Л.И.: – Могли тайно присвоить, непублично. Президент мог распорядиться подготовить указ, зарегистрировать его, приехал, вручил, и всё… Сейчас общественность начинает возмущаться, ему могли сказать: ты, мол, пока не афишируй, что ты Герой…
«СП»: – Ну, это неполноценная награда, если о ней никто не узнает…
Л.И.: – Он сегодня звезду не будет надевать, а завтра всё успокоится-уляжется, и наденет себе. Что мы, мало таких «Героев» знаем, что ли?.. Вот я сегодня одному такому «Герою» не дал выступить на клубе военачальников – генералу Ерину. Получил Героя за то, что расстрелял законно избранный парламент. Он в меня стрелял, я на одной стороне баррикад находился, он на другой. А сейчас пафосно называет себя «человеком, остановившим гражданскую войну»! Я не позволил ему выступить…
Я полагаю, что к Путину и к части его окружения осознание того, что натворили с армией, пришло после событий в Ливии. Каддафи и спецслужбы свои предоставил в распоряжение американцев для борьбы с «Аль-Каидой», и миллионами долларов западных лидеров осыпал, умиротворял их, и золотовалютные резервы свои хранил в «Голдман Сакс банке» и в других американских и европейских банках… Ведь, по сути, он развернулся в сторону Запада. Помогло это ему? Нет, и когда он попытался переформатировать Африку и, тем более, попытался убедить африканских лидеров продавать нефть и газ не за бумажный доллар, а за золотой эквивалент, ему этого не простили. Осознание того, что на Западе будущего для лидеров России нет, а страна должна уметь защищаться, и подтолкнуло Президента к кадровым решениям. Снятие Сердюкова и назначение на пост министра обороны профессионала, сумевшего в самый тяжёлый период отстроить мощную спецслужбу, было правильным решением.
Сегодня на восстановление вооруженных сил выделены, казалось бы, огромные средства – 22 трлн. рублей, но, честно говоря, я вижу, что это мизер, потому что ущерб от четвертьвековой демилитаризации, разрушения военной структуры, всего оборонно-промышленного комплекса исчисляется многими десятками триллионов рублей.
«СП»: – Леонид Григорьевич, выделение средств – это крайне необходимая и важная мера, но недостаточная. Планируется ли исправлять структурные ошибки, допущенные Сердюковым и его командой?
Л.И.: – Структурные преобразования абсолютно неизбежны, и первое, что пришлось делать Сергею Кужугетовичу – это восстанавливать управляемость вооруженных сил. Ведь вместе с организационной перестройкой уничтожались пункты управления. Генеральный штаб руководил войсками через военные округа, военные округа – через командные пункты армий, армии – через дивизии и так далее. И когда между Генштабом и бригадой нет системы пунктов управления и органов военного управления, Генштаб должен напрямую работать с бригадой. И когда Шойгу поднял Центральный военный округ, то бригады не получили команду, она не прошла. Почему? Потому что в бригадах своего пункта управления нет, сигналы они должны получать через районные администрации, а у тех нет ничего, и главное – нет ответственности…
Восстановление прежних структур неизбежно, но не нужно сегодня восстанавливать дивизии и фронтовые объединения прежнего состава. Не на каждом стратегическом направлении должны быть особые группировки и особые средства поражения. С западного направления мы больших сухопутных войск ожидать не можем – если Европа или НАТО будут нас атаковать, то будут атаковать современными высокоточными, высокотехнологическими средствами, там противодействие должно быть другим, нежели на других направлениях, на Дальнем Востоке, например. У нас оказалась совершенно оголена и не защищена наша арктическая зона, там вообще ничего не осталось, и об этом нужно думать.
