Российская армия была построена и воевала на основе устарелой линейной тактики. Организационная структура была крайне архаичной и не отвечала требованиям времени. Так, первоначально армия М.И. Кутузова, направленная в Австрию, была разделена даже не на корпуса и дивизии, а на шесть колонн по 6–8 тыс. человек в каждой (при необходимости колонна делилась на отдельные отряды). На колонны делились войска и при Аустерлице. Их даже нельзя было рассматривать как войсковые организмы, ибо они, по существу, являлись случайным и временным соединением полков, что чрезвычайно затрудняло управление войсками во время боя. По мнению многих авторитетных специалистов и исследователей, Аустерлицкая катастрофа была порождена во многом организационными пороками русской армии. Приведем письменные свидетельства лишь двух самых маститых дореволюционных корифеев военно-исторической науки. Так, профессор кафедры военного искусства Николаевской академии Генерального штаба А.К. Баиов считал, что «капитальные промахи против основных начал организации» стали главными причинами поражения в 1805 г. [63] Более пространную характеристику организационных огрехов 1805 г. (как одного из главных примеров влияния организационных основ армии на результаты неудачных сражений) дал заслуженный профессор тактики и военного искусства Николаевской академии Генерального штаба Г.А. Леер. Процитируем ее почти полностью: «Одна из главных причин отсутствия взаимной поддержки и связи в действиях союзников под Аустерлицем – все сражение, со стороны союзников <...> распадается на целый ряд хотя и блестящих, но отдельных эпизодов, без всякой внутренней связи между собой, – заключается в ошибочной организации их колонн (игравших роль корпусов), не имевших в составе своем кавалерии, т.е. грешивших опять-таки против основного принципа самостоятельности» [64] . Не случайно, основываясь на уроках Аустерлица, по горячим следам в 1806 г. в армии была спешно введена дивизионная система.
В кампанию 1805 г. в Австрии во время отдельных сражений и боев многие воинские соединения, отряды и полки российской императорской армии проявили себя с лучшей стороны и показали образцы героизма и мужества, а стойкость и упорство русской пехоты были оценены по достоинству самим Наполеоном, как некогда на это же обратил внимание Фридрих Великий. Но подготовка (плохая индивидуальная стрельба, медленное развертывание), боевые порядки и тактика ведения боя (линейное построение войск в две-три линии, развернутый в три шеренги строй батальонов) в целом не соответствовали более передовой и прогрессивной французской военной практике. Исключение составляла лишь артиллерия, не уступавшая французской ни по материальной части, ни по тактической подготовке.
Огромным недостатком (и наиболее слабым звеном) российской армии в то время было отсутствие хорошо налаженной системы штабного управления. Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, заменявшей уничтоженный Павлом I Генеральный штаб, оставалась лишь вспомогательным органом и не могла даже в минимальной степени удовлетворять потребности штабного управления в военное время, поскольку большинство ее чинов не имели соответствующего опыта и квалификации, являясь, по сути, лишь хорошими чертежниками. Фактически высшее звено штабного управления в 1805 г., как и во времена кампаний А.В. Суворова в 1799 г., было отдано австрийцам. Например, диспозицию Аустерлицкого сражения составлял исполнявший обязанности генерал-квартирмейстера соединенной армии, воевавший еще под суворовскими знаменами печально известный австриец Ф. Вейротер (до этого должность занимал австрийский фельдмаршал-лейтенант Г. Шмидт, убитый в сражении при Кремсе). Большая часть штабной документации первоначально писалась на немецком языке, а потом переводилась на русский. Не самым лучшим образом дела складывались и в среднем звене штабного управления. Из-за обоснованного недоверия большинства русских военачальников к офицерам квартирмейстерской части (ввиду их неподготовленности, отсутствия опыта службы в войсках, оторванности от армейской жизни) вся штабная работа велась разными чинами «дежурств» (подобие штабов при старших начальниках) и через генеральских адъютантов.
Подводя итоги, можно назвать, не рассматривая в данном случае личностный фактор (действий Александра I, М.И. Кутузова и других представителей генералитета), несколько главных причин поражения при Аустерлице, вытекающих из предвоенного состояния русской армии и отсутствия (по сравнению с французами) у войск боевого опыта:
1) приверженность и слепое следование устарелым и застывшим формам прусской линейной тактики;
2) чрезмерное увлечение «фрунтовой» службой и слабая боевая подготовка войск;
3) фактическое отсутствие на тот период организационной структуры полевых войск в боевых условиях;
4) явно неудовлетворительное состояние, а иначе и фактическое отсутствие хорошо отлаженной системы штабного управления.
