, Германию, Италию, – соперничать с ведущими державами планеты по техническому совершенству210.