Кроме того, наши политические и военные руководители всегда апеллировали к тому, что у нас есть мощный ядерный арсенал, есть стратегические ядерные силы, являющиеся гарантом нашей безопасности. Однако это уже далеко не так, сегодня стратегические ядерные силы уже не справляются со своей гарантирующей ролью. Мне постоянно приходится спорить с генералами, уповающими на то, что пока есть ядерный кулак, мол, к нам никто не полезет. Я им объясняю, что в 2003 году США приняли концепцию «быстрого глобального удара» – в случае войны американцы нанесут быстрый глобальный удар высокоточными стратегическими средствами без ядерных боезарядов. С первого же удара они уничтожат до 70 % наших стационарных ядерных средств – и подводные лодки, и мобильный комплекс «Тополь», за которым американцы следят в режиме он-лайн. Я говорю генералам: вот нанесли по нам удар, вы нажмете кнопку ответного удара, зная, что у нас всё уничтожено, а у американцев стопроцентная боеготовность и развитая, эшелонированная система противоракетной обороны, и в такой ситуации никто эту кнопку не нажмет, потому что после пуска наших ракет мы будем полностью уничтожены. «Но ведь есть Верховный Главнокомандующий», – говорят генералы…
Нужно искать способ предотвратить агрессию и понимать смысл стратегического сдерживания. Раньше его смысл заключался в том, что наши ракеты достигали территории США. Сегодня этого уже не случится, ядерной войны не будет. Наши чиновники имеют в Штатах недвижимость виллы, вклады, там живут их семьи… Кто будет воевать с Америкой? Те, кто поответственней, понимают, что наша способность уничтожить США очень спорна: их ПРО выстраивается таким образом, чтобы на всех этапах – пуска, разгона, полета наших ракет – они перехватывались.
Американцы нам навязывают схватку на отдаленных от своей территории театрах военных действий. Задача нынешнего военного руководства – найти способ перенести войну на американскую территорию. Сдерживающим фактором будет только та группировка сил и средств, которая сможет, в случае запуска крылатых ракет в нашу сторону, тут же нанести удар по территории США, самой незащищенной территории мира. На Востоке должны быть другие сдерживающие механизмы, но тоже не ядерный удар. По Японии мы не можем нанести ни одной ядерной ракетой даже тактического уровня, поскольку она прикрыта американским ядерным щитом.
Перед Сергеем Шойгу стоит задача выработать стратегию военной безопасности России, и он пока правильно действует: скрупулёзно систематизирует всё, что сохранилось от передовой военной науки, технической мысли, собирает научные кадры, в том числе молодые.
«СП»: – То есть, надо ли понимать так, что в перспективе нас ожидает переутверждение военной доктрины?
Л.И.: – Однозначно. Понимаете, опубликованная военная доктрина может изменяться с согласия Верховного Главнокомандующего, но есть её открытая часть, которая адресована широкой публике – некий информационно-пропагандистский документ, а есть закрытая, непубличная, приказы министра, распоряжения Верховного Главнокомандующего, которые о другом.
«СП»: – Леонид Григорьевич, вы затронули тему кадров. Не секрет, что в военной промышленности катастрофически низкий уровень зарплат, скверное социальное обеспечение, хорошие кадры туда не идут, а идут троечники, да и те стараются потом найти работу не по специальности. Как удержать молодого специалиста в отрасли военной науки? Как закрепить высококвалифицированного рабочего в военной промышленности? Прошлым летом рабочие концерна «Ижмаш» – стрелковое оружие, востребованное во всем мире, – осаждали Дом правительства, требуя повышения минимальной зарплаты с 4 тысяч рублей до 10 тысяч. А зарплата гендиректора там полтора миллиона рублей, замдиректора по кадрам – 700 тысяч. И это не такая уж уникальная в отрасли ситуация. Кто пойдет сегодня в оборонку? Что будет предпринимать новое руководство, чтобы люди оставались в военной отрасли, а не шли торговать на рынок?
Л.И.: – Вы знаете, я в 2012 году президенту сказал: вы прилагаете усилия для повышения обороноспособности, но правительство, вся либеральная тусовка делают всё возможное, чтобы эти ваши усилия дискредитировать. Ведь молодой талантливый инженер, конструктор, выпускник «Бауманки» или Военмеха приходит в конструкторское бюро на оборонное предприятие, а ему предлагают зарплату 6 тысяч рублей. Поэтому и средний возраст конструктора у нас 66 лет! Путин страшно удивился: мол, как, да не может быть такого! Что-то пометил у себя…
Сейчас и вице-премьер Рогозин, и новый министр обороны должны восстановить военную приёмку и восстановить хотя бы советский уровень социального обеспечения: молодой инженер, пришедший на гражданский завод, в СССР получал 180 рублей зарплаты, на оборонный – в среднем на 50 рублей больше. В то время 50 рублей – это деньги были… Так выстроить приоритеты, чтобы у каждого выпускника был стимул прийти на военный завод, поскольку там платят больше. В советское время была система поощрений, наград, работать в оборонке было престижно с точки зрения социального статуса. И только тогда из этого потока можно будет отбирать самых лучших. А если будет 6 тысяч, то выбирать будет не из кого. Нужен решительный разворот.