Нигде за ошибки (а их оказалось слишком много) не приходится расплачиваться так дорого, как на войне, ибо за причинами неизбежно следуют жесткие последствия.
Кто же ответил за допущенные промахи? Высшее командование? Ведь, по сути, виновниками являлись высшие лица, допустившие сражение и так бездарно организовавшие войска и столь же бездарно действовавшие. Ничуть не бывало. В результате Кутузов был награжден орденом Св. Владимира 1-й степени (один из высших орденов империи), а одна из его дочерей (Дарья) получила фрейлинский вензель. Сам же Александр I отказался получить от Георгиевской думы орден Св. Георгия 1-го класса (мол, не заслужил высшую полководческую награду – «разделял с войсками опасность, но не командовал ими») и лишь милостиво нашел приличным принять (разрешил вручить ему) орден Св. Георгия 4-го класса (всего лишь как простому участнику битвы), а затем носил его всю оставшуюся жизнь. Багратион, действительно за умелое руководство войсками, был отмечен орденом Св. Георгия 2-го класса, великий князь Константин, Милорадович, Витгенштейн и еще десять военачальников (из них пять генерал-адъютантов) получили третий класс этого ордена, а тридцать два штаб– и обер-офицеров (из них половина служила в гвардии) были награждены орденом Св. Георгия 4-го класса. Все гвардейские офицеры (без исключения) за участие в Аустерлицкой битве оказались награжденными орденами, а нижним чинам гвардии раздали по рублю на человека [65] . В общем, все понятно – армия воевала, отличившихся надо награждать и поощрять, а гвардию особенно, не говоря уже о генерал-адъютантах. Но если читать тогдашние газеты и реляции русских военачальников о событиях 2 декабря 1805 г., то с огромным трудом можно узнать, что русские войска под их командованием потерпели сокрушительное поражение, потери французов на бумаге выглядели куда внушительнее русских, ну а в героизме русских полков в тот день просто не приходилось даже сомневаться.
Общественное мнение возложило всю вину за Аустерлицкий погром на австрийцев, и его негодование против них не знало пределов. Справедливости ради отметим, что от публики скрывали долгое время масштабы катастрофы и правдивую информацию о происшедшем (газетам и тогда верить было нельзя), хотя версия «австрийской измены» не могла получить официального характера. Козлами отпущения за 1805 г. в российской армии сделали генералов с иностранными фамилиями. Вернувшийся из плена в 1807 г. командующий третьей колонны генерал Пржибышевский попал под следствие и по решению Государственного совета в 1810 г. был разжалован на месяц в рядовые и затем отставлен от службы, да командующий второй колонной генерал Ланжерон был, как он написал в своих мемуарах, задержан по службе в прохождении в чинах (на самом деле из-за нелестного отзыва о нем Буксгевдена). Император приказал составить две реляции о проигранной битве (одну для публикования, другую только для него), а также, по-видимому, устно дал указание Кутузову «узнать беспристрастную истину относительно до деяний тех высших и нижних чинов, кои в день Остерлицкого сражения покрыли себя бесславием». Но главнокомандующий, как человек заинтересованный в первую очередь в том, чтоб его не обвинили паче чаяния, особо не доискивался до причин, лишь представил списки тех, кто отлучился «от своих команд» под видом легких ранений [66] . В результате из высших чинов по решению суда разжаловали в рядовые генерал-майора И.А. Лошакова за оставление поля боя и самовольную отлучку от полка в день сражения (в 1811 г. восстановлен в чине) [67] . Всем офицерам Новгородского мушкетерского полка было приказано носить шпаги без темляков, всем нижним чинам полка не иметь тесаков, к сроку их службы прибавлялось пять лет, а вскоре полк был расформирован [68] .
Практических весомых выводов из неудач русскими «верхами» не было сделано, вернее, они только-только начали задумываться, что с армией далеко не все в порядке. Но в истории российской армии Аустерлицкую битву можно назвать второй «Нарвой». Без этого унизительного проигрыша не было бы и будущих побед. Во всяком случае, стали со всей очевидностью проявляться огрехи и недостатки предшествующего периода подготовки войск и высшего командного состава, необходимость военных реформ.
